Бернард Корнуэлл - 1356

— С Робби?

— С Робби.

Бессьер встретился с Робби вечером, на пиру в честь участников. Подавали угрей в вине, баранину в ягодном соусе, жареную оленину и множество других яств, сервированных в огромном холле, где за ширмой наигрывали, услаждая слух пирующих, музыканты. Шотландцы ели вместе под враждебными взглядами хозяев турнира, не исключавших, что их лучших бойцов побили с помощью магии, рождённой в диких холмах на северном острове. Поэтому Робби без охоты покинул товарищей, повинуясь приказу дяди. Слуга провёл шотландца у столу, за которым трапезничал Бессьер с четырьмя прихлебателями.

— Садитесь рядом со мной, юноша, — пригласил кардинал, — Пробовали печёных жаворонков?

— Нет, Ваше Высокопреосвященство.

— Чудесный вкус, нежное мясо, — кардинал положил перед Робби крохотную тушку, — Сражались вы великолепно.

— Мы всегда так сражаемся.

— Я наблюдал за вами. Ещё миг — и вы повергли бы графа Бера.

— Да вряд ли, — скривился Робби.

— Уверен в этом. Если бы не вмешался ваш зверь… — Бессьер нашёл взором Скалли, сметавшего со стола еду с такой скоростью, будто боялся, что отнимут, — Что за кости он носит в волосах?

— Напоминание о тех, кого он убил.

— А кое-кто полагает это колдовством.

— Это не колдовство, Ваше Высокопреосвященство, просто воинская причуда.

Кардинал со вкусом обсосал ножку жаворонка:

— Вы, сэр Роберт, как говорят, больше не дерётесь с англичанами?

— Я поклялся.

— Кому? Человеку, отлучённому от церкви? Женатому на еретичке врагу матери-церкви, безбожному Томасу Хуктону?

— Человеку, заботам которого я обязан выздоровлением от хвори, сжившей со свету половину Франции, — твёрдо сказал Робби, — Человеку, заплатившему за меня выкуп.

Кардинал поковырял в зубах:

— Я вижу человека с костями в волосах; вы, юноша, утверждаете, что излечением от смертельной болезни обязаны еретику. Днём вы шутя справились с полутора десятками лучших турнирных бойцов Франции. Очень похоже, что вам помогает какая-то сверхъестественная сила. Уж не дьявол ли? — Бессьер отпил вина, — Пожалуй, мой долг предупредить братьев-доминиканцев, что ваша душа, сэр Роберт, требует их внимания. А для того, чтобы вернуть заблудшую душу Господу, у них имеется богатый арсенал разнообразных средств: от раскалённого железа до машин, способных разорвать тело, но спасти душу.

— Я — честный христианин, — буркнул Робби.

— Докажите.

— Доказать? Как?

Кардинал похлопал его пухлой, перемазанной в жире ручкой по колену:

— Клятва, данная еретику, — пустые слова для небес. Лишь для сатаны, сэр Роберт, она имеет значение. Я хочу, чтобы вы сослужили мне кое-какую службу. В случае отказа, боюсь, мне придётся оповестить короля Иоанна, что в его королевство проникло зло, и, поверьте, братья-инквизиторы будут биться за ваше спасение до последней капли крови. Вашей, разумеется. Вы так и не притронулись к жаворонку. Позволите?

Робби машинально кивнул и, глядя, как Бессьер забирает румяную тушку и начинает её поглощать, осведомился:

— Что за служба?

— Служба Его Святейшеству папе, — сообщил Бессьер, не уточняя, о каком именно папе идёт речь, ибо в услугах Дугласа нуждался сам Бессьер, твёрдо вознамерившийся стать следующим, для кого отольют кольцо рыбака, — Вам известно об Ордене Подвязки?

— Да.

