Александр Чиненков - Крещенные кровью

Яшка ради собственного спасения проявлял чудеса расторопности. Он не отставал от Степана ни на шаг.

Так они оба добежали до спасительного окошечка и выбрались на улицу. Достигнув ближайших кустов, осмотрелись – никого. Обычно многолюдная, мостовая будто вымерла, как и все в здании Управления. «Наверное, улица перекрыта, – подумал Степан, – а как же Управление? Что-то здесь не то, что-то здесь…»

– Чего теперь делать будем, фартовый? – обратился к нему Яшка.

– Прощаться, – ответил Степан. – Убегая, мы были заодно, а теперь – каждый за себя.

Васька Носов сидел в своей комнате, задумчиво глядя на лист бумаги на столе. Яркий свет полуденного солнца потоком лился через окно. Носов думал: «А ведь скопцы и не подозревают, что сегодня ночью или завтра утром останутся одни. Очень прискорбно оставлять их на произвол судьбы, но с собой забрать адептов я тоже не могу…»

Скрипнула дверь, и вошел Тимофей Мещеряков. Носов обернулся.

– Вижу, не ждал ты меня, Купец, – сказал бандит, подходя ближе.

– Что верно, то верно, – проговорил Васька.

– Я так и думал, что будешь не рад меня видеть, – сказал Мещеряков, останавливаясь возле стола. – Крепись, Купец, нам уже осталось совсем немного времени любоваться друг другом.

Бандит говорил с нарочитой развязностью, шаря взглядом по комнате.

– Пронька еще не приехал? – Васька постарался изобразить приветливую улыбку, но почувствовал, что это ему не удалось.

– А зачем нам Пронька? – отозвался Мещеряков. – Мы можем начинать делить добро прямо сейчас, не дожидаясь его.

Носов понял, куда клонит бандит, и быстро настроился на разговор.

– Без Проньки и Хохла никакого дележа не будет! Они потом не с тебя, а с меня спросят, если что не так.

– Вот как значит, – хмыкнул Мещеряков. – А если они не приедут? Вдруг легавые повязали их?

– Не приедут? – переспросил Васька. – Откуда такие сведения?

Мещеряков пожал плечами:

– Пронька и Хохол должны были вернуться еще с рассветом, но их нет! Тут думай что хочешь… Даже то, что их песенка спета. Не зря же опера нынче ночью у забора твоей коммуны ошивались.

– Они что-нибудь сказали? – спросил Васька.

– Не успели, померли падлы, – процедил с ненавистью бандит. – Мы с ними всячески пробовали базарить, но… – он развел руками.

Носов остро почувствовал опасность. Теперь все зависит от того, насколько ему удастся совладать с собой и не спровоцировать Мещерякова на решительные действия. Вполне возможно, что Тимофей проинструктирован Пронькой, как действовать в его отсутствие.

– Разве Пронька с Хохлом простят нам дележку общака без них? – «удивился» Васька.

– Чую, хана им, а нам разбегаться надо, – Мещеряков присел у окна. – Братва нервничает, того и гляди силой все заберут.

– Нервничают? – усмехнулся Васька. – А ты возьми и угомони их. Ты кто, Тимоха, авторитет для них или так, фуфлыга низкого пошиба?

– А ты не трынди, Купец! – огрызнулся задетый за живое бандит. – Может, ты того, барахлишко общее присвоить решил, вот и башку мне пудришь…

В комнату заглянула Альбина.

– Прошу всех в трапезную, – произнесла она тихо, со скромностью монастырской послушницы потупив взор.

– Куда? – переспросил Тимоха, плохо расслышав поступившее приглашение.

– Богородица к обеду зовет, – уточнил Васька.

Он смотрел на Мещерякова с такой звериной ненавистью, что готов был с превеликим удовольствием врезать ему кулаком промеж глаз. Но этим ничего не добьешься. Тимоха вооружен, и терять ему нечего. Значит, следует смириться, изворачиваться и тянуть время, чтобы бандит не почувствовал подвоха.

Мещеряков достал наган, обернулся и посмотрел на замершую у двери Альбину.

– Чего пялишься, красотка? – прикрикнул он на нее. – Пусть мои ребята вместе с вашими кастратами «трапезничают», а мне хавку сюда тащи!

Женщина без разговоров закрыла дверь.

– Ты чего добиваешься, Тимоха? – спросил Васька с нажимом. – Я же не отказываюсь делиться, так почему ты давишь на меня, угрожая оружием?

– Пронька не доверял тебе и мне присоветовал, – ответил бандит. – Я теперь с тебя глаз не спущу, хитрая бестия!

«Значит, сговор был, – подумал Носов, начиная терять самообладание. – Пронька велел Мещерякову забрать общак, меня ликвидировать и уходить из усадьбы! Тимоха знает, что Пронька и Хохол сюда не заедут, а потому действует так дерзко и нагло»!

Васька вскочил с места, но сильный удар бандита швырнул его на пол. Он ощутил приступ дурноты, глаза выстлал туман, не хватало воздуха.

– Не в жилу тебе со мной тягаться, кастрат, – донеслись до него словно издалека слова Тимохи. – Слыхал, что в лагерях ты в авторитетах хаживал. Но то время прошло. Я не признаю авторитетов, понял?

Васька застонал. Он вдруг осознал всю тяжесть своего положения, и сердце у него сжалось. «Я должен угомонить этого зверя и усыпить его бдительность, иначе мне хана…».

– Послущай, Тимофей, ты здорово рискуешь, – сказал Васька спокойно и, как самому показалось, весьма доходчиво. – Я не думаю, чтобы Пронька дал тебе указание вышибать из меня добро, которое принадлежит нам совместно. Ты действуешь по своему усмотрению и не задумываешься о последствиях.

– Думай как хочешь, – ответил бандит. – Пронька мне тоже не указ. Теперь наши пути-дорожки расходятся, и я собираюсь дальше жить по своему усмотрению.

Выслушав его, Васька с трудом сглотнул слюну:

– Мне кажется, что ты собираешься забрать себе все, а нас порешить, верно? – усмехнулся Носов.

Глаза Тимохи алчно блеснули:

– Мне твоя жизнь без надобности. Да ты и так наказан, калека несчастный. Я рисковал своей шкурой, добывая то, что прятал у себя ты. И мне не хочется, чтобы ты пользовался моим добром, не имея на него права.

– А Пронька? А Хохол? А другие? Ты их тоже, как погляжу, со счетов сбрасываешь?

Матерно выругавшись, Мещеряков метнулся к Носову и ударил его по лицу.

– За метлой следи, не то отрежу, – предупредил он.

Удар был чувствительным, Васька едва не застонал от боли.

– Ладно, я отдам тебе общак, падла, – сквозь зубы прошипел он, сообразив, что ничего другого не остается. – Только где гарантии, что ты меня потом не застрелишь, сволочь?

– Ты правильно решил, Купец, – ехидно гыгыкнул Тимоха и нанес еще более сильный удар по лицу Носова. – Жизнь дороже всяких денег, и ты сделал правильный выбор!

Все поплыло перед глазами Носова. Перестав что-либо соображать, он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, и из последних сил произнес властно:

– Граблями поменьше размахивай, если желаешь получить то, чего хочешь. Я тебе не мальчонка для битья, понял, урод?

Носов хорошо понимал, что такие жлобы, как Мещеряков, уважают только силу и твердую волю. Расчет оказался верен. Тимоху сразил неожиданный тон Носова. Бандит задумался, от его наглости не осталось и следа. Он замер с глупым видом и не знал, как быть.