Владимир Евгеньев - Огни святого Эльма

Все это произошло очень быстро. Василий обернулся и увидел, что она лежит без движения, голова у нее в крови. Глаза закрыты. Мария завалилась на сиденье, все еще сжимая в руке браунинг.

– Маша, милая! – холод пробежал по груди. Неожиданно его охватила ярость «Убили! Мерзавцы!». Василий был офицером. Он проходили специальные тренировки. И кроме того с другими юнкерами они для собственного удовольствия отрабатывали разные движения, поэтому и переживания, и решение заняли у него несколько секунд. Растратин резко затормозил. Его машину развернуло вправо. Он выскочил, на ходу выхватывая револьвер, бросился ничком в кювет, на ходу успел снять предохранитель, из положения лежа начал стрелять. В течение нескольких секунд он выпустил весь барабан по лобовому стеклу преследующей их машины, которая уже подъехала на несколько шагов. Черный Ситроен завилял и боком завалился в кювет. Василий мельком увидел упавший пистолет, опущенную руку, высунувшуюся из окна. Дальше он смотреть не стал. Он опять прыгнул в машину, завел мотор, развернулся и помчался вперед, не разбирая дороги, еще не успев понять, что будет делать.

«Надо ее похоронить, – глупо подумал он. – Нет, наверное, все-таки придется оставить ее. – Холод опять пробежался по груди, сердце сдавило. – Маша, так глупо. Надо оставить машину и бежать. Она же говорила, что никто не знает, что я был в машине. Это был Люсьен. Тот хмырь, который взял у нее папку, правильно, он и стрелял, потом он смылся. А мне главное, сейчас все бросить, оставить Пежо и домой. Если что, она под пистолетом заставила меня вести ее машину, потом заставила у дяди Пьера взять другой автомобиль, а потом села в нее и уехала. Вот и все. Никто ничего не докажет».

Он съехал по проселочной дороге, а потом через несколько метров остановился, повернулся. Маша по-прежнему лежала без движения. Василий перегнулся через сиденье, потрогал ее. Кожа была теплая. Он схватил ее руку. «Пульс нормальный! Она жива!» Он выскочил из машины, открыл заднюю дверь, схватил носовой платок, смочил одеколоном, стал вытирать кровь. Мария чуть приоткрыла глаза.

– Ой, Вася! Что? Что случилось?

Он обтер ей лицо.

– Тьфу! Что ж такое? Пустяковая царапина. Только чуть-чуть задело щеку ниже виска. Это же совсем ерунда!

«Почему она лежала как мертвая?»

– Как ты себя чувствуешь?

– Я хорошо, хорошо себя чувствую. Я ранена? Это что? – Мария увидела, что рукав у нее запачкан кровью. – Вытри, вытри кровь, – сказала она.

Василий машинально стал вытирать рукав. Она тяжело задышала и вдруг ее неэстетично вырвало.

– Что, что с тобой? У тебя сотрясение мозга?

– Да нет, нет, ничего…Я не могу видеть кровь.

– Тоже мне революционерка! – рассердился Василий.

– Революция это не кровь – это воплощение мечты о справедливости, – чуть слышно проговорила Мария.

– Недостижимой мечты, – тихо добавил Растратин. – Ладно, сейчас я все вытру, перевяжу тебя. Ты не смотри. И надо смываться. Я же расстрелял полицейскую машину. Добром это не кончится.

Они снова выехали на шоссе.

– Я тебе скажу адрес. Там мы будем в безопасности.

– Подожди, – сказал Василий, – сначала нам надо смыться куда-нибудь подальше от этого места, а потом бросить машину.

– Да, ты прав, – сказала Мария. – Наши приметы уже передали. Номер Пежо записан. Надо скрыться где-нибудь, откуда будет шанс удрать пешком. Смотри, полиция!

Впереди на шоссе стояла полицейская машина.

Полиция все-таки не контрразведка. Их Пежо заметили слишком поздно. Стражи порядка засвистели. Один полицейский попытался перегородить им дорогу, но Василий не сбавлял скорость. Служитель закона отскочил. Сзади громыхнул выстрел. Полицейские попрыгали в машины и устремились за ними.

– Вот незадача, – сказал Василий. – Нам нужно оторваться во что бы то ни стало.

Опять он выжал газ и помчался по пустынному шоссе.

– Они нас нагоняют, – сказала Мария.

– Какие мощные машины у французской полиции, – с досадой сказал Василий. – Стрелять не будем. Подожди, я вспомнил, папаша Пьер хвастался, что у этого Пежо отличные рессоры.

– Что? Что?

– Проходимость хорошая, – крикнул Растратин.

– Проходимость?

– Да.

– Зачем ты тормозишь? – спросила Мария.

– Сейчас увидишь, – сказал Василий. – Держись крепче!

– Ой! – вскрикнула она.

Василий вывернул с шоссе и помчался прямо по травянистой пустоше по кочкам. Его тряхнуло так, что он сам ударился головой об руль. Полицейским машинам было тяжелей. Им пришлось больше сбавить скорость, но они тоже отважно ринулись через поле, которое лежало за пустошью. Василий отчаянно ринулся по распаханному пространству. Их трясло, било, Мария кричала. Растратин ругался по-русски. Он выжимал педаль газа, насколько это было возможно. Главное не застрять. Василий специально проехал рядом с оросительными каналами, сильно рискуя. Как только каналы закончились, он вывернул влево. И тут ему повезло. Полицейские пытались сократить путь, и въехали в болото, проехав двумя колесами по этим естественным препятствиям. Машина забуксовала.

– Они застряли! – закричала Мария.

Растратин, чуть сбавив скорость, продолжал ехать дальше. Впереди уже виднелись деревья. Пежо выскочил на приличную грунтовую дорогу и через пять минут ехал между красивыми величественными соснами.

– Что это за парк? – спросила Маша.

– А еще изображает жену посла. Это Булонский лес, – ответил Василий.

– Знаменитый Булонский лес, – сказала Маша.

– Хладнокровная разведчица. Ты никогда не теряешь чувства юмора, – сказал Василий. – Здесь мы можем еще как-то затеряться.

– Вот и отлично, – сказала Маша.

– Да, и полицейские тоже не дураки. Они понимают, что больше нам деваться некуда, с записанной машиной в город мы не сунемся, а в ближайших пригородах это единственное место, где можно остаться незамеченным. Так что вполне возможно, что мы на кого-то нарвемся. Они могли уже напичкать лес своими людьми.

– Притормози. Давай остановимся, осмотримся, чуть-чуть передохнем, одну минутку.

Василий притормозил. Они вышли из машины и углубились в лесной массив. Было очень красиво. Пахло хвоей. Василий закурил. Мария подошла к нему. На ее лице появилось задумчивое выражение.

– Смотри, как здесь хорошо, как здесь пахнет. Как тогда в лесу, – сказала она неожиданно. Василий бросил сигарету, посмотрел Марии в глаза и подошел очень близко к ней.

– Ты помнишь, как тогда пахло? – спросил он хрипло. – Такая же тишина.

Но безмолвие, настраивавшее на романтический лад, тут же было нарушено. Раздался сухой металлический щелчок. Это был предохранитель пистолета. Невысокий коренастый человек в синем пальто, в серой шляпе вышел из-за дерева.