Саймон Скэрроу - Орел и Волки

— Значит ли это, что мы должны пересмотреть наш союз с Римом? — спокойно осведомился Тинкоммий.

Все ошеломленно ахнули, пораженные такой дерзостью, а царь воззрился на племянника с кривой улыбкой.

— С чего бы? — спросил мягко Верика. — С чего ты взял, что я хочу что-то пересмотреть?

— Я не говорил, что ты этого хочешь, я лишь полагаю, что нам следует оценить все имеющиеся у нас возможности, чтобы не ошибиться в выборе. Вот и все.

Тинкоммий умолк, заметив, что все присутствующие уставились на него.

— Ну, раз уж речь зашла о выборе, — невозмутимо произнес Верика, — то давай сначала посмотрим, есть ли он у нас вообще, а если есть, то, собственно, в чем он. Я готов выслушать любое мнение и все доводы в его пользу, пусть даже в конце обсуждения мы с ним и не согласимся. Ну, Тинкоммий, из чего же мы можем выбирать, по твоему… хм… скромному разумению?

Молодой человек явно уловил в словах дяди насмешку, однако виду не подал и, выдержав паузу, чтобы собраться с мыслями, заговорил:

— Начать с того, что выбор у нас имеется лишь между Каратаком и Римом. Сохранить нейтралитет невозможно.

— Почему?

— Может быть, Каратак и отнесся бы к нашему нейтралитету терпимо, потому что его бы он не задел вообще и все равно, в какой-то мере, затруднил бы операции римлян. Но Рим никогда не потерпит ничего подобного, ибо через наши земли пролегают пути снабжения легионов, а для последних это жизненно важно. А раз остаться в стороне невозможно, значит, нам, государь, нужно выбрать, на чью сторону встать.

— Собственно говоря, мы уже выбрали, — кивнул Верика. — Вопрос, достойные вожди, состоит в следующем: сделали ли мы правильный выбор? Победит ли Рим в этой войне?

После недолгой паузы Мендак подался вперед на локтях, прокашлялся и сказал:

— Государь, ты знаешь, я воочию видел, как сражаются легионы. Я сам был прошлым летом на реке Мидуэй, когда они разгромили катувеллаунов и всех, что шли с ними. Никому не дано победить их.

Верика улыбнулся. Мендак был там, это верно… сражался на стороне Каратака, как и некоторые из присутствующих в этом зале. Верика тоже там был, хотя на другом берегу, там же с ним был и Тинкоммий. Но все это уже в прошлом. После восстановления на атребатском престоле Верика по указке Нарцисса проявил милосердие и вновь принял ко двору мятежную знать. Он сомневался в мудрости этого шага, но Нарцисс настоял на своем, считая, что Риму надлежит продемонстрировать островным племенам пример своей великодушной к ним расположенности. Верике не оставалось ничего другого, как простить знатных мятежников и вернуть им их земли.

Он оглядел собравшихся и снова посмотрел на Мендака:

— Никому, говоришь?

— Непобедимых войск нет! — презрительно фыркнул Артакс. — Даже твои римляне могут потерпеть поражение.

— Мои римляне? — повторил Мендак и поднял бровь. — По-моему, они больше твои, чем мои: я, во всяком случае, не служу под началом у римских центурионов.

— О чем ты говоришь, старик? В чем ты меня обвиняешь? Я служу царю Верике и никому другому. Посмей только что-нибудь еще вякнуть.

— Мне просто интересно, насколько успешным было твое обучение? — обтекаемо заметил Мендак. — Насколько ты… уподобился чужеземцам.

Артакс грохнул кулаком по столу так, что подскочили даже дальние кубки.

— Во двор! Во двор, старый мерзавец! Мечи в руки, и поглядим, кто кому уподобился, а кто нет!

— Тихо! Друзья мои, пожалуйста, тише! — устало вмешался Верика.

Межродовые раздоры — и без того бич племени атребатов — крайне усугубились в последние годы, ибо грязи, которую не склонные к примирению стороны могли вывалить друг на друга, накопилось в избытке. Между тем именно сейчас, как никогда, от представителей племенной знати требовалось ясное понимание всех насущных задач и единство в стремлении разрешить их.

Верика сердито воззрился на Артакса. Тот под его пристальным взглядом сник и угрюмо откинулся на скамье. Только тогда царь продолжил:

— Цель этой встречи заключается в том, чтобы примирить всех наших людей, насколько это возможно. Для меня не секрет, что и между вами тоже имеются разногласия. Отложите их на потом. Очистите свои мысли от обид и печалей. Сосредоточьтесь на реальных проблемах. И позвольте мне подвести краткий итог. Итак, сейчас мы служим Риму, и, судя по всему, Рим побеждает в борьбе. Но, как указал Артакс, из этого вовсе не следует, что империя непременно одержит окончательную победу. При всей ее несомненной мощи, римляне терпели поражения в прошлом и, несомненно, будут терпеть их и впредь. Если Каратак все-таки возьмет верх, чем это может обернуться для нас? Совсем не уверен, что он решит нас простить, если мы останемся с Римом. С другой стороны, если все обстоятельства укажут на то, что римлян ожидает разгром, и они сами вдруг пойдут на попятный, нам тут не худо бы своевременно разорвать союз с ними и столковаться по-доброму с Каратаком. Наше положение идеально для того, чтобы нанести римлянам смертельный удар в спину: в этом случае все прошлые обиды были бы преданы забвению и прочие племена наверняка согласились бы уделить нам немалую долю добычи. Такой шаг выглядит соблазнительно, но лишь при условии, что с Римом будет покончено навсегда. А это вряд ли возможно: римляне могут проиграть битву, даже кампанию, но они очень упорны. Шанс победить не теперь, так потом у них очень велик. В этом случае наш народ будет полностью уничтожен. Рим нас не пощадит. Сомнений в том нет. — Верика понизил голос, чтобы подчеркнуть значимость своих слов: — Всех находящихся здесь отловят и публично казнят, а их семьи лишат земель и продадут в рабство. Подумайте об этом. Итак, что нам делать?

— Ты дал слово Риму, — сказал Артакс. — Ты заключил с ним союз. Безусловно, государь, это имеет решающее значение.

— Нет, — покачал головой Тинкоммий. — Значение имеет только итог борьбы между Римом и Каратаком. Только из этого мы должны исходить.

— Мудрые слова, мой мальчик, — кивнул Верика. — Итак, кто же победит?

— Рим, — заявил Мендак. — Головой ручаюсь.

— Высокая ставка, — промолвил с язвительной улыбкой Тинкоммий. — И на первый взгляд оправданная. Но я бы сказал, что шансы вещь зыбкая. То они есть, то вдруг нет.

— Неужели? — Мендак сложил на груди руки и ласково улыбнулся в ответ. — И на чем ты основываешь свое заключение? Может, на собственном богатом полководческом опыте, о котором мы почему-то не осведомлены? Будь добр, ответь. Нам просто не терпится выслушать твое мудрое мнение.

Тинкоммий, однако, иронию проигнорировал.

— Не надо быть мудрецом и великим военачальником, чтобы узреть очевидное. Разве римляне стали бы вооружать и обучать наши когорты, не столкнись они с отчаянной нехваткой солдат? А их линии снабжения сейчас уязвимы как никогда. Они чересчур растянуты, что позволяет Каратаку действовать у легионов в тылу и почти безнаказанно захватывать их обозы.