Виктория Руссо - Сонька - Золотая Ручка. Тайна знаменитой воровки

— С кем имею честь? — мягко уточнил мужчина.

— Ольга Григорьевна, — просияв, отозвалась гостья номера и протянула ему руку. Вежливый господин тут же склонился над ее кистью и прижался к ней губами.

В ресторане было шумно. Множество людей мужского пола беседовали о чем-то важном и серьезном, если судить по их сосредоточенным лицам. Как и в низших кругах, так и в высших появление женщины в увеселительных заведениях не приветствовалось, но с новыми французскими веяниями это не возбранялось. Правда, изящную даму, одетую по последнему слову моды и вошедшую под руку с пожилым почтенным джентльменом, сочли за содержанку. Ольга это поняла по оценивающим взглядам и ухмылкам на лицах мужчин. Ее злила подобная реакция, и чтобы не выдать свой гнев, она натянула приветливую улыбку, стараясь не замечать любопытствующие взгляды.

— Вы снова ужинать, господин барон? — немного удивленно, но любезно уточнил официант. Мужчина густо покраснел и ухватился за одну из оставшихся пуговиц на сюртуке, нервно выкручивая ее, он тихо произнес:

— Неужели вы забыли — я обедал у вас?! Еще не ужинал!

Молодой человек поправил наглаженный белый фартук и чуть склонившись, произнес, с трудом скрывая нотки фальши:

— Ах, да! Кажется, это был обед! У вас очаровательная спутница!

В комплименте Ольга услышала гнилой подтекст и сдержано кивнула, сухо поблагодарив услужливого ресторанного служащего, предоставившего ей стул. Усевшийся напротив мужчина начал бегло оправдываться и ругать беспамятного мальчишку, но его спутница понимающе улыбнулась и предложила побеседовать на более приятные темы.

Для того чтобы вечер проходил в более непринужденной обстановке, пара заказала фирменную ресторанную наливку из красной смородины. Сладкую и в меру крепкую выпивку ценили в великосветских русских домах с восемнадцатого века. Отец Ольги делал вишневый напиток и частенько вечером за ужином наливал себе стопочку «для аппетиту». Вернувшаяся в отчий дом после обучения юная девица знала толк не только в некоторых науках, но и в подобных напитках, потому что не раз пробовала их украдкой в компании нескольких приятельниц, пока их не разоблачили. Воспитанницы покупали у одной монахини кагор, а также наливки ее собственного производства, а после устраивали «тайные вечери», во время которой читали вслух неприличные книги и молились богу Эросу, раздеваясь до нижнего белья. Это были немногочисленные воспоминания юности, которые вызывали улыбку. Вернувшись домой, она пристрастилась к отцовской наливке, а после того, как отливала часть терпкой жидкости себе, разбавляла остатки сиропом из-под компота. Однажды матушка устроила обыск в комнате, и секрет Ольги был раскрыт. Она подозревала, что причиной неожиданного натиска родительницы стала болтливая Мария, которая пару раз заставала свою сестру пьющей и будто бы обеспокоилась ее здоровьем. Но на самом деле ей тоже захотелось попробовать чудодейственный напиток, и девушка перестаралась, заметно опустошив отцовский запас. Юный организм не справился с этим испытанием, и всегда прилежная Машенька устроила феерическое выступление с криками и танцами, закончившееся лишь под утро над блестящим медным тазиком, в который ее непрерывно тошнило. При ней была заботливая мать, выпытывающая детали проведенного вечера.

— Какая приятная дама с вами, господин барон! — восхищенно произнес пышноусый мужчина, с трудом удерживающий свое тело вертикально. — Где таких раздают? Я бы взял парочку!

Услышав оскорбительную для Ольги реплику, Алексей Михайлович вскочил и угрожающе произнес:

— Хоть нынче дуэли и не в моде, а я бы с удовольствием с вами пострелялся! И если нужно, я набью вам морду, несмотря на то, что я вас бесконечно уважаю, Осип Яковлевич!

Мужчина растеряно уставился на него, затем на Ольгу и будто бы мигом протрезвел. Он выразил свое сожаление по поводу случившегося казуса, пояснив:

— Я прошу прощения у вас, Алексей Михайлович, и у вашей спутницы… Как вас по батюшке?

— Ольга Григорьевна, — спокойно и совсем без обиды произнесла дама, качнув пушистым черным пером на изящной шляпе.

— Я никак не могу привыкнуть к новшеству, что в ресторанах можно встретить приличную даму! И к тому же, одетую со вкусом и весьма привлекательную! Вы — божественны, Ольга Григорьевна, и я надеюсь вымолить у вас прощение за нанесенное оскорбление! Надеюсь, и ваш спутник простит меня за эту оплошность! — продолжал он свою оправдательную речь.

Разговорчивый мужчина оказался адвокатом из Одессы, приехавшим по делам. Как и Ольга, он тоже был евреем по национальности и не понаслышке знал, как трудно пробиваться к вершинам славы людям, лишенным поддержки сильных мира сего. К барону фон Штейну он относился с огромным уважением, тот помог ему в одном секретном деле, связанном с притеснением его народа. Благодаря Алексею Михайловичу он познакомился с нужными людьми в столице и стал победителем в безнадежном, на первый взгляд, деле. Осип Яковлевич Пергамен был человеком благодарным и никогда не забывал добра, поэтому поспешил принести свои извинения, ругая себя за безалаберность и невнимательность к деталям.

— А ведь в адвокатском деле именно благодаря чуткости и наблюдательности возможны победы! — констатировал он. Получив прощение, повеселевший Осип Яковлевич откланялся и поспешил на вокзал, опасаясь опоздать на поезд в родные края.

— Вы не обижайтесь на него, Оленька, Пергамент — человек ответственный, незлой и профессиональный…

— Как вы его назвали? — уточнила повеселевшая дама, издав девчачий смешок, чем умилила старика-собеседника.

— Его фамилия — Пергамент! Я думаю, Осипа Яковлевича ждет большое будущее! Причем не только, как адвоката, но и общественного деятеля. У него для этого есть все задатки.

— Полно вспоминать его! Он уже на полпути в Одессу! — отмахнулась молодая женщина, но, тут же спохватившись, уточнила который час, сетуя на то, что в компании приятного мужчины время летит незаметно.

— Вы хотите оставить меня в одиночестве? — голос пожилого человека дрогнул, плечи его опустились, а взгляд погас. — Мы ведь толком и не поговорили! Я совсем немного рассказал о себе, но главное, ничего не узнал о вашей персоне?

— И что вы хотите знать? — насторожилась Ольга, предполагая, что он начнет задавать дотошные вопросы по поводу того, как она оказалась в его номере, но к удивлению женщины его интересовал только один вопрос: занято ли ее сердце?

Ольга сделала вид, что очень смутилась, и некоторое время молчала, принимая решение: какую часть правды поведать человеку, с которым она в ближайшее время свяжет свою судьбу.

— Я вам откроюсь, Алексей Михайлович, но очень хочу, чтобы вы не судили меня строго, — произнесла дама как будто через силу. Сидящий напротив мужчина заерзал, а она сделала знак официанту и попросила принести еще наливки. Она делала вид, что никак не может начать разговор, а барон заметно нервничал и покрылся испариной. Ольге вдруг пришла мысль, что своим спектаклем она доведет своего пожилого зрителя до сердечного приступа, ведь бог знает, что происходит в голове этого порядочного человека.