Вальдемар Лысяк - Шахматист

В этот момент раздался выстрел, за ним четыре следующие. Комната заполнилась вонью сгоревшего пороха.

— Двадцать одна секунда, — сказал сам себе Батхерст.

— Как наловчитесь, сэр, можно и быстрее.

В дверях показался напуганный Кэстлри.

— Что здесь, черт подери, происходит? Вы что, хотите привлечь сюда зевак?

— Я слышал, что эта комната не пропускает звуков, милорд, — совершенно спокойно заметил ему Бенджамен. — А так ничего не случилось, ну, отбил кусочек стенки, вот тут, у самого пола. Дюймов пять, не больше, мелочь. Зато теперь, милорд, я удостоверился, что вы наняли хорошего специалиста. Неплохое оружие.

— Я рад, Бенджамен, только, ради Бога, будьте добры испытывать его где-нибудь в другом месте и не устраивать разрушений в этом доме. Я же отлучаюсь по делу того поляка.

Бенджамен с Хейтером остались одни.

— Что у тебя есть еще? — спросил Батхерст.

Оружейник вскрыл самый большой ящик.

— Гранаты, сэр. Вот они. Только с ними нужно осторожненько.

— Сколько времени горит этот фитиль? — спросил Бенджамен, внимательно рассматривая металлическую коробочку с выглядывающим изнутри хвостиком.

— Это не фитиль, сэр, обычный шнурочек. С поджиганием фитиля вечные хлопоты, а тут — никаких. Нужно только хорошенечко дернуть, внутри тогда откроется дырочка, через которую вода попадет на взрывчаточку… Только прошу этого не делать, а то от нас останутся одни башмаки, сэр!

— Вода?

— Так точно, сэр. Я уже говорил, сэр, что улучшаю то, что придумали другие. Уже в древности была известна смесь, которая взрывалась при соединении с водой, вот только, она больше горела, чем взрывалась [99] Взрывчатая смесь Хейтера должна была иметь нечто общее с так называемым «греческим огнем» (гашеная известь, сера, уголь, смола, нефть, селитра), изобретенным Каллиником из Гелиополиса где-то в 665 году и применяемым, в частности, во времена крестовых походов. Хейтер, без сомнения, в качестве основного компонента прибавил порох, уменьшая количество зажигательных средств, чтобы смесь инициировала взрыв. . Я немножко поменял состав, чтобы было наоборот. Прибавил немножко селитрочки, чуточку…

— Хейтер!

— Понял, сэр, уже заканчиваю. Взрыв происходит через четыре, самое большее, через пять секунд. Гранат у меня два ящика, по сорок штук, больше просто не успел сделать.

Батхерст положил гранату на место и указал на третий ящик.

— А там у тебя что?

— Пневматическая винтовка, сэр. Тоже не моя работа, купил ее у одного офицера, который привез ее из Тироля, но усовершенствовал. Стреляет тихонечко и разбирается. Запаса сжатого воздуха хватает на несколько дальних и несколько ближних выстрелов. Если бы у меня было время, сэр! Я бы изготовил парочку пневматических пистолетиков, ведь может случиться необходимость убрать кого-нибудь бесшумно, только тут штука сложная, ведь в рукоятке пистолета нельзя поместить столько воздуха, чтобы…

— Эта проблема, Брайан, уже решена. Гляди. Сий!

Метис словно пружина вскочил с пола, на котором до сих пор сидел, словно буддийская статуэтка, не обращая никакого внимания даже на выстрелы. Правую руку он сунул в глубокий карман, а когда вынул, в его пальцах был пучок серебристых клинков длиной в несколько дюймов. Он находился у одной стены комнаты, а у противоположной, напротив него, встал его хозяин, который поднял руку над головой и, растопырив пальцы, прижал их к стене. Предплечье Сия исполнило шесть коротких замахов и столько же бросков с регулярностью машины. Шесть раз раздался свист разрезающего воздух клинка, шесть раз солнце за окном поцеловало металл на лету, и все шесть клинков с интервалами в секунду вонзились в деревянную обшивку стены — четыре между пальцами и два по краям ладони.

— Замечательно, сэр, замечательно! — Хейтер изо всех сил хлопал в ладоши, в то время как Сий вынул ножи из стены и сел под ней на корточках.

— Это азиатские ножи, Брайан. Сий научился метать их в Корее. Лезвием можно бриться. Они лучше самого тихого пистолета. Сий с их помощью пробивает панцирь с расстояния двадцать ярдов. А винтовка пригодится, я уже кое-кого для нее присмотрел… Ага, ну да… панцирь! Брайан, понадобится несколько защитных жилетов, что-то типа кольчуги…

— Понял, сэр.

— И еще одно задание для тебя, уже последнее. Осмотри эту трость.

Хейтер взял трость в руки, взвесил, покрутил рукоять, вынул шпагу.

— Красивая игрушка, сэр.

— Но не стреляет. Можешь помочь?

— Не знаю, сэр, возможно… только мне нужно дней двадцать.

— Не больше недели.

— Невозможно, сэр. Вот если бы у меня был помощник — золотые руки…

— У тебя самого золотые руки, Брайан.

— Знаю, сэр, но здесь нужны как минимум, две пары таких ручек…

— А ты знаешь вторую пару?

— Да, сэр, знаком мне один оружейник из Эдинбурга, это старичок, но…

— Далеко, и старик. Кто-нибудь еще?

— Есть в Лондоне один цыган, сэр. Когда-то он работал у часовщика, потом шатался по ярмаркам и показывал разные фокусы, потом…

— Хейтер!

— Понял, сэр, я коротко, хотел только сказать, что у этого цыгана ручечки, что, дай Боже, мне бы такие, вот только он предпочел лазить ими в чужие карманы, ну и попался.

— Где сидит?

— Не знаю, сэр. Я знаю лишь то, что завтра в полдень его закуют в колодки на Чаринг-Кросс, а потом он уже будет ни к чему не годен, возможно, без глаза или без пальца, все зависит от кошек. А набросают их ему много. Поскольку наворовал он прилично, то много народу придет, чтобы отплатить парню. Да, сэр, ради него вспомнят старый обычай [100] На Чаринг-Кросс преступников заковывали в колодки, а толпа закидывала кошек на зажатые лица и руки осужденных. .

— Я подумаю над тем, как ему помочь. Будьте готовы с Юзефом к завтрашнему утру. Винтовку и один пистолет забираю с собой, трость оставляю тебе. Поломай голову. Пошли, Сий!

Спускаясь по лестнице, Батхерст заметил Степлтона, приготовившегося подать ему плащ и шляпу, и тут ему вспомнилось, что кузен Генрих рассказывал про «литературные» способности немой служанки.

— Приведи сюда служанку, — приказал он.

Когда девушка появилась в холле, Бенджамен подошел к ней, обнял рукой и, показывая на Сия, шепнул ей на ухо:

— Видишь этого урода, дорогуша?

Та кивнула.

— Тебе следует знать, что это страшный человек. Немой, как и ты, но, как и ты, прекрасно пользуется руками. Только вот ты любишь писать, а он — душить молоденьких девушек, чаще всего таких, что слишком много пишут и продают свои писания людям за стенами этого дома. Ты только погляди на его руки. Ужасные, так? Запомни хорошенько, потому что второй раз я повторять не стану: если сообщишь кому-либо, жестами или письменно, либо как-то иначе, хоть самую мелочь из того, что здесь увидишь, этот человек найдет тебя даже на краю света и свернет тебе головочку словно цыпленку! По моему приказу, красотка.