Сергей Шведов - Поверженный Рим

– Пока нет, – покачал головой Стилихон. – Он ждет, когда божественный Гонорий назовет его своим зятем. Ты окажешь большую услугу и мне, и императору, если отправишь этого человека в ад.

– И где сейчас находится Константин?

– Его легионы уже перевалили Пиренеи. По моим расчетам, ваши пути пересекутся близ Толозы.

– В таком случае, сиятельный Стилихон, я не буду желать тебе долгой жизни, – сказал Гусирекс, поднимаясь из-за стола. – И не жду от тебя поздравлений с победой. Через семь дней я перейду Рейн.

Стилихон подошел к окну и с интересом наблюдал, как садится на коня хромой рекс. А потом долго провожал глазами удаляющихся вандалов. Лицо его при этом было спокойным и умиротворенным.

– У Константина под рукой тридцать тысяч легионеров и десять тысяч клибонариев, – напомнил рассеянному префекту магистр конницы Сар. – Почему ты не сказал Верену об этом?

– Он давно все знает, – обернулся к собеседнику Стилихон. – А наша встреча нужна была ему только для того, чтобы оправдаться перед волхвами. Я дал ему эту возможность, только и всего. Теперь он может сослаться на пророчество кудесника Родегаста и волю Перуна.

– А если кудесник воспротивится желанию Верена?

Сиятельный Константин был человеком дерзким и уверенным в себе. Его взлет к вершинам власти получился воистину головокружительным. В двадцать лет он стал трибуном, в двадцать пять – дуксом, а в тридцать – префектом претория по желанию божественного Феодосия, хорошо знавшего еще отца Константина. Под рукой сиятельного префекта Испании находилось шесть провинций великой империи, но человеку деятельному всегда хочется большего, и Константин не являлся в этом ряду исключением. В каком-то смысле побуждения префекта Испании, при желании, можно было счесть благородными. Он стремился помочь сыну своего благодетеля божественному Гонорию и свято верил, что его брак с дочерью Феодосия Галлой Плацидой обернется благом для всех – для него самого, для Римской империи, для Гонория и для самой Галлы. Слухи о будущей жене, долетевшие и до Испании, сиятельного Константина не смутили. В конце концов, Галле уже перевалило за двадцать и надо быть воистину святошей, чтобы в таком возрасте сохранить девственность. Возможно, если бы Константином двигала любовь, то связь сестры императора с варваром Аталавом показались бы крайне предосудительной, но префект был слишком честолюбив, чтобы подобные мелочи могли повлиять на его выбор. В успехе предпринятой затеи Константин не сомневался. Порукой тому служили письма близких к божественному Гонорию людей, магистра пехоты Иовия и магистра двора Олимпия, которые уверяли префекта Испании, что единственным препятствием к браку с благородной Галлой является сиятельный Стилихон. И что победа над сыном руга Меровлада откроет Константину путь не только на ложе сестры божественного Гонория, но и к безграничной власти. В конце концов, Гонорий слишком слаб, чтобы управлять великой империей, и ему нужна крепкая опора в лице умного и победоносного мужа, коим не без основания считал себя сиятельный Константин. За спиной у префекта Испании находились сорок тысяч отборных бойцов. Стилихон при большом напряжении сил мог выставить столько же. Но магистр пехоты Иовий заверил сиятельного Константина, что стоит тому только появиться близ Медиолана, как дни сына руга будут сочтены. Его устранят раньше, чем он двинет свои легионы против соправителя божественного Гонория. Префекту Испании, хорошо знавшему Иовия, даже в голову не пришло усомниться в его словах. Константину были известны настроения, царившие в Риме, Медиолане и Ровене. Стилихона ненавидели все, и, по мнению Константина, этот человек заслуживал всеобщую ненависть. Префект Италии умудрился рассориться даже с Константинополем, и божественный Аркадий будет только рад, если рядом с его братом в Ровене появится опытный человек, способный укротить изменника Стилихона, губящего империю. Об этом Константину сообщил в письме сиятельный Саллюстий, ставший не так давно префектом претория Востока.

Константин уже проделал самую трудную часть пути и остановился близ Толозы, чтобы пополнить запасы и дать отдых утомившимся людям. Здесь его уже поджидал комит Себастьян, верный сподвижник магистра пехоты Иовия. Высокородный Себастиан был чем-то сильно озабочен, что заставило Константина насторожиться.

– Неужели божественный Гонорий передумал? – с тревогой спросил префект Испании, препровождая посланца Иовия в свой шатер.

– Дело не в Гонории, а в Стилихоне, – вздохнул Себастиан, с поклоном принимая из рук будущего императора чашу с вином. – Сын руга узнал о наших планах и натравил на твои легионы варваров. Иовий послал меня навстречу тебе, чтобы предупредить об опасности. Гусирекс перешел Рейн, и его вандалы движутся к Толозе.

– Какой еще Гусирекс? – удивился Константин. – Какие вандалы?

– Речь идет о князе Верене, которого Иовий собирался привлечь на нашу сторону, – пояснил Себастиан. – Разве он не писал тебе об этом?

Высокородный Себастиан был далеко уже немолодым человеком, возрастом он приближался к пятидесяти. Годы, проведенные на службе империи, выдубили его кожу и изрезали морщинами лицо. Едва ли не три десятка лет этот человек прослужил в клибонариях и умел держаться в седле. Но он проделал огромный путь за очень короткий срок и буквально валился с ног от усталости. Тем не менее он нашел в себе силы, чтобы ответить на все вопросы Константина, отлично понимая, насколько важно военачальнику знать слабые стороны своего противника еще до начала битвы.

– По-моему, ты преувеличиваешь, комит, двухсоттысячную армию еще никто не собирал под своей рукой, – с сомнением покачал головой префект.

– Речь идет обо всем племени вандалов, – пояснил Себастиан. – А мужчин, способных носить оружие, у Гусирекса не более пятидесяти тысяч.

Константин вздохнул с облегчением и даже засмеялся:

– Это не так много, комит.

Себастиан взглянул на префекта Испании с сожалением. Константин большую часть своей жизни провел в Африке, так же как и магистр Иовий, впрочем. Но если Иовий уже воевал с северными варварами, то Константину еще только предстояло с ними столкнуться.

– Это совсем не те варвары, с которыми тебе приходилось иметь дело, сиятельный префект, – попробовал предостеречь самоуверенного Константина комит. – Их фаланга способна выдержать удар клибонариев. А снаряжение их конников ничем не уступает нашему.

Комит Себастиан в свое время потерпел чувствительное и обидное поражение от готов. Тех самых готов, которых Стилихон потом разбил в пух и прах. Видимо, именно это обстоятельство и мешало высокородному Себастиану трезво смотреть на вещи. При равной численности варвары, какими бы умелыми они ни были, не устоят против удара римских легионов.