Владимир Ковтун - Полет дракона

- Ну, и как у них получается?

Ли вспомнил сенаторов, которых забрасывала мусором и объедками разъяренная толпа, и улыбнулся.

- Не очень хорошо. Если у человека дурные наклонности, но за ним следят, он начинает плутовать более изощренно.

- Так, что же, выхода нет? – Спросил Фэй.

- Возможно, выход есть, и он заключается в разумном сочетании всех подходов к управлению государства. – Ответил Ли.

Надо сказать, что подобный ответ в его устах был бы невозможен лет пять тому назад. Но, история с Ли-цин, которая чуть не угодила в императорский гарем, и Сыма Цянь, побывавший на волоске от смерти то ли по прихоти, то ли из-за ошибки Императора, заставили его усомниться в справедливости государственного устройства страны.

- А что в Борее? – Спросил Сыма Цянь.

- Я, увы, был слишком юн для того, чтобы понимать тонкости нашего государственного устройства. – Ответил Ведич. – Возможно, Словен рассказал вам что-то большее.

- То, что рассказал Словен, внешне отдаленно напоминает римское мироустройство, притом, что у них есть и сильный родовой вождь. – Сказал Ли. – Но, вот что сразу же бросилось мне в глаза: судя по его рассказу, в Борее живут другие люди!

- В каком смысле? – Спросил историк.

- Спокойнее..., может быть, рассудительнее…. Я могу судить только по Словену и встречам с хозяином этого дома.

- Может быть, все дело в холоде, в котором живут борейцы? – Предположил Сыма Цянь?

- Не думаю. – Сказал Фэй. – Мы видели чернокожих людей, которые производили очень спокойное впечатление, хотя и живут в более жарких краях, чем римляне.

- Подумать только, какое разнообразие народов, характеров, интересов, устремлений! – Воскликнул историк. – Когда-нибудь мы все станем быстрее передвигаться, быстрее достигать друг друга. Сумеем ли поладить? Вот в чем вопрос!

- Хотелось бы. – Сказал Ведич.

- Представляете, сколько крови выпустят из нас всевозможные Александры Великие, прежде, чем мы обретем мир и спокойствие? – Спросил Ли. - И все же, иной дороги, кроме, как мирной, у нас нет. Я помню, что говорил Амен-эм-хэ: «Лавина технических изобретений, никак не сдерживаемая высокой нравственностью, с неизбежностью приведет человечество к гибели. Светлый ум, направляемый чистым сердцем – вот единственный путь, ведущий в Небесные Чертоги! И потому в совершенствовании ума и сердца мы отдаем предпочтение сердцу».

Расставшись с Ведичем, друзья проводили Сыма Цяня до его дома. Потом еще долго обсуждали прошедшую встречу.

- Знаешь, о чем я подумал? – Задумчиво сказал Ли. – Амен-эм-хэ говорил, что ему удается поддерживать мысленный разговор с Посвященным из Бореи. Что, если мы, поднаторев в искусстве Полета Мысли, сумеем через этого борейца устроить разговор Ярины с Ведичем?

- Мысль хорошая. – Сказал Фэй, но потом покачал головой. – Ведич откажется.

- Почему?

- Такая беседа это – тайна двоих. И нас с тобой в ней быть не должно. Ты бы согласился на его месте?

- Пожалуй, нет.

- Я тоже бы отказался.

Ли сочувственно глянул на внезапно помрачневшее лицо друга. Любовь к прекрасной римлянке напоминала о себе Фэю неутихающей болью в сердце.

- Что ты собираешься делать? – Спросил Фэй.

- Дел столько, что голова кругом идет. Поиски брата, рукописи, наши с тобой занятия искусством Полета Мысли. Амен-эм-хэ ждет, а мы, как неразумные детишки, не можем вымолвить и слово. И Цилиндры Фараона следует научиться изготавливать здесь, в Хань.

- Так в чем дело? Давай действовать! Отоспимся и с утра за работу!

- Хорошо! И еще: пойдем, проведаем собак. Я уже дня три их не видел.

Все это время, после возвращения Фэй жил в усадьбе Ли. Расставаться друзьям не хотелось, а совместных дел было столько, что бегать из дома в дом им представлялось неразумным.

Юса, Рваное Ушко и Клеона поселили вместе с несколькими другими собаками, составлявшими четвероногое общество усадьбы. Все трое очень быстро нашли общий язык с остальными обитателями большого и шумного хозяйства.

Надо сказать, что Юс и его подруга заметно устали от долгого пути, и суматошной беготне их резвого сына предпочитали времяпрепровождение на солнышке.

Ли распорядился кормить четвероногих путешественников отборной едой, и класть им в мясо полезные, на его взгляд травы. Рваное Ушко пищу с непонятным вкусом есть отказывалась, Клеон тоже привередничал, а Юс, видимо, понимая ее полезность, ел, до блеска вылизывая глиняную миску.

При виде своих хозяев все трое радостно завиляли хвостами.

- Ну, как отдыхается? - Спросил Фэй, погладив Юса по мохнатой спине.

В ответ Юс вежливо приподнял верхнюю губу, обнажив пожелтевшие от времени клыки. Клеон, от избытка чувств, и всячески выражая свою радость, покусывал Ли и Фэя за ноги. Решив, что сын ведет себя непочтительно по отношению к хозяевам, Рваное Ушко, грозно зарычала, и он испуганно притих, поджимая хвост.

- Смотри ты, какая суровая мамаша! – Засмеялся Фэй.

- Правильно делает. – Ответил Ли. – Зато он будет воспитанным и порядочным псом.

- А, помнишь, Селевкию, когда Ин нашел Юса, и они пришли вместе с этой лопоухой подругой? Сколько воды убежало с той поры!

- Помню! – Улыбнулся Ли. – Кстати, об Ине: пора его к настоящей учебе пристраивать. Что там наши походные занятия, от привала к привалу…. Мальчишка, ведь, способный.

- Решено! Завтра отведем его к учителю. Хватит ему бездельничать, да одежду нам чистить. В нашей стране есть дела и поважнее.

- Мы еще не знаем, что нам с тобой предстоит. – Задумчиво сказал Ли. – Император может отправить нас в самое неожиданное место.

- Я бы пошел в Шеньду! – Ответил Фэй. – Надо, наконец, покончить с этой тайной. А ты, чем бы хотел заняться? Впрочем, я понимаю: ты скоро станешь семейным человеком, и тебе не до путешествий.

- Будущее покажет. – Ответил Ли.

Мы надолго покинули Ли-цин, оставив ее в отчем доме с родными и близкими, и сейчас спешим рассказать о ее жизни после похода на Запад.

Возвращение девушки, после почти шестилетнего отсутствия, ее родители восприняли, как настоящее чудо. Со времени ее побега несколько лет они ждали и надеялись увидеть свое бесконечно любимое дитя, но потом родственники настояли на том, что без поминального обряда душе бедной девочки будет трудно на ее небесном пути. И в ясное небо потянулся дым от священной кипарисовой веточки, а само имя Ли-цин стало достоянием прошлого.

Отец и мать ее старели, сестры вышли замуж, и наезжали изредка с внуками в гости. Иногда заглядывали и двоюродные братья повидать дядю с тетушкой. Сидели, тихо поминали сестру и далекое прошлое, рассказывали о своих делах и заботах. Но, большую часть времени господин Бао-юй с супругой проводили наедине друг с другом.