Сергей Шведов - Бич Божий

Аспар был вынужден признать, что Пелагея рассуждает вполне здраво. Ссора с Римом могла дорого обойтись и самому Феодосию, и Византии. Гунны кагана Ругилы не замедлят воспользоваться этой, по сути, междоусобной борьбой, а у Константинополя слишком мало сил, чтобы сражаться с двумя врагами сразу.

– Я бы выждал, – подсказал племяннику Аспар выход из сложной ситуации. – Не стал бы говорить ни «да» ни «нет». С признанием Иоанна мы всегда успеем. А под это признание, если оно, конечно, последует, неплохо было бы выцарапать у Рима Илирик, которым Запад владеет не по праву.

Феодосию совет сиятельного Аспара понравился, ну хотя бы тем, что избавлял его от необходимости принятия немедленного решения. Император Востока обладал очень многими ценными качествами – он прекрасно рисовал, его почерку завидовали все каллиграфы империи, но решительность не была определяющей чертой его характера. И в данном конкретном случае, по мнению Аспара, это пошло скорее на пользу делу, чем во вред.

Сиятельная Плацидия была недовольна приемом, оказанным ей в Константинополе. Племянник Феодосий был, по ее мнению, полным ничтожеством, племянница Пелагея – набитой дурой. К сожалению, эта дура претендовала на то, чтобы вершить дела не только на востоке империи, но и на западе. И вершить их отнюдь не в пользу своей даровитой тетки. Галла Плацидия, чудом выскользнувшая из смертельной ловушки, устроенной ей изменниками-магистрами, приехала в Константинополь практически без средств, с двумя молодыми комитами и матроной Пульхерией вместо пышной свиты. Иначе как приживалой при племяннике ее и назвать-то было нельзя. Именно так ее и восприняли константинопольские патрикии, а потому и не спешили выказывать дочери Феодосия Великого свое почтение. За два месяца, проведенных Плацидией под сводами роскошного дворца, построенного некогда Константином Великим, ее навестили только магистр Аспар с сыном Родоарием. Магистр Аспар был настолько любезен, что ссудил бедствующей императрице приличную сумму денег, но этим пока и ограничился. Скучающей Плацидии ничего другого не оставалось, как дразнить племянницу Пелагею вызывающим поведениям и ублажать свою плоть с помощью сразу двух комитов – Аэция и Бонифация. Такая игра могла дорого обойтись Плацидии, учитывая то влияние на брата, которая имела умная и благочестивая Пелагея. Божественный Феодосий вполне мог отправить свою беспокойную тетку в изгнание.

– Я не хочу в один далеко не прекрасный момент проснуться где-нибудь в Иерусалиме, – в раздражении сказала Плацидия единственной поверенной всех своих тайн.

Сестру божественного Гонория и вдову патрикия Аттала связывала не столько дружба, сколько общность судьбы. Обе мнили себя спасительницами Рима и имели, к слову, на это полное право, обе чудом избежали смерти, обе рвались наверх, и у обеих не было под рукой опоры, чтобы с достоинством держаться на плаву. В сущности, они могли рассчитывать только друг на друга и, уж конечно, отлично это понимали.

– Божественный Феодосий пока что не признал Иоанна императором, хотя на этом настаивали Пелагея и магистр двора Евтапий. Магистру пехоты Аспару удалось уговорить Феодосия отложить решение этого вопроса на неопределенный срок. В Константинополе боятся гуннов кагана Ругилы, а потому и не хотят ссориться с Римом.

– Откуда у тебя эти сведения? – удивилась осведомленности подруги Плацидия.

– Я соблазнила Родоария, сына сиятельного Аспара, – спокойно отозвалась Пульхерия. – Теперь юноша будет есть из моих рук.

– Не понимаю, как тебе это удается.

– У меня большой опыт, сиятельная Плацидия, – усмехнулась матрона.

– Хотела бы я знать, где ты его приобрела.

– Под походной телегой, – жестко сказала Пульхерия. – Меня насиловали каждую ночь в течение полугода.

Плацидия приподнялась на локте, отставила в сторону опустевший кубок и пристально глянула в глаза подруге:

– Ты не лжешь.

– Я хочу, чтобы ты, Плацидия, знала, из какой грязи может подняться римская матрона, и не теряла присутствия духа там, где для этого нет никаких оснований.

Плацидия протянула руку и крепко сжала плечо лежащей рядом Пульхерии:

– Спасибо за откровенность. Я этого никогда не забуду.

– Твой сын Валентиниан должен стать императором Рима, – торжественно произнесла Пульхерия. – Такова воля неба, а мы с тобой призваны, чтобы выполнить его волю.

Возможно, благочестивому евнуху Евтапию, привыкшему входить в баню без стука, показалось странным, что две обнаженные женщины возлежат на одном ложе, тем не менее заподозрил он их не в плотском грехе, а в заговоре и был абсолютно прав в своих подозрениях.

– Чего тебе, магистр? – небрежно спросила Плацидия, не поворачивая головы.

– Служанок обеспокоило ваше долгое отсутствие, матроны, они вообразили, что вы задохнулись в клубах горячего пара.

– Почему же ни одна из них не вошла сюда, чтобы убедиться в обратном?

– На это есть строгий запрет сиятельной Пелагеи: она всегда моется одна, дабы не смущать презренной плотью чужие души.

– Странная девушка, – засмеялась Плацидия. – Видимо, ей есть что скрывать.

– Благочестие не повод для насмешек, – обиделся Евтапий.

– Я смеюсь не над благочестием, а над глупостью, магистр, – отрезала Плацидия. – В Риме женщины до сих пор посещают бани вместе с мужчинами, и мир от этого не рухнул. Скажи девушкам, чтобы принесли нам одежду.

Скромность сестры божественного Феодосия позабавила Галлу Плацидию, а ее подругу-матрону навела на интересную мысль.

– А ведь она действительно страдает.

– Кто она? – не поняла Плацидия.

– Пелагея. Она страдает от нашего соседства. И надо сделать все, чтобы это соседство стало для нее нестерпимым.

– Зачем?

– В этом случае она сделает все, чтобы спровадить нас из Константинополя.

– В изгнание? – ужаснулась Плацидия.

– Божественный Феодосий никогда не решится столь жестоко обидеть свою несчастную тетку, – улыбнулась Пульхерия.

– Ты уверена в этом? – с сомнением покачала головой Плацидия.

– Если его будет просить об этом прекрасная Евдокия, то – да. Феодосий слишком любит свою жену, чтобы отказать ей в столь невинной просьбе.

– А с какой стати эта вертлявая пустышка будет за нас просить?

– Мы дадим ей то, чего она лишена сейчас, – мужскую страсть.

– Ты собираешься шантажировать Евдокию! – догадалась Плацидия.

– В нашем положении сгодится любое средство, лишь бы только оно вело к цели. Нам следует отправить Аэция и Бонифация к Ругиле. Если каган гуннов согласится тебе помочь, то у константинопольцев будут развязаны руки.

– А зачем Ругиле нам помогать?

– Гуннам выгоднее иметь дело со слабой женщиной и ребенком, чем с опытными мужчинами.