Пол Андерсон - Королева викингов

Эйрик был холоден, как будто и не слышал этого предложения.

— Ты знаешь, что сделал Эгиль?

— Он не скрывал этого. Он мог быть груб, но не совершил подлости. И учти, король, доплыть от Атлею до острова Сауд по этим морям — немалый подвиг.

— Там он убил еще троих моих людей, а остальным пришлось из-за него долго сидеть на острове.

То тут, то там воины улыбались в усы, сдерживая, впрочем, смех. Та драка, о которой говорил Эйрик, имела и свою забавную сторону. Впрочем, спутники Торира сохраняли серьезность. Им, возможно, предстояло сегодня погибнуть, сражаясь за своего господина.

А Эйрик продолжал:

— Возможно, тебе неведомо, что я установил охрану возле каждого корабля и лодки. Когда мы не смогли найти его на Атлею, я разослал отряды по всем близлежащим малым островам. После этого я должен был уехать, но вести догнали меня. Девять человек высадились на Сауд. Трое остались возле лодки, остальные отправились на поиски. Эгиль выбрался из своего тайного убежища и напал на тех троих. Друзья нашли их убитыми, а лодка исчезла. Они просидели там несколько дней и ночей, прежде чем кто-то заметил их костер и вывез их с острова. И то, что им пришлось зарезать для еды скотину, которая там паслась, тоже говорит против Эгиля.

— Он в одиночку греб на этой длинной и тяжелой лодке всю дорогу по морю и еще по доброй части Согне-фьорда, — ответил Торир. — Отважный человек.

— Сильный, как медведь или дикий вепрь, хотя я называю его волчьей мордой. — Глаза Эйрика яростно сверкнули из-под обесцвеченных солнцем и морем бровей. — Что ты видел сам?

— Мы вернулись домой со свадьбы Торольва днем раньше. Он вместе со своей молодой женой приехал с нами. Команда Эльвира возвратилась немного раньше. Ты хорошо поступил, король, позволив им уйти с миром. Они сообщили нам новости. Торольв и Аринбьёрн были опечалены. Они боялись, что никогда больше не увидят Эгиля. Но он появился там уже на следующее утро.

— Расскажи мне, как он хвастался своими преступлениями.

— Он рассказал правду. — Торир расправил плечи. — Я не стану ничего скрывать от тебя. — Гуннхильд позже подумала, что этот рассказ так или иначе разойдется повсюду. Народ внимательно прислушивается к таким вещам. А Эгиль не отличался застенчивостью. — Он сложил стихи об этом. Он скальд, король, скальд, в котором зреют семена величия.

Эйрик откинулся на спинку своей скамьи и сложил руки на груди.

— Расскажи мне эти стихи.

Хёвдинг без удовольствия, но с достоинством проговорил:

Эйрик медленно кивнул. Саги прославляли живых куда больше, чем любой камень, на котором рунами был начертан перечень дел, — они были подобны ветру, который из года в год разносит по свету семена одуванчика. А в стихах Эгиля по крайней мере о нем говорилось с почтением.

Тем не менее разговор продолжался еще долго. Эйрик не выказывал ни малейшего желания идти на соглашение.

— Истинно говорил мне отец, — сказал он, — что, имея дела с этим семейством, никто не может считать себя в безопасности.

И все же, Торир был приемным отцом Эйрика и привел множество доводов. Аринбьёрн был его побратимом; правда, будучи детьми, они иногда ссорились, но к тому времени, когда Эйрику пришло время уехать, они стали хорошими друзьями. К тому же великому человеку приличествовало великодушие.

Так что в конце концов он сказал:

— Мы можем договориться. Первым условием будет то, что этот Эгиль не станет надолго задерживаться в моем королевстве. Тогда — ради тебя, Торир, — я возьму виру за Барда и тех, других, и выкуп за скотину.

Он назначил высокую цену. Торир привез с собой много марок серебра и заплатил сразу же. Тем вечером и утром они ели и пили вместе, хотя между ними не было обычной сердечности. Затем Торир отправился домой.

Когда Гуннхильд услышала о прибытии хёвдинга, она догадалась, каким было его намерение, и попыталась убедить Эйрика предать смерти и Эгиля, и любого, кто встал бы на его сторону. Однако на следующий день она не стала укорять мужа за то, что он не сделал этого. Такое поведение могло бы только заставить его заупрямиться. Ей следовало добиться того, чтобы он запомнил, что на этот раз не послушался ее, и потом заранее спрашивал у нее совета. Власть над ним должен был укрепить их новый сын. Оставшись одна минувшей ночью, она пела заклинательные песни над одной вещью, которую без ведома мужа купила у бродячего торговца, — камнями из пузыря холощеного жеребенка. Таким образом она удостоверилась, что и второй ребенок, которого король зачал в ней, тоже будет сыном.

Зимнее солнцестояние Эйрик и Гуннхильд встретили в гостях у конунга Харальда Прекрасноволосого в Хадаланне. Там они услышали полный рассказ о том, что случилось этим летом.

Когда Харальд был в Викине, в своем имении на берегу Осло-фьорда, туда пришло судно из Англии. Кормчий сказал, что привез подарок от английского короля Ательстана. Язык жителей Англии был схож с тем, на котором говорили в Северных странах, так что норвежцы и англичане без особого труда понимали друг друга. Когда весть дошла до Харальда, он приказал немедленно привести к нему приезжих и радушно принял их.

Ательстана именовали и Набожным и Победоносным. Оба этих прозвища были заслужены им по праву. Он был внуком Альфреда Великого. Его отец Эдвард вместе со своей сестрой Этельфлед, вдовой эрла [17] Эрл — в англосаксонской Англии времен раннего Средневековья титул правителя крупной области, в частности Восточной Англии, Мерсии, Нортумбрии и Уэссекса. Мерсии, совместно вели войну, в ходе которой отразили последнее нашествие датских войск и подчинили данов, обитавших на востоке Англии, английской короне. После смерти Этельфлед Эдвард принял под свою руку Мерсию и Уэссекс. Принцы Уэльса признали себя его вассалами и платили ему дань. Когда Эдвард скончался, Ательстан захватил Нортумбрию и заставил королей Шотландии и Стрэт-Клайда признать себя их сюзереном. И послов в Норвегию он направил явно неспроста.

Предводитель приезжих показал конунгу меч. Его рукоять сияла позолотой, ножны были инкрустированы золотом и серебром и усеяны драгоценными камнями.

— Король Ательстан посылает тебе этот меч и просит принять его, — громко провозгласил посол. Восхищенный Харальд взял оружие. — Теперь ты принял меч короля, согласно его воле, — сказал посол, — и потому стал его вассалом, ибо тот, кто берет меч короля, становится человеком короля.

В числе приплывших на корабле был христианский священник, и англичане регулярно исповедовались. Однако они, вероятно, внутренне содрогнулись, увидев, что лицо конунга Харальда Прекрасноволосого пошло красными и белыми пятнами. Но он лишь отбросил меч и холодно приказал поселить прибывших где угодно, только не в его доме.