Саймон Скэрроу - Орел-завоеватель

Забыв о тяготах предыдущего дня, люди торопливо одевались и вооружались. Холодный завтрак был наскоро съеден под свинцовыми небесами, по которым ветер гнал темные облака. Макрон с беспокойством посмотрел вверх.

— Интересно, пойдет ли дождь.

— Очень похоже на то, командир. Но если Клавдий двинется быстро, мы, дождь не дождь, возможно, уже к ночи доберемся до бриттов.

— Ага, — проворчал Макрон, — но поначалу нам придется до вечера месить ногами грязь. Мокрая одежда, дерьмовая слякоть и холодная пища. И кто может поручиться, что к нашему прибытию эти хреновы туземцы не зададут драла?

Катон пожал плечами.

— Так что лучше не дергай ребят спозаранку, оптион. День все равно будет долгим.

Опасения центуриона насчет погоды, к счастью, не оправдались. Мало-помалу небо прояснилось, ветер полностью стих, а к полудню солнышко уже припекало так, что от влажной одежды тащившихся по грязи вслед за преторианским авангардом легионеров стал подниматься легкий парок.

Ближе к вечеру Второй легион обогнул небольшой холм, и впереди показались вражеские укрепления. Противник оседлал находившийся примерно в двух милях далее невысокий кряж. На подступах к нему бритты вырыли рвы и устроили множество завалов, чтобы затруднить римлянам фронтальную атаку и заставить их, преодолевая эти препятствия, как можно дольше торчать под обстрелом. Левая сторона возвышенности уходила в густой лес, тянувшийся по холмистой равнине сколько мог видеть глаз. Варвары выбрали позицию со знанием дела. Лес и болото препятствовали фланговому обходу, и римлянам не оставалось ничего другого, кроме как атаковать противника в лоб, причем снизу.

Четырнадцатый легион прибыл на место раньше Второго и уже немало продвинулся в обустройстве укрепленного лагеря. У подножия склона на случай вылазки выставили заслоны из бойцов вспомогательных когорт, а конники разъезжали вдоль кряжа, тщательно изучая оборонительные сооружения неприятеля. Штабной офицер направил центурию Макрона к помеченной колышками площадке, и центурион зычно распустил строй, приказав ставить палатки. Покончив с этим, люди принялись с любопытством обозревать варварские позиции. Заходящее солнце поблескивало на шлемах и оружии бриттов, толпившихся за насыпными валами. Напряженность, витавшая в воздухе, усиливалась возрастающей влажностью, ибо на южной стороне небосклона снова стали сгущаться темные тучи. Но ветра на сей раз не было, и бесчисленные издававшиеся готовящейся отойти ко сну армией звуки странным образом повисали над головами.

В сумерках и бритты и римляне разожгли костры, так что холмы по обе стороны разделяющей врагов долины превратились в скопления подрагивающих оранжевых точек, а к небу и тут и там поднимались несчетные струйки дыма. В ночь перед боем Веспасиан отдал приказ выдать людям дополнительную порцию мяса, и легионеры с удовольствием уминали подсоленную говядину и ячменную похлебку. Катон подчищал донышко своей миски корочкой хлеба, когда до слуха его донесся странный шум. Что-то вроде хорового речитатива, завершившегося ревом в сопровождении приглушенного стука. Повернувшись к Макрону, уже расправившемуся с двойным пайком и теперь выковыривавшему тоненьким прутиком застрявшие в зубах кусочки мяса, оптион спросил:

— Что там творится, командир?

— Ну, мне кажется, они таким манером хотят привести себя в боевое неистовство.

— Боевое неистовство?

— Оно самое. Рассуди, умом-то они должны сознавать, что надежда на победу у них невелика. До сих пор мы их били в каждом сражении. Поэтому Каратак старается привести их в исступление всяческими дикарскими заклинаниями, чтобы они не думали об опасности.

Из вражеского лагеря снова донесся рев, сопровождаемый ритмичным стуком.

— А это что за хрень, командир?

— Это? Ну, этот прием практикуется и у нас. Они стучат мечами по щитам, все разом, в едином ритме. Предполагается, что это должно перепугать врага до смерти, хотя, по мне, от такого грохота нет никакого проку. Одна головная боль.

Катон подчистил миску и, поставив ее рядом, задумался. Его беспокоила разница в поведении варваров и легионеров. Если бритты всячески настраивались на битву, то римляне преспокойно готовились отойти ко сну, будто завтра их ожидал ничем не примечательный обычный денек.

— А разве нам не следует предпринять что-нибудь в связи с этим их шумом?

— Типа чего?

— Ну, не знаю. Что-нибудь, чтобы сбить их настрой. Не дать им воодушевиться.

— Зачем утруждаться? — зевнул Макрон. — Пусть себе поорут и поскачут. Завтра, когда наши ребята на них насядут, это им не поможет. Скорее наоборот, они устанут, а мы выспимся и будем свежее.

— Пожалуй, что так.

Катон облизал последние капли похлебки с пальцев, сорвал пук травы и начисто вытер свою миску.

— Командир?

— Ну что еще? — сонно спросил Макрон.

— Как думаешь, обоз сможет нагнать нас уже сегодня?

— Почему бы и нет. Дождя не предвидится. А зачем тебе это знать?

— Э… просто подумал, поддержат ли нас завтра метательные машины?

— Если Клавдий поведет себя разумно, мы будем штурмовать укрепления дикарей при поддержке всех машин, какие имеются в армии.

Катон кивнул и поднялся.

— Собрался куда-то?

— В отхожее место, командир. И может быть, немного прогуляюсь.

— Прогуляешься? — Макрон повернул голову и посмотрел на оптиона. — А что, ты еще не нагулялся за последние два дня?

— Просто хочу проветриться, прояснить голову, командир.

— Ну, ладно. Но не забывай: к завтрашнему дню тебе нужно как следует выспаться.

— Да, командир.

Катон не спеша двинулся к центру лагеря, надеясь, что, если обоз нагнал армию, он, может быть, увидит Лавинию. На сей раз императорскую свиту не смогут расположить на огороженной территории, и, даже если подступы к шатрам придворных будет оберегать стража, проскользнуть туда в темноте не составит особенного труда. Ну а потом он снова заключит Лавинию в объятия и вдохнет аромат ее волос. Воодушевляемый этой блаженной мечтой юноша ускорял и ускорял шаг, пока на центральной улице лагеря — виа Претория, ведущей к офицерским шатрам, не налетел на кого-то, довольно сильно ударившись подбородком о чей-то лоб.

— О, хрен бы тебе… — начал было он и осекся. — Лавиния!

Лавиния в свою очередь уставилась на него, потирая голову и широко раскрыв глаза.

— Катон!

— Но почему… — пробормотал он, совладав наконец с изумлением. — Что ты тут делаешь? Как ты здесь оказалась? — добавил юноша, вспомнив, что обоз застрял в дорожной грязи.

— Мы с госпожой прибыли сюда вместе с боевыми машинами. Как только они смогли двинуться, госпожа Флавия оставила свой возок на дороге, а нас подвезла команда катапульты. Ой, что это у тебя с лицом?