Александр Дюма - Волчицы из Машкуля

Она только что заметила, как их нагонял идущий под всеми парусами большой корабль, на который она раньше не обращала внимания, поскольку на мачте не было условного знака, но паруса которого заметно приближались.

— Осторожно! Осторожно! — крикнула девушка. — Прямо на нас движется корабль.

Обернувшись, рыбак мгновенно оценил грозившую им опасность; оттолкнув маркиза, который, не удержавшись на ногах, упал на палубу, он встал вместо него за штурвал и повернул парусник так, чтобы оказаться с наветренной от корабля стороны и уйти от столкновения с ним.

Однако, несмотря на мгновенную реакцию моряка, он не смог избежать столкновения с кораблем. Его суденышко со страшным скрежетом царапнуло борт шхуны; нок гафеля на мгновение зацепился за утлегарь бушприта. Парусник накренился, зачерпнул воду, и если бы не умелые действия рыбака, позволившие удержать его под ветром и удалиться благодаря этому подальше от места столкновения, судно не сумело бы так быстро выпрямиться, а может быть, и вовсе перевернулось бы.

— Куда же черт несет этого каботажника! — воскликнул старый рыбак. — Еще секунда, и мы бы отправились на дно заменить там рыб, которых только что выловили.

— Поворачивай, поворачивай! — крикнул маркиз, раздосадованный падением. — Следуй за ним, и черта с два, если я не проучу наглеца-капитана!

— Как же мы сможем с двумя нашими плохонькими кливерами и убогой бизанью догнать такую чайку? — возразил старый рыбак. — У этого негодяя паруса не чета нашим. Подняты все лиселя и фок. Какой же у него ход! Какой ход!

— Но нам надо его нагнать, — воскликнула Берта и подбежала к корме, — это же «Молодой Карл»!

И она указала отцу на широкую белую полосу на корме судна, на которой сияла золотом надпись «Молодой Карл».

— Честное слово, Берта, ты права! — воскликнул маркиз. — Поворачивай, дружище, поворачивай! Но почему я не вижу знака, о котором было условлено с господином де ла Ложери? И как случилось, что, вместо того чтобы плыть в бухту Бурнёф, где мы должны были его ждать, шхуна держит курс на запад?

— Возможно, что-то случилось, — сказала Берта, бледная как полотно.

— Лишь бы ничего не произошло с Малышом Пьером! — прошептал маркиз.

Отдавая должное мужеству, с каким ее отец сносил удары судьбы, Берта все же едва слышно произнесла:

— Лишь бы ничего не случилось с Мишелем!

— Что бы там ни было, — заявил маркиз, — нам надо узнать, в чем дело.

Как раз в это время парусник, повернувшись через фордевинд, поймал ветер в парусах, и тут же его скорость заметно увеличилась. Быстрый маневр легкого суденышка не позволил шхуне, несмотря на преимущество в парусах, уйти слишком далеко.

Рыбак смог докричаться до шхуны.

На мостик вышел капитан.

— Ваша шхуна «Молодой Карл» идет из Нанта? — крикнул хозяин парусника, сложив ладони рупором.

— Какое тебе до этого дело? — ответил капитан шхуны, пребывавший в дурном расположении духа, несмотря на то что ускользнул, как он считал, от руки правосудия.

— У меня на борту для вас люди! — крикнул рыбак.

— Тысяча линьков! Опять порученцы! Если они такие же, как и ночные, то, старый чистильщик устриц, я отправлю тебя на дно до того, как ты попытаешься подняться на мой борт!

— Нет, это пассажиры. Разве вы не ждете их?

— Я не жду ничего, кроме попутного ветра, чтобы обогнуть мыс Финистер.

— Разрешите мне пристать к вашему судну, — сказал рыбак по просьбе Берты.

Убедившись в том, что ни со стороны берега, ни со стороны моря ему ничего не грозит, и в то же время желая узнать, не являлись ли эти пассажиры именно теми людьми, ради которых и было предпринято это путешествие, чтобы взять их на борт, капитан решил не отказывать рыбаку и, приказав свернуть верхние паруса, замедлил ход шхуны.

Вскоре рыбацкий парусник подошел так близко к «Молодому Карлу», что с того был сброшен трос, с помощью которого судно было подтянуто к гакаборту шхуны.

— Ну теперь посмотрим, что там у тебя, — сказал капитан, свесившись к паруснику.

— Попросите господина де ла Ложери выйти к нам, — крикнула Берта.

— Господина де ла Ложери на борту нет, — ответил капитан.

— Но тогда, — продолжала взволнованным голосом Берта, — если у вас на борту нет господина де ла Ложери, то у вас, по крайней мере, должны находиться две дамы.

— Что касается дам, — ответил капитан, — то у меня есть только один негодяй, закованный в кандалы, который ругается и богохульствует в трюме, грозясь срубить мачту и оставить от бочек, к которым привязан, одни щепки.

— О, Боже! — воскликнула дрогнувшим голосом Берта. — Не знаете ли вы, что случилось с теми людьми, которых вы должны были взять на борт?

— Честное слово, моя красавица, — сказал капитан, — я был бы вам бесконечно признателен, если бы вы могли мне объяснить, что все это значит. Ибо сам черт не разберет, в чем тут дело! Вчера вечером ко мне прибыли два человека, и оба заявили, что их послал господин де ла Ложери, но с двумя противоположными поручениями: один потребовал, чтобы я тут же снялся с якоря, а другой сказал, чтобы я не двигался с места и ждал. Один из них был, как мне показалось, честным арендатором и к тому же мэром: он мне показал ленту, похожую на трехцветную перевязь. Как раз он и передал мне приказ поскорее сниматься с якоря и уплывать подальше от этого берега на всех парусах. А другой, который уговаривал меня остаться, оказался бывшим каторжником. И конечно, я поверил тому, кто был, на мой взгляд, более почтенным из этих двух субъектов или, скорее, у кого была не такая запятнанная репутация. И я снялся с якоря.

— О Боже! — воскликнула Берта. — Это был Куртен; значит, с господином де ла Ложери что-то случилось.

— Не хотите ли вы взглянуть на того человека? — спросил капитан.

— На какого? — спросил маркиз.

— На того, кто находится в трюме и закован в кандалы. Возможно, вы его опознаете; может быть, мы докопаемся до истины, хотя теперь уже слишком поздно, чтобы она нам пригодилась.

— Да, теперь мы уже никуда не уедем, — сказал маркиз, — но, возможно, это поможет нам спасти наших друзей. Покажите нам этого человека.

Капитан отдал приказ, и не прошло минуты, как на палубу вывели Жозефа Пико. У него по-прежнему были связаны веревкой руки, а на ногах звенели кандалы; однако это не помешало ему при виде берега родной Вандеи, которую он уже и не мечтал увидеть, рвануться из рук конвоиров, чтобы броситься в море, не подумав при этом, что вряд ли ему удалось бы доплыть до земли.

Все это происходило на правом борту, так что пассажиры парусника, привязанного к корме шхуны, не могли ничего видеть, и только по крику Пико и шуму, доносившемуся с палубы, они поняли, что на борту «Молодого Карла» началась драка.