Поль Махалин - Крестник Арамиса

И в это утро камердинер, разбудив его, объявил, что его просит принять по важному делу какой-то дряхлый старик.

— К дьяволу! — воскликнул господин де Вандом, повернувшись на другой бок. — Пускай придет позднее или обратится к кому-нибудь из помощников. — И, не открывая глаз, спросил: — От кого он пришел?

— От его величества короля Испании.

Потомок Беарнца ничуть не смутился. Бывало, государственная необходимость требовала от него подняться с постели (где герцог ощущал себя в полной безопасности), и он не раз проигрывал кампанию только из-за желания выспаться.

Но когда слуга добавил, что посетитель представился членом Общества Иисуса, герцог скинул одеяло и спустил ноги на пол.

— Быстро, — закричал он, — чулки, обувь и камзол!.. Преподобный отец!.. Господи, спаси и помилуй! Этих людей весьма неосторожно заставлять ждать, если они находятся в ореоле святости великого кающегося грешника доброго господина Ле Телье!

И, наскоро одевшись, генерал поспешил в комнату, где его ожидал гость.

Старик сидел у окна. Мягкие лучи солнца проливались на черную бархатную скуфью и играли бликами на его худом лице. Мы сказали «старик», потому что не нашли слова, которым вполне можно было бы передать облик этого человека весьма преклонного возраста: между обладателем сей бренной оболочки и стариком была та же разница, что между молодым сильным мужчиной и младенцем, только что народившимся на свет. Представьте себе пустые глаза, блестящие в глубине полумертвых костей; едва теплившуюся жизнь под одеждой, наполовину светской, наполовину духовной.

Генерал с любопытством глядел на это создание, задремавшее в большом кресле. Читатель, конечно же, узнал бывшего мушкетера Арамиса.

Старик потянулся, и его кости хрустнули так звонко, как ударяются друг о друга бильярдные шары.

— Сударь, — покровительственно кивнул Арамис, — его величество король Испании благоволил отправить меня к вам, чтобы мы обсудили способы быстрого и благополучного исхода кампании, имевшей такое счастливое начало, а также изгнания с полуострова чужеземцев во имя чести короля.

Правнук Габриэллы д’Эстре слишком мало ценил советчиков и советы.

— Сударь, — заговорил он живо, — не сомневаюсь, что ваш опыт драгоценен для новичков в военной профессии… Но я уже не новичок и привык сам завершать начатое… Впрочем, напомню, что мои действия целиком зависят от версальского кабинета. — И смерив посетителя взглядом, добавил: — Однако вы не сообщили мне, кого имею честь принимать и в каком звании состоит посланец короля Филиппа V.

— О, — сказал тот добродушно, — вам стоит только потрудиться выбрать… Для начала можете назвать меня генералом… так как я командую армией не менее многочисленной и дисциплинированной, чем ваша…

Де Вандом поклонился.

— Не нахожусь ли я случайно перед лицом одного из владык ордена?

— Скажите лучше — одного владыки.

— Ваше преосвященство…

— Кроме того, я герцог, как и вы, — любезно продолжал Арамис, — герцог д’Аламеда, имею звание гранда и руно… Но если ваша светлость испытывает ко мне симпатию, то назовет меня также шевалье д’Эрбле… Это имя я носил раньше, еще в то время, когда мадам де Шеврёз выказывала мне свое расположение… — И старик улыбнулся: — Хе-хе-хе! Были когда-то и мы молодыми… Молодость длится очень долго… Но коснемся все-таки вопроса, который нас интересует: генерал, где враг?

— По донесениям моих разведчиков, господин де Стахремберг собирался передислоцироваться в Гвадарраму, между Дуро и Тахо, и я не решился побеспокоить его во время отступления, потому что сам боялся атаки войск Галловея и Портмора… Жду его сюда… Но если он задержится, дам ему бой в окрестностях Вила-Висозы и непременно выиграю.

Арамис тряхнул головой.

— Да, если имперские войска не осведомлены о вашем положении так же хорошо, как, вам кажется, вы об их…

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что среди вас есть изменник.

— Изменник?

— Иначе говоря, кто-то из французских генералов поддерживает связь с немецким.

— Сударь, вы забываете, что французами командую я! — вспылил герцог де Вандом. — Забываете, что это моя армия, что Франция наша общая мать, и именно ее вы оскорбляете своими гнусными намеками… Дьявольщина! Я отвечаю за своих солдат — за каждого как за самого себя.

— И тем не менее кто-то из вашего штаба ежедневно имеет контакт с доверенным лицом Стахремберга…

— Заявляю еще раз: это абсурд!.. Безумие!.. Это невозможно!

— Однако это правда. Я знаю, что говорю. И моя полиция, поверьте, так же хорошо работает в отдалении, как и ваша полевая жандармерия.

Генерал взволнованно ходил по комнате.

— А имя, имя этого негодяя?

— Мне пока еще не известно… Но думаю, что вскоре узнаю… И будьте уверены, я выполню свой долг и передам изменника правосудию.

Господин де Вандом энергично взмахнул рукой.

— Он не останется безнаказанным и будет расстрелян в тот же день!

Арамис одобрил это решение.

— Но довольно об этом… — сказал он со вздохом. — Перейдем ко второй цели моего визита… Генерал, у вас есть деньги?

— Мне их обещают уже шесть недель! — воскликнул герцог с досадой. — Мне нечем заплатить солдатам, несмотря на щедрые обещания министра финансов!..

— Что делали бы мы, боже мой, если бы министры стали выполнять свои обещания?.. — усмехнулся бывший мушкетер. — Поистине наступил бы конец света!.. Однако я готов предоставить две сотни тысяч пиастров: Общество Иисуса к услугам своего союзника короля Франции.

— И эта сумма?..

— Обозы с деньгами в дороге и будут здесь через три дня. Только неплохо бы выслать им навстречу эскорт, дабы защитить от всевозможных напастей, — и устремив взор куда-то далеко, Арамис продолжал монотонным голосом: — Разоренные провинции кишат балаганными актерами, блудливыми девицами, контрабандистами, дезертирами, мародерами всех мастей… Я не говорю уже о вражеских патрулях…

— Вы правы. Завтра же прикажу отправить людей…

— Они найдут обоз в Гвадалахаре. Я приказал идти под покровом ночи.

Генерал, довольный, потирал руки:

— Это просто манна небесная! Наконец я заплачу солдатам и вознагражу их за терпение и мужество. — И изменившись в лице, герцог покачал головой. — Добрая новость сгладила тяжелое впечатление от вашего сообщения… Этот иуда, предающий своих братьев… Преступление столь низкое и позорное, что я до сих пор не могу в это поверить.

Гость с трудом поднялся.

— Ваше преподобие, — сказал генерал, — не желаете ли сделать милость и отдохнуть в моем доме как в своем собственном?

— Большое спасибо, но меня ждет карета. — И, уже направляясь к двери, со скрипом переставляя ноги, Арамис спросил: — Не знакомы ли вы с недавно прибывшим в Королевский полк молодым офицером — бароном Элионом де Жюссаком?