Саймон Скэрроу - Орел-завоеватель

Хирург посмотрел под ноги, обшарил утоптанный множеством ног пятачок, нашел на нем что-то и вложил в руку Катона маленький, но тяжелый предмет. В тусклом свете факела юноша увидел, что это овальный кусочек свинца размером с большой палец, но с утолщением в центре.

— С виду ерундовина, а? — промолвил, указывая кивком на свой подарок, лекарь. — Но ты бы удивился, узнав, до чего же опасна такая вещица в руках хорошего пращника. При прямом попадании кости ломаются даже под шлемом или кольчугой. Вот сегодня мне пришлось вырезать такой же кусок свинца из одного трибуна. Да только все мои старания пропали зря: бедняга истек кровью, прежде чем я успел завершить операцию, и умер.

— Всего лишь от одной из таких вот штуковин?

Катон подбросил метательный снаряд на ладони и, поймав его, ощутил резкий удар. Ну и ну, подумал он, поежившись, что же бывает, когда такой кусок свинца летит со страшной скоростью, приданной ей пращой? Страшно представить!

Продолжая покачивать сувенир на ладони, он обратил внимание на какие-то знаки на его поверхности и пригляделся, чтобы рассмотреть их получше. Даже в неверном свете можно было понять, что там явно было что-то выдавлено, но потом эту надпись затерли. Видимо, впопыхах и поэтому не полностью.

— Посмотри. Можешь ты разобрать буквы? — спросил он лекаря, подняв снаряд.

Тот внимательно присмотрелся и призадумался.

— Вроде бы видно «л», а еще будто бы «е». Больше ничего не разобрать.

— Ага, я тоже различил только это, — кивнул Катон. — Но буквы-то наши, латинские. Откуда они могли взяться на британском метательном снаряде?

— А может быть, это наша вещица? Они ее подобрали и вернули нам этаким манером?

Катон подумал и покачал головой:

— В этой кампании с нашей стороны пращи в ход не пускались. Интересно, откуда тут мог взяться снаряд с латинской надписью?

— Из какого-нибудь местечка, название которого начинается на «ле»? — предположил лекарь.

— Может быть, — тихонько сказал Катон. — А может быть, «ле» — это все, что осталось от слова «легион», и блямба эта действительно наша. Ты видел еще такие?

— Посмотри вокруг. — Хирург обвел рукой берег. — Они тут повсюду.

— Правда? — Катон снова подбросил свинцовый снаряд. — Это интересно…

— Ладно. Я закончил.

Лекарь встал и вытер руку о заткнутую за пояс тряпицу.

— Спускайся к реке, садись в лодку и возвращайся в лагерь. Отдыхай, болячки не тревожь, руку старайся держать в покое. При малейших признаках нагноения немедленно отправляйся к ближайшему медику. Ясно?

Катон кивнул, заправил тунику за пояс и здоровой рукой поднял свое снаряжение. Мазь в сочетании с обдувавшим обнаженный торс прохладным воздухом и впрямь словно бы смягчала боль, и он признательно улыбнулся.

— Если окажешься поблизости от нас в следующие несколько дней, я выставлю тебе выпивку.

— Спасибо, оптион. Это очень любезно. Я обычно не наношу визитов своим пациентам, но, учитывая твое предложение, с удовольствием сделаю исключение. Кого мне спросить?

— Катона. Квинта Лициния Катона, оптиона шестой центурии четвертой когорты Второго легиона.

— Тогда до встречи, Катон. Буду ждать ее с нетерпением.

Хирург убрал горшочек с мазью в свою кожаную лекарскую суму и пошел прочь.

— Э… а можно узнать твое имя? — окликнул его Катон.

— Просто Нис. По крайней мере, под этим именем меня знают, — с горечью ответил лекарь и зашагал вдоль нескончаемых рядов раненых.

Как только над приречными холмами забрезжил рассвет, бритты предприняли отчаянную контратаку, намереваясь вернуть себе контроль над бродом. Однако эта затея была обречена на провал, поскольку те же самые лодки, которые перевозили раненых на восточный берег, доставляли на западный метательные машины. Задолго до рассвета эти смертоносные устройства были установлены на возведенном самими бриттами валу, надежно прикрывая все подступы к нему с западной стороны.

Многие варвары, поднявшиеся в атаку из еще стелившегося у подножия кряжа тумана, были сражены, даже не успев проорать свой боевой клич. Впрочем, это не помешало их сотоварищам, воодушевленным звуками боевых рогов и примером своих отважных знаменосцев, бесстрашно устремиться к воротам бывшего лагеря британцев. Однако в отличие от них римляне ворота закрыли и образовали по всей длине штурмуемых укреплений плотную линию обороны. Стойкие, дисциплинированные легионеры при поддержке косивших врагов метательных машин не отступали ни на шаг, и в не конце концов яростный накат массы атакующих бриттов разбился об укрепления, как морские волны разбиваются о береговые утесы.

Как раз в тот момент, когда в рассветном воздухе чуть приглушенно, словно из другого мира, прозвучал отдаленный зов варварских рогов, Катону помогли подняться на борт плоскодонного суденышка. Затем над серой стеклянной гладью реки покатились звуки боя, но почти никто из находившихся в лодке легионеров никак на это не отреагировал. Правда, сам Катон поначалу присел и прислушался, но, оглянувшись и увидев боль и усталость на лицах окружавших его людей, понял, что это уже не их и не его дело. Он исполнил свой долг, ощутил, как горячит кровь ярость схватки, познал страдание и разделил с товарищами радость победы. А сейчас, более чем что-либо другое, ему нужен был отдых.

В то время как гребцы равномерно орудовали веслами, а большинство пассажиров сонно клевало носом, Катон, чтобы отвлечься от хотя и смягчившейся, но все же докучливой боли, прилежно глазел по сторонам. Когда лодка проплывала мимо одного из боевых кораблей, юноша, подняв глаза, увидел прислонившегося к борту моряка — с непокрытой головой и маленькой кожаной фляжкой в руке. Лицо и руки этого человека покрывала копоть. Видимо, именно он, разумеется и числе других, возился с зажигательными снарядами, которыми корабли весь прошедший день щедро осыпали позиции бриттов. Плеск погружавшихся в водную гладь весел привлек его внимание, и он в знак приветствия поднял руку.

Катон кивнул в ответ.

— Жаркая выдалась работенка?

— Сам видишь, оптион.

Глядя на вожделенную фляжку, юноша непроизвольно облизал губы, и моряк, смекнув, что к чему, рассмеялся:

— Держи, парень. Похоже, оптион, сейчас тебе вино нужнее, чем мне.

Несмотря на скованность во всех членах тела, вызванную усталостью и болью, Катон поймал на лету фляжку, внутри которой соблазнительно булькнуло содержимое.

— Спасибо!

— Типичный хренов морячишка! — проворчал один из гребцов. — Эти бездельники на своих посудинах только и знают, что дни напролет хлещут вино.