Робер Гайар - Большая интрига

— Конечно, — с удовлетворением заметил Мерри Рулз. — Однако, учитывая его заслуги перед колонией, я решил, что нельзя применить к нему такое наказание немедленно, не дав ему возможности выступить в свою защиту перед Высшим Советом…

— Вы слишком добры, майор, слишком… Но лично я хочу вас уверить, что в случае с этим капитаном меня не смягчит ничто, если, конечно, имеются четкие доказательства его измены!

Мобрей заметил, что Мерри Рулз смотрит на него с нескрываемым удивлением, поэтому заключил с весьма скромным видом:

— Прошу прощения, что говорю про себя в таком тоне, но сегодня утром мадам дю Парке хотела подписать приказ о моем назначении членом Высшего Совета…

— Примите мои поздравления, шевалье, — равнодушно ответил майор.

Потом он какое-то время посидел молча и сказал:

— Мадам генеральша сообщила мне о своем намерении назначить вас советником, что входит в ее компетенцию. Она спросила, станут ли другие члены Совета возражать против вашего назначения в силу того, что вы иностранец? Я ей сразу же ответил, что лично я считаю ее выбор весьма удачным, что вы проявили себя в различных обстоятельствах, что вас с островом связывает очень многое; все помнят, что это благодаря вам колонисты узнали секрет отбеливания сахара.

В знак благодарности Реджинальд слегка склонил голову. В этих словах он узнал один из аргументов, которые Мари приготовила для майора, когда начнет говорить в его пользу; он не нашел ничего особенного в том, что Мерри Рулз так легко и изящно лгал, потому что это было свойственно и его собственной природе.

— Я буду счастлив видеть вас среди членов Совета, — закончил Рулз.

— Во всяком случае, — подхватил его намек Реджинальд, — если в ближайшую сессию мы начнем заниматься вопросом капитана Байярделя, то с моей стороны ему не следует ждать ни малейшего снисхождения, если, конечно, налицо будет факт измены. Как раз предательство я ненавижу больше всего на свете, я считаю его абсолютно непростительным преступлением, которое заслуживает самого строгого наказания.

— Таково и мое мнение.

Мобрей потер руки, слегка кашлянул и поднялся. Он не стал вступать с майором в тот самый пресловутый словесный бой, а выбрал политику осторожности и дипломатической гибкости, что придало их беседе вполне интимный характер: на него уже не распространялся обычный этикет, он прекращался как бы в друга, который разделяет точку зрения своего собеседника.

— По моему мнению, — заявил он, — насколько мне известна эта история с «Быком» и «Святым Лораном», а особенно после того, что я узнал от мадам генеральши, виновность Байярделя не вызывает у меня никаких сомнений. Но, послушайте! — горячо воскликнул он, — вот перед нами капитан, от которого зависит не только судьба сотен колонистов, но и процветание и жизнь целого острова. Ведь без ощущения чувства безопасности наши колонисты никогда не станут работать и, естественно, все быстро уедут отсюда, тогда как генеральше с таким трудом удалось уговорить их переселиться на остров и устроиться на Мартинике, — и вот, я повторяю, этот человек, который то ли по досадной ошибке, то ли из-за того, что не захотел связываться с флибустьерами, среди которых у него есть друзья, находит возможным бросить на произвол судьбы судно, которое по-настоящему терпит бедствие! Это судно является собственностью всех жителей острова. Именно они заплатили свои деньги как за само судно, так и за его вооружение. А сам он после легкой прогулки до Кей-де-Фер возвращается цел и невредим, потеряв лишь несколько человек команды, но потерпев при этом сокрушительное поражение!

— После того, как он нашел своего приятеля, Лефора, — вы этого еще не знаете, — уточнил майор. — Да, да, своего друга Лефора, этого разбойника, пирата, с которым он договорился, словно какой-нибудь жулик с ярмарки, и даже попросил его помощи для того, чтобы другой разбойник, Ля Шапелль, вернул свободу «Святому Лорану» и его команде!

— Черт побери! Но ведь это означает связь с неприятелем!

— Совершенно верно!

— И капитан Байярдель признался в этом?

— Он сам мне все рассказал, в этом кабинете! Я своими собственными ушами слышал, как он признавался в предательстве. Потом я приказал ему изложить эти же факты в рапорте…

Реджинальд в волнении топнул ногой об пол:

— Тогда в чем дело? Вовсе не надо собирать целый Совет, чтобы решить судьбу этого человека! Высшему Совету есть чем заняться, кроме как предавать позору этого типа! Его необходимо немедленно заковать в кандалы! Оставить его под домашним арестом может с нашей стороны означать потворство такому преступлению, как предательство!

— Я не хотел сам ничего решать, — покорно ответил Мерри Рулз, — мне было известно, что мадам генеральша испытывает к этому человеку определенную приязнь в силу его прошлых заслуг перед нею…

— Если мадам дю Парке считает, что чем-то ему обязана, она непременно вмешается, но я постараюсь внушить ей, что он не заслуживает ни малейшего снисхождения!

— Поскольку наши мнения по данному вопросу совпали, — заключил Рулз, — и вы ручаетесь за личные чувства мадам генеральши, то я прикажу заковать капитана Байярделя в кандалы сразу после того, как он подаст мне свой рапорт.

— Не надо тянуть с этим… А вы подумали о кандидате на его место?

— Конечно. Командор де Лубьер кажется мне вполне подходящим человеком, чтобы заменить Байярделя. Это отличный офицер, воспитанный в лучшем воинском духе!

— Надеюсь, что он приведет нас к победе. Она нам крайне необходима, майор. Я надеюсь, что вы меня прекрасно понимаете. Все мы, а особенно мадам генеральша, очень нуждаемся в победе над флибустьерами и над дикарями… В современных условиях престиж мадам генеральши, а также ваш собственный и всех остальных советников требует того, чтобы победа была как можно крупнее и значительнее…

— Вы совершенно правы, шевалье, — ответил Мерри Рулз. — На море нам сейчас будет трудно что-либо предпринимать, учитывая состояние наших судов береговой охраны, а вот с дикарями вполне можно попробовать! Тем более, что на территории варварской страны мы сможем в результате получить неплохие земли, что обрадует многих колонистов!

Реджинальд одобрил это предложение наклоном головы, который одновременно мог означать, что майор в его лице получил долгожданного союзника.

В Горном замке Мари ожидала возвращения шевалье. С помощью лорнета она могла видеть в бухте «Святого Лорана», который стоял неподалеку от «Быка» и «Девы из порта удачи», и говорила себе, что наконец-то узнает во всех деталях историю, приключившуюся на Мари-Галант.

С самого утра она корила себя за то, что не уступила шевалье, когда он предлагал ей привезти Байярделя. Но тогда она испытывала по отношению к Реджинальду некоторое недовольство и не могла показывать ему свою слабость. Зато потом она все-таки помирилась с ним. Разве она его не простила?