— Ордене Подвязки, учреждённом во славу Бога, Пресвятой Девы и святого Георгия, да? А об испанском Ордене Пояса? Наконец, о детище короля Иоанна — Ордене Звезды? Носители величайших рыцарских доблестей поклялись в верности друг другу, королю и христианским ценностям. Я уполномочен создать подобный же орден к вящей славе Господа и церкви, — ныне здравствующий понтифик ни на что Бессьера не уполномочивал, он о новом ордене был ни сном, ни духом, но шотландцу об этом знать было не обязательно, — Вступивший в орден будет избавлен от адских мук и страданий чистилища. Наоборот, после смерти он будет вознесён в рай, где святые встретят его пением, и ангелы вострубят! И я предлагаю вам, сэр Роберт, вступить в Орден Рыбака.

Робби молчал, уставившись на церковника. Пирующих развлекал фокусник, который, стоя на ходулях, жонглировал горящими головнями, но Робби ничего не замечал. Его всецело занимала мысль о том, что служба папе — спасение души и прощение грехов.

— Всякий рыцарь Ордена, — добавил кардинал, — может рассчитывать на поддержку святой церкви, не только духовную, но и материальную. Пусть скромную, однако достаточную для содержания слуг и лошадей.

Бессьер выложил на стол три золотые монеты:

— И, конечно, полное отпущение грехов каждому рыцарю Ордена Рыбака, опоясанного вот этим…

Рядом с монетами кардинал положил монашеский наплечник — омофор из белого шёлка с золотой бахромой, затканный изображениями алых ключей. Ежедневно в Авиньон папе римскому присылали груды разнообразных даров. Их сваливали в ризнице, и Бессьер перед отъездом порылся там, обнаружив связку роскошных омофоров, преподнесённых понтифику бургундскими монахинями.

— Воина, чресла коего будут опоясаны таким кушаком, в битву с врагами святого престола будут сопровождать архангелы с огненными мечами, и Христос дарует ему победу. Надо ли упоминать, что воину христову не к лицу блюсти клятву, данную проклятому еретику?

Робби жадно взирал на шёлковую перевязь, мысленно примеряя его на себя:

— У папы есть враги?

— Увы… — горько вздохнул Бессьер, — Дьявол не дремлет. У ордена уже есть задание, благородное задание. Возможно, наиблагороднейшее от начала христианства.

— Какое задание?

Вместо ответа кардинал сделал знак, и к столу приблизился незнакомый Робби священнослужитель с пронзительно-зелёными глазами. Он был полной противоположностью Бессьера. Кардинал был округл, священник — тощ и поджар. Бессьер умел, когда хотел, быть обаятелен; в зелёных глазах священника горел огонь фанатизма. Церковники различались даже одеждой — мантия кардинала была оторочена горностаевым мехом, а священник носил простую чёрную рясу, хотя Робби заметил блеск шёлковой подкладки.

— Это отец Маршан, — представил шотландцу зеленоглазого кардинал, — Капеллан будущего ордена.

— Милостью Господней, — смиренно добавил зеленоглазый, без приязни рассматривая Роберта.

— Посвятите, отче, нашего юного единомышленника, в суть задания, предстоящего Ордену Рыбака.

Отец Маршан тронул висящее на шее распятие:

— Святой Пётр был больше, чем просто рыбаком. Он был первым папой, и Господь доверил ему ключи от рая. Но кроме ключей он обладал мечом, сэр Роберт. Вы помните эту историю?

— Не очень хорошо.

— Когда Спасителя пришли брать под стражу в Гефсиманском саду, святой Пётр обнажил для защиты Иисуса Христа меч. Меч! — отец Маршан вещал с неожиданной горячностью, — Святой Пётр вступился за нашего Искупителя, за Сына Господня! Меч святого Петра, оружие, поднятое ради защиты Иисуса Христа — святыня церкви. Ныне христианство опять в опасности, и церковь вновь нуждается в мече святого Петра. Наш долг — найти меч, так угодно Господу!