Валерий Евтушенко - Легенда о гетмане. Том I

Она тихо зарыдала, закрыв глаза руками. Ее шляпка упала с головы и лавина золотых волос рассыпалась по ее алебастровым плечам.

Богдан в приливе внезапно вспыхнувшего и, как ему казалось, давно забытого чувства, прижал Барбару к своей груди и осыпал ее лицо поцелуями:

— Нет, пани не чужая мне, а родная и близкая. Никто не посмеет сказать пани худого слова, ни один волос не упадет с ее головы. Мы больше никогда не расстанемся, любимая, желанная…

Он еще шептал ей какие-то бессвязные слова, вдруг поняв, что именно к этой женщине стремился все последние годы после смерти жены.

Слезы высохли на глазах красавицы-полячки, ее коралловые уста отыскали губы гетмана и они слились в страстном поцелуе. Застывшими в этом тесном объятии их и застал вошедший к гетману Тимофей. При виде пани Чаплинской в объятиях отца, глаза его вспыхнули мрачным огнем. Окинув ее полным ненависти взглядом, он, не сказав ни слова, круто развернулся на каблуках и вышел из шатра.

15 ноября, допросив «языка», доставленного Дорошенко и, прочитав обнаруженное при нем письмо Яна Замойского к княгине Гризельде, гетман пришел к выводу, что в своих предположениях был прав — паны радные не особенно торопились с выборами короля.

— Я не намерен сидеть тут до зимы и ждать, когда они соизволят принять решение. — рассердился он.

Вызвав Выговского Хмельницкий продиктовал ему послание к сенату и панам радным, в котором прямо предупредил, что если королем станет Ян Казимир, то он сам и все Войско Запорожское во всем будет ему подчиняться. В противном случае военные действия будут продолжены. «Если ваша милость начнете новую войну против нас, — закончил он диктовать свое послание он, — то это за знак, что вы не хотите иметь нас своими слугами». Перечитав письмо, он сделал своей рукой приписку, что сейчас стоит со всем войском под Замостьем, откуда не так далеко и до Варшавы.

Видимо, присутствие огромной казацкой армии под Замостьем, заставило депутатов поторопиться и 19 ноября сенат в ответном послании уведомлял гетмана и все Войско Запорожское об избрании королем Яна Казимира, а, спустя несколько дней от вновь избранного короля поступил приказ отвести казацкие войска от границ Малой Польши и возвращаться в Чигирин. В грамоте, которую король прислал Богдану Хмельницкому, он именовал его «старшим запорожского войска», обещал прислать ему хоругвь и гетманскую булаву, возлагал ответственность за случившееся на Конецпольского и Вишневецкого, а с казаков вину за восстание снял. Король подчеркнул, что рассматривает Войско, как составную часть вооруженных сил Речи Посполитой и возвращает казакам их льготы и привилегии. Ян Казимир обещал отменить и унию при условии, что татары возвратятся в Крым и прекратятся восстания против панов.

В свою очередь гетман поздравлял Яна Казимира с восшествием на престол, благодарил за оказанные ему и Войску милости, сообщал, что татар уже отправил в Крым и сам возвращается в Чигирин, где будет ожидать комиссаров его королевской милости, а до окончательного утверждения статуса Войска Запорожского отводит свои войска за реку Горынь.

В конце ноября армия Хмельницкого отошла от Замостья и потянулась на восток в Приднепровье, оставляя за собой в городах и местечках вдоль Горыни лишь небольшие гарнизоны. На всем пути следования местные жители встречали казацкие полки хлебом и солью, везде царили радость и веселье, каждый хотел своими глазами увидеть запорожского гетмана, ставшего уже живой легендой и его, овеянных боевой славой полковников, о подвигах которых по всей Украйне кобзари слагали песни.

Хмельницкий большей частью ехал впереди всего войска на белом коне в окружении войсковой старшины, под бунчуком и хоругвями. Он раскланивался на все стороны, улыбался и приветствовал стоявшие вдоль дороги толпы народа. На душе у него было легко и радостно, удача сопутствовала ему не только на военном поприще, но и в личных делах. В самом деле, не прошло еще и года, как он, гонимый и обездоленный, объявленный вне закона государственный преступник, только с горсткой верных товарищей бежал на Сечь. Всего семь месяцев назад он вышел из Запорожья с малочисленным войском, а вот теперь после трех сокрушительных поражений польских войск, он стал господарем и властелином целого края. Паны изгнаны из всех южнорусских территорий, священники получили возможность беспрепятственно отправлять службу в церквах, народ освободился от гнета польских панов, сам он получил из королевских рук гетманскую булаву и, наконец, после долгих лет одиночества он снова любит и любим. При воспоминании о Барбаре, глаза его потеплели, а на губах заиграла счастливая улыбка. Образ красавицы — полячки встал пред его мысленным взором: золото рассыпанных по мраморным плечам волос, синева бездонных очей под длинными темными ресницами, коралловые губки, лилейная шея…

Гетман тряхнул головой, отгоняя сладкие воспоминания и повернулся к ехавшему рядом хмурому Кривоносу:

— А что, Максим, славное пиво мы заварили, напоили панов-ляхов допьяна! Долго помнить будут и Желтые Воды, и Корсунь, и Пилявцы!

— И ты, действительно, веришь, что все уже окончено? — остро спросил тот. — Что ляхи вот так просто примирятся с потерей этого цветущего края?

Он повернулся в седле и показал рукой на окружающую местность.

— Варшава была перед нами — бери голыми руками, а ты пожалел ляхов. Воистину, Бог дал тебе, гетман, умение побеждать, но не научил пользоваться плодами своих побед. Попомни мои слова, не пройдет и года, как они опять пойдут на нас войной.

— А полезут к нам опять, — беззаботно ответил на эту тираду гетман, — скажем, молчи, ляше, — по Случ наше! Да, что ты, в самом деле, Максим? Разве нет у нас уже сабель и самопалов?

Хмельницкий весело расхохотался и хлопнул нахмурившегося Кривоноса по плечу.

Ни гетман, ни его побратим думать не могли, что всего лишь четверть века спустя этот цветущий край, по которому сейчас двигались казацкие полки, превратится в безлюдную пустыню, истоптанную миллионами конских копыт, а от сел и местечек, мимо которых они проезжали, останутся одни лишь пепелища, где и воронью нечем будет поживиться. Не суждено было им знать, что бездарные наследники их славных дел и свершений пустят все завоеванное в тяжких сражениях по ветру, что правый берег Днепра покинет почти все его население и полновластным владыкой здесь будет турецкий паша.

В Чигирине гетман не стал задерживаться, а, оставив своим управителем Ивана Брюховецкого, сам со старшиной и полковниками отправился в Киев. Брюховецкому, несмотря на его молодость, Хмельницкий доверял вполне, поставив его старшим над всей гетманской челядью. Помимо организации всего сложного хозяйства в самой ставке, Брюховецкий должен был заняться возведением гетманской резиденции — роскошного замка в Чигирине, для строительства и оформления которого из Италии были выписаны архитекторы и художники…