Сергей Самаров - Прыжок через пропасть

— Тоже верно. Дальше, за лагерем, как?

— Лес в ста шагах по спуску горы.

— Лес густой?

— Проходим. Для конников хуже, а пешим можно напрямую.

— Это плохо. Непременно надо конным там выйти.

— Опушкой можно и конным разойтись. По бокам с горы два лысых языка сбегают. Сразу с опушки — в разные стороны и на эти языки. Так легко уйти, если надо.

— Добро! Как там гора повыше?

— За лесом проплешина — кольцом вокруг горы, дальше камни идут сплошь. Доверху. Там еще одна плешь с маленькой рощей.

— Карабкаться трудно?

— Лучше бы не карабкаться. С лошадьми там делать совсем нечего. Если по языкам подняться, можно на другую сторону горы уйти и на дорогу выйти. Но там болото. Рысью, чаю, не разбежишься. Тропы, однако, есть…

Картина предстала ясная. Для лагеря место — лучше не придумаешь. Для нападения на лагерь — еще лучше. Даны потому и встали так, что сбросили Дражко со счета. Не учли они и силы духа Рогнельды. Как полководец опытный, Дражко расспрашивал и про гору, которая должна у него за спиной остаться, чтобы и пути отхода на всякий случай знать. Хотя отступать, по замыслу, не придется.

Воевода обернулся и поднял руку — знак внимания ближайшим сотникам, потом энергично махнул рукой вперед, приказывая увеличить скорость, пока не рассвело. Сотники по всей колонне, как было заведено, молча повторили жест князя. А сам он шлепнул коня по крупу ладонью. Сильно, со вкусом, в завод входя, в пыл. И боли в плече не почувствовал. Какая боль в пылу… Колонна загудела сильнее.

— Скажешь, как остановиться, — приказал разведчику. И опять бежит дорога.

Через полчаса появился второй гонец от Годиона. У этого и конь взопреть не успел. Недалеко скакал.

— Вещай по ходу!

— Посты без звука сняли. Со стороны дороги можно вплотную подойти.

— Добро!

И опять поднятая рука сигнализировала ускорение движения. Дражко с беспокойством поглядывал на небо: успеть бы! Слишком торопится солнце… Слишком быстро светает…

— Здесь стрельцам сворачивать! — через десять минут остановил разведчик князя.

Дражко жестом подозвал трех вечером назначенных тысяцких воевод. Положил руку на плечо разведчика, представляя:

— Он проведет. Старайтесь до поры не шуметь. По времени как раз и мы на место выйдем.

— Нас, ненароком, не перебейте, — пошутил один тысяцкий.

Дражко, не отвечая на шутку, дал и последний наказ:

— Главное для вас — не увязнуть. В атаку идете лавой, сразу по всей ширине, с половины дела ряды выровнять. И без криков. Помните, как зимой… У лютичей… Молча, без крика, чтобы жути нагнать… И здесь так. Дальше не рассеиваться. Проломились сквозь лагерь, покололи, порубали на ходу, и — к горе. В лес. Шибко торопиться тож не след. Дать им время подняться, за вами пойти. Момент надо прочуять. И выводите к нам. А там уже мы встретим. Дистанцию держите. Шагов восемьдесят для стрельцов хватит. Отдельно три сотни пустить на палатки. Там вся знать собралась. Хорошо бы всех порубать. Ясно говорю?

— Поняли, воевода!

— Да будет с нами со всеми Радегаст с его милостивой силой! Его петух уже распустил крылья [58] Идол Радегаста всегда имел на голове шлем, а на шлеме сидел петух с раскинутыми крыльями. Петух олицетворял собой защитника дома. …

Дражко глянул в небо, то ли надеясь Радегаста там узреть, то ли время прикидывая, и поводом резко развернул коня.

— Остальные, за мной, и без шума. Стрельцы впереди-Через пару минут команда дошла до последних рядов,

колонны двинулись в обе стороны уже шагом, чтобы не гремели доспехи.

Воеводский полк, обойдя стороной горку, занял позицию как раз, когда светать стало активно, и чудный весенний лес наполнился щебетом птиц. Распределились вдоль всей опушки стрельцы, выбирая каждый себе куст или дерево, из-за которого обзор шире. У каждого по четыре стрелы между пальцами левой руки, чтобы выпустить их одну за другой с интервалом в мигание глаза. Конные дружинники, подняв острия копий, встали у них за спиной в три колонны, готовые врезаться, если понадобится, в преследователей клином и рассечь надвое. .

Лагерь данов затянуло легким туманом с темной неглубокой речки с илистым дном и обнимающего ее берега болотца. Речку и болотце, стараясь, чтобы не плескалась вода под ногами, бодричи перешли по пути к горке. Теперь лежали, смотрели перед собой. В тумане тускло светились огни потухающих костров. Над слоем тумана тонкими струйками поднимались остатки ночных дымов. Но родился уже свежий ветерок, разгоняя мелкие облачка в небе. Значит, туман гуще не станет, даже если совсем не уйдет, и не будет стрельцам помехой.

Шум пришел медленной тучей, ползущей с противоположного края низинки. Грозный, нарастающий гул… Только ждущие его появления и могли понять, что это такое. Зашевелились фигурки у костров, едва видимые сквозь туман. Они вставали медленно, не понимая происходящего и не сразу хватаясь за оружие. А когда сообразили, грозная туча уже поглотила их. Дружинники двигались не быстро и не медленно, ровно так, как и следовало, как наказал им князь-воевода Дражко, методично работая мечами или копьями.

Даны бегали, суетились, не слыша команды. Но бойцы они были опытные, и потому бестолковой бойни не произошло. Плечо к плечу, к ряду ряд. Принимали бой…

И где-то сзади уже нарастал новый шум и крики, вторая туча пошла — данская. Но — поздно… Лавина уже прошла, искрошив чуть не половину сонной королевской армии. И двинулась, собираясь плотнее, к лесу под горку.

Нет, не терпит душа солдата такого унижения. Не понравилось данам, что их порубили сонными. Погоня поднялась, возмуп(енная, стремительно двинулась следом. Торопливо, на ходу доспех застегивая и рогатый шлем поглубже на голову напяливая, бежали и скакали солдаты, не сумев даже толком строй принять.

А лава бодричей нырнула под деревья и рассыпалась по опушке двумя организованными рукавами, не мешая своим стрельцам.

Даны вынырнули из тумана уже плотными радами. Впереди, как самые быстрые, конники. Сто шагов до них. Но не им предназначены первые стрелы. Первые стрелы тучей ушли за головы конников. Шестьсот стрельцов. Четыре стрелы одна за другой. Дражко знал, что при такой стрельбе каждая четвертая стрела несет смерть.

Короткий отдых для руки. За это время еще четыре стрелы зажимаются между пальцев. Теперь конники рядом. С пятидесяти-то шагов и ребенок в них попадет. А стрела славянского лука, в лоб пущенная, над любой броней со свистом смеется.

Не сразу поняли даны, что угодили в засаду. Им неоткуда и неоткого было засады ждать. А когда уразумели, когда попытались остановиться и повернуть, было уже поздно, Дражко рукой махнул, давая команду конной дружине. И четыре тысячи бойцов, из них тысяча свежих, не запыхавшихся еще в рубке, погнали коней под гору, ударив повернувшим данам в спину.