Луи Буссенар - Том-Укротитель

Умопомрачительная пантомима и необузданная фантазия артистов привели американскую публику в восторг. Зрителям очень нравилось это забавное представление. Задавал тон красивый мальчик лет двенадцати, ему помогал клоун с бледным напомаженным лицом во фраке, перчатках, белом галстуке и в разноцветном шелковом цилиндре.

Подросток ехал на велосипеде. Клоун пытался его догнать и отобрать велосипед. Но ловкий как обезьяна мальчишка постоянно ускользал от преследователя. Тот суетился, подпрыгивал и выкрикивал, смешно коверкая слова:

— Стойте, мистер Госсе, стойте! Я вам сказать важная вещь… А, вы не хотеть… Я вас поймать!..

Клоун вспрыгнул на осла. Тот дико заревел и бросился галопом за велосипедистом.

Клоун командовал:

— Гоп! Гоп! Давай, мистер Донки! Ко мне, Фатма!.. Ко мне, Боб!.. Ко мне, Рама!..

Фатма — это жирафа, Боб — кенгуру, Рама — слон.

Трое зверей устремились за ослом. Слон спешил, подняв хобот и издавая характерные гортанные звуки, кенгуру прыгал как гигантская лягушка, жирафа покачивалась и переставляла длинные ноги как заводная игрушка.

Группа совершила полный круг по арене с головокружительной скоростью. Продолжая покрикивать, клоун достал из-под фрака скрипку. Затем, не снимая перчаток, верхом на скачущем осле, принялся весьма виртуозно [28] Виртуозный — ма́стерский, доведенный до совершенства особенно в искусстве, спорте. играть.

Наконец мальчик настигнут.

— Ах! Мистер Госсе! Мы вас поймать! — торжествовал клоун. — Я вас ударять кнутом!

В это время кенгуру совершил гигантский прыжок, метров на пятнадцать, и приземлился перед мальчиком, загородив ему дорогу. Мистер Госсе повернулся на сто восемьдесят градусов и столкнулся со слоном, который схватил велосипед хоботом, поднес к глазам и спокойно приспособил как очки. Взгляд у слона через велосипедные колеса был немного с хитринкой. Зрители застонали от восторга, затопали ногами. Раздался шквал аплодисментов.

В это время ковбои возобновили прерванный разговор. Их мало интересовало происходящее на манеже, они что-то обсуждали на известном только им языке, непонятном для постороннего уха. Это был воровской жаргон! [29] Жаргон — речь людей определенной социальной группы, профессии; построена на основе общенародного языка, но изобилует специальными выражениями, терминами, словечками, непонятными окружающим.

Молодой человек сидел не шелохнувшись. Один из ковбоев несколько раз обратился к нему, но безрезультатно. В конце концов незнакомец небрежно бросил:

— Я вас не понимаю, джентльмены!

— Так я и думал, — сказал ковбой. — Это какой-то молокосос. Он ничего не кумекает. Все в порядке.

Делая вид, что полностью поглощен представлением на арене, молодой человек захлопал в ладоши и закричал:

— Ур-ра! Ур-ра! Великолепно! Да здравствует мистер Госсе!

На самом же деле он внимательно прислушивался к разговору и был в ужасе от того, что услышал, так как хорошо понимал зашифрованный язык бандитов.

А номер между тем продолжался. Мистер Госсе, вне себя от обиды, принялся боксировать с кенгуру. Тот ловко уворачивался и умело парировал [30] Парировать — здесь: отражать удар, нападение. удары. Но, побежденный в конце концов мальчиком, упал и остался лежать неподвижно.

Мистер Госсе испустил победный крик! Затем, не теряя ни секунды, вырвал скрипку у клоуна и толкнул его. Тот свалился с осла и истошно завопил:

— Рама! Мистер Рама! На помощь!

Слон оставил велосипед, вытянул хобот и попытался схватить наглеца. Мальчик швырнул ему в морду пригоршню опилок и пронзительно засвистел. Жирафа мгновенно присела. Мистер Госсе одним прыжком вскочил ей на спину и каким-то непонятным, сверхъестественным образом, с помощью ног и свободной руки, держа в другой скрипку и смычок, вскарабкался по высоченной вертикальной шее Фатмы.

Хорошо обученная жирафа осторожно поднялась. Сохраняя равновесие, мистер Госсе устроился на голове своего друга, на высоте семи метров от земли, и начал исполнять на скрипке зажигательную мелодию.

Разозленный слон громко заревел, угрожающе вытянув хобот. Но едва достал до половины длиннющей шеи жирафы. А та стояла неподвижно и, казалось, посмеивалась над происходящим.

Клоун в отчаянии воздел к слону руки в белых перчатках и воскликнул:

— О! Мой бедный Рама!.. Вы совсем мало большой! Мистер Госсе победил нас. Увы! Разбил наголову!

Публика в восторге. Ковбои на скамейке, чувствуя себя в безопасности, на арену не смотрели, а продолжали шепотом совещаться.

— Манкиллер теперь не опасен. Конюх дал ему наше пойло. Он не будет так свиреп!

— Ты уверен?

— На все сто!

— Отлично!.. А то уж я думал, не отказаться ли от номера. У меня нет желания ломать себе шею.

— Но эта скотина будет все равно сопротивляться.

— Благодаря наркотику Манкиллер станет более управляем, и мы с ним справимся.

— Неплохо придумано!

— Повторяю еще раз: Манкиллера я беру на себя. Как только с ним будет все в порядке, делаем круг почета. Вы сопровождаете меня под шум аплодисментов. Мы направляемся в конюшню. В это время Нед и Алик нападают на хозяина. Тот должен стоять у входа, как обычно.

— Хорошо. А что дальше?

— Если он один, то все произойдет быстро.

— А вдруг кто-то придет на помощь?

— Та кой вариант предусмотрен: Джим бросает динамит в коридор, который ведет на арену… Раздается взрыв… затем всеобщая паника, зрители спешат к выходу. Возникает столпотворение. В это время мы забираем всю выручку и обязательно документы… Чертовы бумаги, из-за них весь сыр-бор. Выручку грузим на Манкиллера — и вперед! Деньги — нам, а документы — хозяину.

— Тихо! Довольно!

У незнакомца, слышавшего разговор ковбоев, похолодела спина. Надо предупредить Гризли-Бена!

Но как? Время, кажется, упущено!

Пантомима закончилась. Мистер Госсе, клоун и звери под гром аплодисментов покинули арену.

В это время с противоположной стороны открылись ворота и на дорожку выскочил конь. Сильный, широкогрудый, иссиня-черный с белой звездочкой на лбу и горящими глазами. Жеребец громко заржал с металлом в голосе и яростно заколотил хвостом по могучим ляжкам.

Жеребец был прекрасного сложения, но немного вытянут в длину, как все американские рысаки. Мускулистый и гибкий, он двигался словно пантера. И что-то от дикого зверя угадывалось в нем — жестокого, сильного и хитрого.

— А-а-а! — завопила публика, раздираемая противоречивыми чувствами: восхищения и одновременно беспокойства.

Гризли-Бен шел рядом с лошадью. Он поприветствовал зрителей и громко, чтобы слышали все, выкрикнул.

— Дамы и господа! Перед вами Манкиллер!

И повернулся к ковбоям: