Анна Барт - Месть из прошлого

К удивлению, стражи порядка вели себя на удивление учтиво. Адвокат, о чьем присутствии я не преминула многократно пылко поблагодарить небеса, заставил полицейских быть предельно вежливыми с клиенткой. А часа через два он довез меня до кафе, вежливо попрощался и улетел.

Я осталась один на один с хмурым Муром.

– О чем можно было трепаться со стариком до утра? – с пол-оборота завелся тот.

Если бы не усталость и абсурдность ситуации, стоило бы ответить Муру, что он ведет себя как глупый ревнивый муж. Но, с трудом преодолевая головную боль, давясь, я отпила невкусной воды и как могла пересказала ночной разговор с Маркони. Странно, в моем исполнении рассказ занял от силы пять минут.

– Так, – сказал решительно Мур, думая о чем-то своем. – Значит, летим в Носсу. На два-три дня. Никому о поездке ни слова!

– Чем ты слушаешь? Я подписала бумажгу о невыезде. Нахожусь под подозрением и не могу покидать пределы Невады. Тем более, лететь в Носсу. Там же в паспорте штамп ставят на таможне!

– Ерунда, – беспечно ответствовал Мур. – Я достану тебе документы по своим каналам. Лиза Князева не покинет штат Невада, гарантирую.

«Свои каналы» обернулись для меня истинным кошмаром.

Во-первых, как оказалось, мы полетим в Носсу в маленьком частном самолетике. И пилотом будет, угадайте – кто? Мур! Прямо швец, жнец и на дуде игрец! Только вот узнать, кто меня подставляет, ему слабо, а остальное – пустяки. Не удивлюсь, если он заявит об умении управлять межконтинентальными кораблями.

– У меня есть частные права пилота, – невозмутимо ответил Мур, когда я раздраженно заметила, что самолетом, даже маленьким, должен управлять специалист.

Во-вторых, и в главных, молодой парень в форме уж не знаю какого там департамента, встретивший нас в аэропорту с документами, заявил, что в Носсу безопаснее лететь зарегистрированной парой.

– Вопросов меньше будет, Джон, понимаешь? – сказал он, глядя на меня и протягивая Муру два паспорта.

Джон «понял», и мы мухой понеслись обратно в славный Лас-Вегас, надоевший мне до зубовного скрежета.

На Стрипе, главной улице города, мы подрулили к одной из многочисленных часовен, и, даже не выходя из машины, через маленькое окошко, непостижимым образом я обрела в течение двух минут статус замужней женщины, а Мур – женатого мужчины.

– Всего на два дня, – бормотнул Мур, выруливая на забитый машинами хайвей и включая мигалку, – мне будет так спокойнее.

– А подписка о невыезде?

– Так Лиза остается в Неваде. В Носсу летит Бетси Мур, – ответил «муж», и я оказалась повержена на обе лопатки…

– Отлично, – констатировал Мур, разглядывая розоватую бумажку – наше свидетельство о браке и передавая его мне с кучей брошюрок. – Теперь можно лететь, все документы в порядке.

События решительно вырывались из-под моего контроля.

Через два часа мы уже летели во Флориду, а откуда, заправив крошечный самолетик, взяли курс на Носсу, где, как надеялся Мур, мы найдем письма последнего русского императора.

По дороге в Носсу я мрачно молчала, рассматривая раскинувшийся под самолетом океан. Зачем согласилась на эту авантюру? Сначала дала себя втянуть в глупое расследование отравленной бабушки, потом вышла замуж за внука-полицейского… Дура!

Я уговаривала себя не волноваться: только для дела, только на бумаге, только на два-три дня стала официальной женой абсолютно чужого мне человека, и конечно же безусловно мы расторгнем брак сразу же по возвращении в Лас-Вегас, кто бы сомневался! Но, честно признаться, уговоры помогали мало и раздражение на себя и на весь свет заливало здравые рассуждения.

Носса встретила нас отличной погодой.

Особняк Маркони располагался рядом с домом бывшего английского губернатора, можно сказать – дверь в дверь. Не знаю, сколько престарелый внук мафиози заплатил властям за то, чтобы дом не экспроприировали островитяне после народной революции, но, должно быть, немало.

– Я бывал здесь ребенком, – объявил Мур и подтолкнул меня к запертым высоким воротам, – до того, как местные жители выгнали «гадких белых поработителей» и провозгласили на отдельно взятом острове свободу и независимость.

По словам Мура, когда Носса входила в состав британской империи, хотя и называлась колонией, на острове царил строгий порядок. Королевский губернатор правил железной рукой.

После революции же начались проблемы и беспорядки. Оно и понятно, воевать не работать. Как только бывшие белые хозяева перестали терзать несчастных местных жителей непосильной работой по благоустройству острова, тот пришел в упадок. Сады не чистились, улицы не мылись, мусор не вывозился, дома не подкрашивались, банки и магазины перестали слаженно и четко работать, госпиталь закрыли. Появились наркотики, банды, а безопасность с благоустроенностью канули в Лету.

Революционеры поостыли и милостиво вернули часть домов и банков бывшим владельцам – за деньги. Со временем и с помощью все тех же «гадких европейцев» на острове возобновился порядок, открылись гостиницы, и Носса превратилась в один из средних курортных островков, которых и не пересчитать на мировой карте.

Когда я увидела особняк Маркони, то не смогла сдержать возглас восхищения. Дом, знававший и лучшие времена, все еще выглядел внушительно.

Мур распахнул чугунные литые ворота, и за ними оказались ухоженные клумбы с яркими цветами и оливковыми деревьями. По широким, белым от солнца ступеням террасы мы вошли в знойную духоту холла.

Пробиваясь через цветные витражи окон, полуденные лучи солнца теряли свой накал и расплескивались миллиардами разноцветных брызг по выбеленным стенам и потолку. Рассохшийся деревянный пол поскрипывал от жары. Мур раскрыл жалюзи в комнате слева, и в нее ворвался пронзительный запах цветущих под окнами магнолий.

– Вот это да, – прошептала потрясенно я, останавливаясь перед полукруглой деревянной лестницей, ведущей на второй этаж и опуская на пол сумку. – Никогда не видела такой красоты!

– Дому почти сто лет, – послышался голос Мура из залы. – Маркони выкупил его у родственников губернатора. Семье надоело жить вдали от шумного Лондона в глуши тропиков.

На втором, еще более роскошном этаже, Мур показал мне спальню – огромную светлую залу. Я кинула вещи на все еще кипенно-белое покрывало и довольно оглянулась: а поработители-то жили совсем недурно!

Несколько часов спустя мы расположились внизу, в залитой тропическим солнцем и насквозь продуваемой жарким бризом, «бальной» зале. Туда же мы перетащили несколько огромных коробок с документами с чердака. (Если бы кто мог себе представить, как я устала от пыльных чердаков и коробок за последние два дня!)