Анна Барт - Месть из прошлого

– А ты не форси, не форси, зачем палку отставил? – сердился на него папа.

– Не хочу выглядеть хромым старцем Тимуром перед дамами, Николай Николаевич, – смущенно улыбался Алексей. – Ба, Лиза, да вы стали совсем взрослой, – галантный полупоклон всем присутствующим и легкий поцелуй руки. – Мадемуазель, вы сегодня прелестны, очаровательны!

– Алексей имеет в виду, что в последний раз ты не была ни прелестна, ни очаровательна, – колючая кузина открыто строила глазки Алексею, а Лизе хотелось укусить противную Юльку.

Он ей так нравился, просто ужасно! И форма была ему к лицу, и ежик коротко подстриженных волос, и чуть заметные морщинки около глаз. Георгиевский крест вспыхивал каждый раз, когда его владелец наклонялся вперед. Алексей улыбался неуловимым движением губ, внимательно слушая дам, которые засыпали его нетерпеливыми вопросами, но иногда посматривал на Лизу. И когда его быстрый взгляд встречался с Лизиным, девушка начинала тоже непроизвольно улыбаться, заливаясь волной жаркого румянца.

– Я казалась себе неотесанной дурочкой. Маленькой, глупой, неизящной, – шептала мне Елизавета Ксаверьевна в сумерках комнаты, слезы катились по ее щекам, и она быстро и нетерпеливо смахивала их. – За его улыбку я могла бы, не раздумывая, отдать жизнь.

После затянувшегося обеда, когда радостно-взволнованные дамы наконец-то расположились за низеньким столиком с чашечками кофе и отпустили Алексея, папа потащил его в кабинет. Лиза решительно отобрала поднос со стаканами чая у горничной и направилась вслед за ними.

К ночи похолодало, поднялся ветер. Папа закрыл окно, достал толстый кожаный портфель и вынул из него какие-то бумаги, книгу. Алексей присел к массивному столу и углубился в чтение. Слышался только шорох переворачиваемых листов да легкое постукивание молоточков отопления.

– Вы, что же, Ксаверий Николаевич, всерьез считаете, что это подлинный документ ? – услышала Лиза негромкий и слегка удивленный голос Алексея немного спустя.

– Несомненно, друг мой, – отозвался папа.

Лизе очень хотелось взглянуть на документ, который читал Алексей, но, боясь, что папа попросит ее уйти, почти не дыша сидела в огромном кресле у окна.

– Что вы собираетесь делать? – тихо спросил Алексей.

– Меня всегда, как человека влюбленного в русскую историю и хорошо разбирающегося в ней, интересовало несколько моментов, объяснения которых я не совсем понимаю, – не отвечая на вопрос, папа погладил бархат тяжелых портьер, а потом легко прошелся по комнате, размахивая руками. – Первое. Почему предполагаемому отцу Дмитрия, царю Ивану IV Грозному, церковь дала разрешение на семь браков? Случай единственный и уникальный в истории русского православия, не так ли?

– Православия, но не мировой истории, – осторожно заметил Алексей. – Если вспомнить Генриха VIII Английского, то у него тоже было семь жен.

– Тот факт можно легко объяснить, друг мой. Генрих несколько раз переходил из католичества в лютеранство и обратно. Брак, заключенный по католическим канонам, не признавался протестантами, а лютеранский союз считался недействительным католиками. Но Иван-то IV веру не менял!

– Не менял, – задумчиво повторил Алексей.

– А разрешение венчаться семь раз тем не менее получил. Имена царских жен можно найти в любом учебнике. С Анастасией Романовной царь бракосочетался в 1546 году, в 1562-м – с Марией Темрюковной, через год с Марфой Сабуровой, в 1571 м с Анной Колтовской, в 1573 м с Марией Долгорукой. Затем историки упоминают Анну Васильчикову, Василису Мелентьеву, Наталью Коростову и, наконец, Марию Нагую. – Тут папа приостановился, недовольно прищурился и, особенным голосом выделяя имена, медленно закончил:

– Получается, что Мария Нагая , по официальной версии, мать Дмитрия , вообще приходилась царю девятой женой. То есть по законам православия – сожительницей. А что сие означает?

– Что ее сын претендовать на русский престол никак не мог, – закончил за папу Алексей.

– Правильно. Русская православная церковь во все времена и всем желавшим вступить в брак разрешала и разрешает – заметь, до сегодняшнего дня! – только ТРИ венчания по жизни. Не бывает исключений – ни для крестьянина, ни для царя. Седьмая-девятая-или-какая-там-жена считается обыкновенной сожительницей, и ее дети не могут претендовать на трон. Ни при каких условиях и положении! Да что там недействительный брак, Алеша! – продолжал воодушевленно папа. – Кто из священников стал бы венчать в девятый раз? И не просто кого-то, а державного русского царя?..

Алексей задумчиво закурил и помахал рукой, разгоняя дым. Папа перестал шагать по комнате и выжидательно уставился на него.

– Вы хотите сказать, Николай Николаевич, что пан Мнишек не дал бы своей дочери Марианне разрешение выходить замуж за сына девятой сожительницы царя, – начал медленно Алексей…

И папа быстрой скороговоркой закончил вместо него:

– Потому что никто и никогда бы не воспринял его всерьез как претендента на русский престол ни в России, ни в Европе. Ребенок, рожденный вне церковного брака, претендующий на трон? Бред!

– А пан Мнишек все же дал разрешение…

– Дал. Почему? Ни в одной из исторических работ я так и не нашел внятного ответа. Из-за амбиций получить Псковскую область? Желания угодить папе римскому и протолкнуть католицизм в Московию? Что за чушь! Пожертвовал дочерью человеку, у которого не было ни малейшего шанса удержаться на престоле?

– Вот поэтому-то Дмитрия и объявили самозванцем, Николай Николаевич.

– А-а-а, самозванцем… А как ты, Алешенька, объяснишь тот факт, что все – ближние бояре, мать, войско – все, кто бы ни встречался с Лжедмитрием I, а затем с Лжедмитрием II, признавали в обоих мужчинах законного наследника? А потом и в атамане Заруцком, то есть в Лжедмитрии под номером три?

Алексей неуверенно пожал плечами:

– Преследовали собственную выгоду или боялись за жизнь?

– Возможно, – легко согласился папа. – А армия? Которая тоже признала в трех самозванцах царя? Во время военных действий в руках так называемого Лжедмитрия I находились восемнадцать русских городов! Население восемнадцати городов признало в проходимце царя? Тоже из-за выгоды? Какой же?

Алексей промолчал.

Лиза знала, что как только папа сядет на своего любимого конька – древнюю русскую историю – его не остановить. Воспитанность Алексея не позволяла ему прервать разошедшегося Николая Николаевича. Подобный разговор мог затянуться до полуночи, что случалось не раз, но Лизе было все равно. Лишь бы сидеть в уютном кресле, видеть в полумраке кабинета склоненную к столу худощавую фигуру Алеши и мечтать, мечтать…

– Давай призовем на помощь элементарную логику, – понемногу раздражаясь, продолжал папа. – Согласен, можно подговорить, убедить, уговорить, подкупить, наконец, нескольких человек, особо приближенных к Кремлю. Но не целую же армию! Да, можно было договориться с высшей боярской верхушкой, но с населением 18 городов и десятком тысяч воинов?