Михаил Шевердин - Перешагни бездну

Получатель произносит неясную зловещую фразу: «Смерть платит все долги», — и, подобострастно кланяясь, удаляется, столь же неслышный, незаметный.

— Вы сейчас задумались,— заметил Пир Карам-шах, — «к че­му эти истины, всем известные, всем надоевшие». Про англичан говорят, что они — нация лавочников. Да, они люди расчёта. И наплевать, что так говорят. В основе английского образа жизни — всегда коммерческая выгода. Союз морали с меркантилизмом — единственный, который чего-то стоит. Здесь, в Азии, англичане не ради слюнявого альтруизма. Наша обязанность соблюдать инте­ресы британского налогоплательщика. Каждая истраченная здесь, в Азии, рупия должна дать десять рупий налогоплательщику в Англии. А по существу ничего не изменилось. До сих пор вы вы­плачивали соответствующие суммы по приказам эмира Алимхана. Алимхан обанкротился. Сейчас ваше дело, сэр, выплачивать сум­мы по моему указанию. И я прошу не вступать в объяснения с те­ми, кому вы будете платить. Да, на днях вы не впустили в бунгало одного дервиша.

— С него сыпались вши.

— А ведь вшивый — вождь могущественного клана. Бухгалте­рия вызывает политические осложнения! В данном случае вы все­го лишь бухгалтер!

— Позвольте!

— Иначе разве вы прозевали бы эту чертову принцессу? И тем лишили нас возможности воздействовать на эмирский кошелек. Вы позволили в Женеве увезти девчонку из-под носа. В чьи руки она попала? Какие это создаст осложнения, даже предвидеть трудно.

Удар на этот раз не сокрушил апоплексическую натуру мисте­ра Эбенезера. Он только вспотел. А ведь он был близок к удару. Багровое лицо его лоснилось от обильно выступившей испарины. Даже официальные выговоры из Лондона не действовали на его себялюбивую натуру так, как нотация, которую читал Пир Карам-шах — этот спесивый индюк.

Мистер Эбенезер обладал одним свойством, которого он нико­му не открывал. Он имел сверхострый слух. И сейчас, стоя навы­тяжку перед развалившимся в его кресле Пир Карам-шахом и пе­реживая каждое произнесенное им слово, он вдруг по чуть услышанному шороху понял, что в соседней гостиной кто-то есть. И что этот кто-то слышит каждое слово.

Мисс Гвендолен?

Неприятно. Но что же поделаешь? Однако она не стала бы вульгарно подслушивать. Просто вошла бы в кабинет. Или про­клятые слуги впустили кого-то из получателей субсидий? Еще ху­же. Озноб тряс несчастного мистера Эбенезера. Проще всего пой­ти в гостиную и узнать, в чем дело. Но здесь Пир Карам-шах. Ужасно, если департамент узнает через него о такой неосторож­ности. Какое разгильдяйство. Оставалось молить творца, чтобы тот, кто проник в гостиную, не кашлянул, не чихнул, не загово­рил.

То, что сказал затем вождь вождей, вызвало ликование мис­тера Эбенезера и... ужас. Он возликовал потому, что ему вновь поручалось дело, говорившее о том, что ему по-прежнему оказы­вают высокое доверие. Ужаснулся — потому что «он», притаив­шийся в гостиной, мог подслушать самую тайную из тайн. «По­дожди! Я тебе сверну шею, кто бы ты там ни был!»

В распоряжение мистера Эбенезера, — уведомил его Пир Ка­рам-шах,— отныне поступали суммы, значительно более крупные, чем раньше, — порядка нескольких миллионов.

— Вот перечень клиентов, — вождь вождей вынул из бумажни­ка список, — по которому вам и следует производить выплаты. Вы найдёте пароль в перечне рядом с именем клиента. Охрану бун­гало вы усилите. Приходится иметь дело с разными людьми. Есть среди них... гм... и разбойники.

Упоминание о разбойниках не слишком понравилось мистеру Эбенезеру. Судорожное подергивание его плеча не ускользнуло от взгляда Пир Карам-шаха.

— Да, да, разбойники. Преступление далеко не единственное произведение искусства, выходящее из мастерской преисподней. Вопросы?

— Нет. Всё ясно,— пробормотал мистер Эбенезер.

Он сумел справиться с припадком рассеянности, лишь когда вождь вождей, бренча оружием и своими знаменитыми аравий­скими шпорами, вышел во двор отдать распоряжения своим гуркам. Мистер Эбенезер на цыпочках прокрался к дверям гостиной — выглядело это достаточно нелепо, учитывая респек­табельную внешность,— и заглянул туда. Но никого не обна­ружил.

Позже выяснилось, что мисс Гвендолен находилась на кухне, где отдавала распоряжения поварам. Отвечала она мистеру Эбе­незеру на его вопросы вызывающе самоуверенно и даже высо­комерно.

«Черт побери, она даже не переживает, что Лондон поддер­жал Пир Карам-шаха, или она уверена в Безиле Томпсоне, дя­дюшке. Конечно, иметь такого родствещшчка! Или Гвендолен что-то придумала!»— рассеянно перебирал про себя мистер Эбе­незер.

Раздумья его прервал дворецкий-сикх. Оказывается, в бунгало прибыл генерал.

«Вот оно что! Надо было раньше догадаться»,— ругнул себя мистер Эбенезер.

— Мы проводили их превосходительство в ваш кабинет, са­хиб! Их превосходительство изволят отдыхать с дороги в вашем кабинете, сахиб!

Весь радушие и любезность, мистер Эбенезер вбежал в каби­нет, но сам чуть не испортил всю встречу...

Генерал, высокий, седоватый, с породистым длинным лицом, по-хозяйски расположился за письменным столом. Возглас, похо­жий на сдавленное рыдание, вырвался из груди мистера Эбе­незера.

Генерал удивленно вздернул брови. Даже поздоровавшись, хозяин бунгало все еще не мог взять себя в руки.

Списка новых клиентов на письменном столе не оказалось. А ведь он отлично помнил, что неистовый Пир Карам-шах небреж­но швырнул лист бумаги на бювар.

Первое, что пришло в голову: «Пока я искал Гвендолен, вождь вождей вернулся в кабинет, увидел на столе забытый список и ре­шил подшутить. Ребячество! Или он хочет изобразить меня эта­ким растяпой. Ну, посмотрим!»

Выскочив в вестибюль, он столкнулся с Пир Карам-шахом, настроенным нервно и мрачно:

— Когда же за стол? Долго нам ждать вашего штабного ин­дюка? Готов съесть его целиком, зажаренным с яблоками и чер­носливом! — воскликнул вождь вождей. — Не слишком ли его превосходительство заставляет ждать.

Мистер Эбенезер едва смог из себя выдавить:

— Тсс! Он уже здесь. Пойдемте! Я вас представлю.

Провожая вождя вождей в гостиную, он подумал: «Начал ме­ня разыгрывать! Ведет себя владетельным раджой. Впрочем, по­говаривают, что он действительно владетельный раджа. При странных обстоятельствах один престарелый деканский князь отписал ему в наследство целое княжество с дворцом да еще в придачу с целым гаремом из ста восьмидесяти трех жен и на­ложниц...» Хоть относительно жен слухи, несомненно, были пре­увеличены, но почему-то мистера Эбенезера занимало именно это обстоятельство.

В гостиной Пир Карам-шах незамедлительно кинулся на гене­рала в атаку:

— В мире все идет к большой войне. Стрелять начнем мы. Здесь, в Центральной Азии. И тогда уж никто не пойдет на по­пятный.