Симона Вилар - Ассасин

Молодая женщина была так взволнована, что едва нашла в себе силы съесть кусочек жареного кролика, зато залпом выпила бокал гранатового сока – ее мучила жажда.

– Мне надо немедленно переговорить с Маликом аль-Адилем, – властно потребовала она.

– О, благородный эмир уже ждет вас! – Лоснящееся лицо евнуха расплылось в улыбке.

Они шли по узким сводчатым коридорам, проходили по террасам, откуда сквозь тонкую розоватую вуаль Джоанна видела патрулирующих стену сарацинских воинов в темных чалмах и с длинными копьями в руках. В конце очередного прохода появилась темная фигура Абу Хасана. Невозмутимый слуга аль-Адиля склонился, коснувшись ладонями лба, и отворил перед англичанкой створку обитой железными разводами двери. Они оказались в обширном помещении со сводчатыми перекрытиями, опиравшимися на массивные колонны вдоль стен.

Похоже, некогда, при иерусалимских королях, это был приемный зал, хотя ныне тут, как и везде во дворце Давида, все пестрело восточным мозаичным орнаментом. Свет проникал сквозь узкие островерхие окна, и в лучах солнца Джоанна увидела впереди аль-Адиля, повернувшегося к ней со своей обычной приветливой улыбкой. Малик был нарядно одет – бордовый с золотыми узорами длинный кафтан, широкий голубой кушак, отливающий атласом, перевитая золотой парчой чалма кремового цвета, венчающая голову, а надо лбом – крупный сверкающий алмаз.

Однако Джоанна смотрела не столько на предполагаемого жениха, сколько на пожилого тучного мужчину в массивном белом тюрбане, сидевшего у дальней стены перед раскрытым на специальной подставке Кораном. Мулла, который должен был совершить брачный обряд.

Джоанна пошатнулась и отступила, но ее подтолкнул вперед Абу Хасан.

– Идите, госпожа.

И она пошла.

Аль-Адиль улыбался.

– Мир и благословение тебе, Джованна, свет моей любви. Когда ты идешь, то даже солнце перед твоей красотой обращается в прах, а луна готова служить тебе. И я счастливейший из смертных…

– Аль-Адиль, мне нужно кое-что сказать вам! – почти крикнула Джоанна.

Он осекся, но продолжал улыбаться, хотя в его темных глазах появился уже знакомый колючий блеск.

– Сейчас не время для бесед, моя нежная пери.

– Но это важно. Я не могу выйти за вас замуж…

Его глаза стали темнее ночи, но Джоанна, пересиливая страх, продолжила:

– Войско крестоносцев движется к Иерусалиму. Договор не состоится. Будет война.

– Но ведь мы сумеем своим браком предотвратить ее, не так ли? Когда все узнают, что мы с тобой…

– Нет, благородный эмир. Это невозможно! Я…

Она задыхалась, не в силах закончить фразу из страха и стыда. О, если бы сначала пришло известие от Ричарда или от ее брата, маршала тамплиеров!

Эмир взял ее за руку – жест казался нежным, но Джоанна ощутила стальную хватку его пальцев.

– У нас есть мулла, есть пара свидетелей, и сейчас мы совершим брачный обряд по мусульманскому закону. Это нужно, чтобы никто в Иерусалиме не смог разлучить нас. Когда же об этом станет известно всем, мы пошлем гонца за христианским священником, и я буду согласен стоять подле тебя по христианскому обряду. А теперь идем! И он с силой поставил ее перед невозмутимым муллой.

Тот стал говорить:

– Брак – богоугодное дело, ибо Пророк сказал так: «Я среди вас самый праведный и богобоязненный, но я пощусь и прекращаю пост, я молюсь и сплю, и я женюсь на женщинах, и тот, кто отвернется от моей Сунны, не со мной. Поэтому, с именем Аллаха и согласно Сунне Его посланника, мир ему. – И, повернувшись к Джоанне, мулла спросил: – Согласна ли ты принять в мужья Малика аль-Адиля Сайф аль-Дина Абу Бакра ибн Айюба?

Англичанка ничего не понимала из его слов, но смысл происходящего был ей ясен. И когда Фазиль перевел ей вопрос… Молодой женщине стало дурно, но она, мысленно вручив себя заступничеству Пресвятой Девы, решительно отступила, отрицательно качая головой.

Возникла долгая мучительная пауза. Лицо аль-Адиля потемнело от прилившей крови, глаза сузились. Потом он все же выдавил улыбку и спросил:

– Что это за игры, о моя самая яркая звезда на небосклоне? Или у христиан их женщины и во время обряда требуют, чтобы их уговаривали?

Джоанна не успела ответить, когда стоявший за ней Фазиль вдруг истерично вскрикнул:

– О великий Аллах! – И повалился на колени, уткнув шись лбом в каменные плиты.

Все оглянулись.

В проеме двери стоял прямой худощавый мужчина в простом коричневом одеянии и богатом зеленом тюрбане. Его продолговатое смуглое лицо с впалыми щеками было исполнено величия, темные глаза смотрели пристально и сурово, а висячие завитые усы подчеркивали презрительную складку губ. Густые брови были нахмурены, отчего лоб под тюрбаном прорезали глубокие морщины.

Среди мгновенно наступившей тишины он медленно двинулся вперед, и все тут же склонились. Склонилась и Джоанна, вмиг поняв, кто этот вельможа. Она даже почувствовала облегчение, оттого что он появился так вовремя. И в то же время ее нутро точно завязали узлом.

Султан Саладин! Главный враг христиан!

Первым опомнился аль-Адиль.

– Да пребудут с вами сто тысяч благословений, брат мой Юсуф! – произнес он, приложив руки сперва ко лбу, потом к груди. – Вот вы и явились!

– Это бесы являются пустынникам, – негромко отозвался Саладин, приближаясь. – А пришел я, чтобы поглядеть, чем так занят мой любимый младший брат, который настолько таинственен и скрытен, что даже свой брак желает утаить от своего родственника – султана и повелителя. И еще я хотел узнать: разве позволено было тебе, Адиль, искать для себя невесту во время выполнения твоей миссии к кафирам?

– Да, я не спрашивал твоего разрешения, о повелитель. Но разве я недостаточно проявил себя мужчиной, чтобы иметь право самому избрать себе женщину?

– Женщину – сколько угодно. Но не жену.

– Однако та, которую я выбрал, не только благородна и умна. Она знатна и к тому же… Она женщина удивительной красоты. Если бы ты только увидел ее, то понял бы мою вольность.

– Тогда покажи мне ее. Насколько мне известно, она иноверка. А они не покрывают себя, если не приняли ислам.

Джоанна не понимала ни слова из сказанного, но заметила, как напряжен аль-Адиль. Потом он сделал знак, и евнух Фазиль осторожно снял с нее покрывало. Джоанна зарделась под оценивающим взглядом султана, однако не опустила глаз. Саладин что-то сказал аль-Адилю, глядя на нее, и Джоанна уловила, что султан упомянул Мелека Рика, – так сарацины называли короля Ричарда. Аль-Адиль отвечал, и в голосе его звучало напряжение:

– Ты прав, о повелитель. Она вовсе не похожа на короля англов, но все же в их жилах течет одна кровь.

– Мне это известно.

– Известно? О, ты знаешь?..