Уилбур Смит - Власть меча

Она читала до полуночи, потом лежала в темноте, спала урывками, ее преследовали кошмары, она просыпалась и снова засыпала тяжелым сном.

Задолго до рассвета она отказалась от попыток отдохнуть и надела костюм для верховой езды и овчинную куртку. Оседлала своего любимого жеребца и в темноте проскакала пять миль до железнодорожной станции, чтобы встретить первый поезд из Кейптауна.

Она стояла на перроне, когда из товарного вагона на бетонную платформу выбрасывали пачки газет и маленькие чернокожие продавцы делили газеты для доставки. Сантэн бросила одному из них серебряный шиллинг. Мальчишка вскрикнул от радости, когда она отмахнулась от сдачи, нетерпеливо разворачивая газету.

Шапка занимала половину первой полосы, и Сантэн пошатнулась.

ЮЖНАЯ АФРИКА ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ ЗОЛОТОГО СТАНДАРТА. БЫСТРЫЙ РОСТ СТОИМОСТИ ЗОЛОТЫХ ШАХТ.

Она просмотрела колонки внизу, едва воспринимая содержание, и потом, все еще ошеломленная, поехала вверх по долине в Вельтевреден. И только добравшись до ворот, полностью осознала, что сделала. Вельтевреден по-прежнему принадлежал ей! Сантэн приподнялась в стременах и закричала от радости, потом пустила лошадь галопом, заставила ее перепрыгнуть через каменную стену и понеслась между рядами лоз.

Оставив жеребца в конюшне, она побежала в шато. Ей нужно было поговорить с кем-нибудь… Если бы только здесь был Блэйн! Но в столовой был сэр Гарри: он всегда первым приходил завтракать.

– Ты слышала новость, дорогая? – взволнованно спросил он, едва она вошла. – Я услышал по радио в шесть утра. Мы отказались от золотого стандарта. Герцог сделал это! Клянусь богом, в один день будут заработаны и истрачены целые состояния! Всякий, у кого есть акции золотых шахт, удвоит и утроит свои капиталы. Дорогая, что случилось?

Сантэн упала в кресло во главе длинного стола.

– Ничего! – Она энергично покачала головой. – Ничего не случилось, теперь все хорошо. Все в порядке – удивительно, замечательно, невероятно в порядке.

Во время ланча Блэйн позвонил в Вельтевреден. Раньше он никогда этого не делал. По телефону голос его звучал глухо и странно. Он не сказал, кто звонит, просто произнес:

– В пять часов в коттедже.

– Да, буду.

Ей хотелось говорить еще, но телефон замолк.

Она пришла в коттедж на час раньше, со свежими цветами, принесла свежевыглаженное постельное белье и бутылку шампанского «Боринже» и ждала его, когда он вошел в гостиную.

– Не знаю, как тебя благодарить, – сказала она.

– Именно этого я и хочу, – с серьезным видом ответил он. – Никаких слов. Мы никогда больше не будем говорить об этом. Я постараюсь убедить себя, что ничего не было. Обещай никогда не упоминать об этом, никогда – пока мы живем и любим друг друга.

– Даю слово, – сказала она; тут вся ее радость, все облегчение вырвались наружу, и она со смехом поцеловала его: – Открой, пожалуйста, шампанское.

Она подняла пенящийся бокал и повторила за Блэйном вместо тоста:

– Пока мы живем и любим друг друга, дорогой.

Йоханнесбургская фондовая биржа открылась второго января, и в первый час невозможно было совершать сделки, потому что помещение превратилось в поле битвы: брокеры буквально рвали друг друга, пытаясь криком привлечь внимание. Но к перекличке рынок немного успокоился и перешел на новый уровень.

Первым из брокеров Сантэн позвонил Суэлз из конторы «Рабкин и Суэлз». Рынок бурлил, и потому голос Суэлза был полон энергии и силы.

– Моя дорогая миссис Кортни, – в сложившихся обстоятельствах Сантэн предпочла не заметить эту небольшую фамильярность, – дражайшая миссис Кортни, ваш расчет оказался почти сверхъестественным. Как вы знаете, мы, к сожалению, не смогли выполнить ваш заказ полностью. Нам удалось приобрести всего четыреста сорок тысяч акций ШВР по средней цене двадцать пять шиллингов за акцию. Объем вашего заказа поднял цену на два и шесть десятых пункта. Однако, – Сантэн почти слышала, как он надувается, собираясь сделать сообщение, – однако я с радостью могу известить вас, что сегодня утром акции ШВР идут по пятьдесят пять шиллингов и продолжают расти. К концу недели я ожидаю шестидесяти шиллингов…

– Продайте акции, – спокойно сказала Сантэн и услышала, как он на другом конце линии поперхнулся.

– Позвольте дать вам совет…

– Продайте акции, – повторила она. – Все.

И повесила трубку. Глядя в окно, она попыталась подсчитать свою прибыль, но прежде чем смогла это сделать, снова зазвонил телефон. Брокеры один за другим сообщали о выполнении ее заказов. Затем позвонили из Виндхука.

– Доктор Твентимен-Джонс! Как приятно слышать ваш голос.

Она сразу его узнала.

– Что ж, миссис Кортни, положение как будто исправляется, – мрачно сказал Твентимен-Джонс. – Шахта Х’ани начинает приносить прибыль, даже с той скупой квотой, какую позволяет нам Де Бирс.

– Только смелым покоряются моря, – обрадовалась Сантэн. – Риск благородное дело.

– Не говори гоп, пока не перескочишь, – мрачно ответил присловьем на присловье Твентимен-Джонс. – Пока лучше не считать цыплят, миссис Кортни.

– Мистер Твентимен-Джонс, я вас обожаю, – радостно рассмеялась Сантэн, и на другой стороне в тысяче миль от нее наступило потрясенное молчание. – Буду у вас, как только смогу вырваться отсюда. Предстоит большая работа.

Она повесила трубку и отправилась искать Шасу. Тот разговаривал на конюшне со своими цветными конюхами, которые сидели на солнце и чинили упряжь.

– Chеri, я еду в Кейптаун. Поедешь со мной?

– А что ты собираешься делать, мама?

– Сюрприз.

Это был лучший способ привлечь внимание Шасы. Он бросил Эйбелу упряжь, над которой работал, и вскочил на ноги.

Ее радость оказалась заразительной: они весело смеялись, идя в салон «Портерс моторс» на Стрэнд-стрит. Из конторы выбежал продавец.

– Миссис Кортни, мы так давно вас не видели! Позвольте пожелать вам счастья и процветания в новом году.

– И вам того же, – улыбнулась она. – Кстати о счастье, мистер Тимс, как скоро вы сможете доставить мне мой новый «даймлер»?

– Желтый, естественно?

– И с черным кантом, естественно.

– И с обычной комплектацией: отделение для косметики, бар?

– Да, со всем этим, мистер Тимс.

– Я немедленно телеграфирую в нашу лондонскую контору. Скажем, через четыре месяца, миссис Кортни.

– Лучше скажем – через три месяца, мистер Тимс.

Шаса едва сдерживался. Наконец они вышли из салона.

– Мама, ты спятила? Мы же нищие!

– Что ж, chеri, мы будем стильными нищими первого класса.

– А куда мы идем сейчас?

– На почту.

У стойки телеграфа Сантэн написала телеграмму «Сотби» на Бонд-стрит:

«Распродажа не состоится. Тчк. Пожалуйста, прекратите подготовку».