Александр Чиненков - Крещенные кровью

– Мы вот с Пронькой и Хохлом порешили – все, амба! – продолжал разглагольствовать Мещеряков, опорожнив полстакана мутной жидкости. – Все, кранты, подачки фортуны уже перебрали! Завтра поделим барахлишко – и вперед. Подальше от Оренбурга! В Уфе несколько домишек прикупим и надолго на дно в них заляжем! Уфа город большой, людишки там богатые…

– А я думал, что вы совсем разбегаться собираетесь? – удивился Носов. – А если на ваш след гэпэушники нападут? То ли дело по одному вылавливать, то ли разом всех накрыть?

– Нет, не словить им нас, – развязно расхохотался Мещеряков. – Мы у них, почитай, не один годочек под носом орудуем! Не могут работать гэпэушники гребаные. Им бы у царских сыскарей поучиться, как правильно сыск вести, а они их всех, ха-ха-ха… как вражеский класс извели!

Вдруг с улицы послышались выстрелы и лай собак.

– Чего это? – перестав расхаживать, замер Мещеряков.

– Кабы знать. Буди своих! – крикнул Васька, направляясь к двери. – Не ясно, что за шухер, но помощь твоих душегубов очень может понадобиться…

Подъезжая к зданию ОГПУ, Степан Калачев придержал коня. Возбужденные люди сновали туда-сюда. Они собирались в кучки, что-то взволнованно обсуждали.

Не успел Степан поинтересоваться, что случилось, как из дверей Управления выбежал посыльный. С ним чуть не столкнулся солдат, несший в руках десяток винтовок. В другое время эта ситуация вызвала бы смех и шутки, но сейчас всем, видимо, было не до смеха.

У здания остановился отряд солдат. Рядом тут же образовалась толпа.

– Коростин идет! Коростин… – послышались возгласы.

Начальник ОГПУ Оренбургской губернии выслушал доклад командира и, хмуря брови, объявил:

– На сборы еще пятнадцать минут, и немедленно выступаем! Всем, кто еще не получил оружие, немедленно на склад…

В ту самую минуту, когда Степан разглядывал человеческий муравейник, из подъезда неожиданно вышел начальник следственного отдела Горовой. Его тотчас обступили и завалили всевозможными вопросами. Он что-то громко объяснял, требовал, но его слова тонули в шуме голосов. Горовой, увидев Калачева, махнул ему рукой и указал на входную дверь.

Когда Калачев вошел в кабинет, Дмитрий Андреевич стоял у окна, профиль его четко вырисовывался на фоне светлого окна, но лица не было видно.

– Садись… Говори быстро и по существу, – начальник посмотрел на циферблат карманных часов.

– Обожди, Андреевич, дай с мыслями собраться, – выпалил Степан. – Всю ночь в седле… Извини, устал как собака.

В висках у него вдруг заломило. Он принялся их растирать кончиками пальцев.

– Где Бурматов и Теплов? – спросил Горовой, усаживаясь за стол.

Прежде чем ответить, Калачев залпом выпил стакан воды.

– Оба опера в руках у бандитов.

– Как это случилось? – Дмитрий Андреевич строго взглянул на Степана.

– Случилось вот… Окружили, обезоружили и в усадьбу увели.

– А ты почему не с ними? Почему они у бандитов, а ты нет?

– Я?

Не ожидавший такого вопроса Калачев растерялся. Он снова принялся растирать пальцами виски. Обруч, стягивающий лоб, немного расслабился.

– Я действовал так, как позволяла обстановка.

Степан подробно рассказал, что произошло у забора усадьбы, не упустил ничего. Но, судя по изменившемуся лицу Дмитрия Андреевича, понял, что его рассказ произвел на начальника обратное впечатление.

– Что ж это получается, Калачев: когда бандиты напали на твоих товарищей, ты у забора отсиживался? – спросил он, тяжело дыша и сжимая кулаки.

– А что я мог сделать? – промямлил, опуская голову, Степан.

– С наганом в руках ты не знал, что делать? – закричал Горовой и подался вперед.

– Я мог в темноте попасть в Бурматова или Теплова, – выдавил из себя оправдание Степан и почувствовал, что оно прозвучало совсем неубедительно.

Прежде чем продолжить разнос, Дмитрий Андреевич с минуту смотрел не мигая в бегающие глаза подчиненного:

– Вот гляжу я на тебя, Калачев, и не пойму. То ли тупица ты непроходимый, то ли скрытый и коварный враг, затесавшийся в ряды ОГПУ?

– Я?! – Степан побледнел, задрожал и вскочил со стула.

– А ну сядь, мразь! – заревел Горовой, сделавшись непохожим на самого себя.

Он был страшен в гневе. Степан присел опустошенный, униженный и сломленный невероятным обвинением.

– Волокита – раз! – Дмитрий Андреевич загнул указательный палец на правой руке. – Никаких результатов – два! Неоказание помощи попавшим в беду товарищам…

Горовой, как плевки, бросал в лицо Степана одно обвинение за другим, не забывая загибать пальцы. Все обвинения были необоснованными, но звучали столь веско и убийственно, что Степан ничем не мог их опровергнуть. Сделав паузу и немного успокоившись, Дмитрий Андреевич продолжил:

– Пока ты волокитил дела, Калачев, бандиты действовали нагло и дерзко… Разгул банды мог бы продолжаться еще дольше, если бы не помощь неизвестного доброжелателя!

Он взял со стола исписанный мелким убористым почерком лист бумаги, помахал им в воздухе и продолжил:

– Банду возглавляли два безграмотных подонка, которые на деле оказались намного мудрее и изворотливее опытных сотрудников ГПУ! – Дмитрий Андреевич посмотрел на сделавшееся пепельным лицо Степана. – Да-да, именно тебя я имею в виду, следователь Калачев! Так это что: невероятное везение, сопутствующее бандитам или предательство следователя?

– Да ты с ума сошел, Андреевич! – вскричал возмущенно Степан и снова вскочил со стула.

– Сядь! – рявкнул Горовой и положил перед собой наган. – Кто из нас сошел с ума, чуть позже покажет следствие! А сейчас… Сдай-ка мне оружие, гражданин Калачев, а сам отправляйся под арест в камеру!

Раздавленная страшным безосновательным обвинением душа Калачева вдруг воспылала праведным гневом. Он медленно расстегнул кобуру, достал из нее наган и швырнул его на стол.

– Тут людей спасать надо, а ты…

– С этой минуты не «ты», а «вы», – отрезал Дмитрий Андреевич. – Время фамильярности прошло. Теперь, пока не восторжествует истина, ты не следователь ГПУ, а подозреваемый гражданин Калачев!

– Хорошо, время покажет, кто из нас прав! – резко отозвался Степан. – Но не забывай про Теплова и Бурматова, гражданин начальник, их прямо сейчас спасать надо, понял?

Горовой убрал револьвер Калачева в ящик и ухмыльнулся:

– О них надо было тогда побеспокоиться, когда они в руках бандитов оказались. Ну ничего, и до их освобождения дело дойдет… Подождут, пока мы с бандой в городе разделаемся!

Калачев едва не задохнулся от ярости, столкнувшись с таким цинизмом.

– Да их убьют, ты понимаешь это?! – заорал он на Горового, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на него с кулаками.