Алексис Бувье - Кредиторы гильотины

– Я понимаю. Вам нечего стесняться. Вас содержали богато?

– Да, мсье, – с некоторым смущением ответила больная.

– И насколько вы помните, вы все время были в Лионе?

– Да.

– Вы не помните, как вы приехали в Париж?

– Совсем не помню.

– Здесь таится какое-то преступление, и будет лучше, если мы обратимся в полицию.

– О, мсье, прошу вас не вмешивать в это дело полицию. Я сама узнаю, что со мной случилось, а суд и полиция пугают меня.

– Не волнуйтесь, мы будем расследовать это дело сами, и все останется между нами.

– Да, так будет лучше.

– Вы помните вашего лионского покровителя?

– Конечно. Это был городской негоциант, но я с ним рассталась. Да, я припоминаю, что давно с ним поссорилась.

Доктор, видя, что больная хмурит лоб, чтобы припомнить, сказал:

– Ограничимся этим на сегодня. Больная утомилась, и я боюсь, как бы это ей не повредило. Мы увидимся с ней сегодня вечером.

– Да, доктор, – сказала, улыбаясь, Эжени, – у меня немного начинает болеть голова.

Тогда директор записал имя и адрес больной, в то время как доктор готовил лекарство, которое и дал выпить, говоря:

– Выпейте это и спите спокойно. Постарайтесь не думать до вечера ни о чем. Так будет гораздо лучше.

Молодая женщина повиновалась, и директор с доктором вышли вместе, чтобы дать больной отдохнуть. Как только они остались вдвоем, директор сказал своему помощнику:

– Какое странное приключение. Что вы думаете об этом, доктор?

– Я считаю необходимым слушать больную, так как волнение во время следствия могло бы снова вызвать болезнь.

– Но какой странный феномен представляет это выздоровление.

– Нисколько. Это довольно часто случается.

– Неужели?

– Да. Причиной болезни было сильное волнение или сильная боль. Вчера по необъяснимой случайности она могла выйти в своем любимом «наряде». Это вызвало волнение. Мозг ее был почти парализован неожиданным холодом. Это для него было громадным напряжением. Идея смерти – так как она хотела утопиться – была вторым потрясением. Затем этот ужасный душ вызвал кризис, следствием которого и было выздоровление.

– Вы считаете ее спасенной?

– Да, почти, но для этого нужно следить за ее выздоровлением. Возвращение памяти может быть роковым. Нужно, чтобы оно происходило постепенно.

– Я хочу собрать о ней сведения в Лионе.

– Но это нужно сделать, как можно скорее. Сегодняшний отдых должен ей принести громадную пользу.

– Черт возьми, чтобы послать запрос и получить ответ, нужно, по крайней мере, три дня.

– Почему вы не хотите использовать телеграф?

– Вы подали мне идею.

– Так вы можете быстрее получить нужные сведения.

– Да, до скорого свидания.

Доктор ушел, а директор сразу же отправил телеграмму и два часа спустя получил следующий ответ: «Эжени Герваль по прозвищу «графиня» жила в Лионе три года на содержании основателя «Общества французского ремесленного кредита Барлидура», который бежал из Лиона. Брошенная им, но имея некоторое состояние, она уже год как оставила Лион, переведя в деньги все свое имущество, что составило около полутораста тысяч франков. Утверждают, что она уехала с одним молодым человеком, с которым познакомилась в Лионе, уехала, чтобы поселиться в Париже».

– Поистине драгоценные сведения, – заметил доктор.

Около четырех часов дня доктор и директор входили в комнату больной, которой было уже гораздо лучше.

– Как вы себя чувствуете? – спросил доктор.

– Мне уже гораздо лучше.

– Я не утомлю вас, спрашивая дальше?

– Нисколько. Но разрешите мне задать вам один вопрос.

– Пожалуйста.

– Где я?

– Я уже вам сказал, что в больнице.

– В больнице для сумасшедших? – спросила она с печальной улыбкой.

– Вам настолько хорошо, что вы можете уже все узнать. Да, вы находитесь в больнице под названием «Шарантон».

Молодая женщина вздрогнула и взглянула на доктора.

– Но мне уже лучше, и я смогу скоро отсюда выйти?

– Да, гораздо лучше. Настолько лучше, что если вы хотите, если вам здесь скучно, то я готов отвезти вас куда угодно.

– Благодарю вас. Теперь я спокойна и готова отвечать.

– Мы знаем, что вас действительно зовут Эжени Герваль, что вы жили в Лионе, и у вас было прозвище.

– Да, это правда. Меня звали «графиней».

– Отлично. Вы оставили Лион год тому назад, поссорившись с вашим покровителем по имени Барлидур.

– Да, я помню. Он играл на бирже и в один прекрасный день был вынужден уехать в Женеву, оставив громадный дефицит.

– Вы помните и вашу квартиру на набережной Дальбре?

– Да, отлично помню, и по мере того, как вы рассказываете, мои воспоминания все больше проясняются.

– И вы не страдаете больше?

– Очень мало. У меня слегка болит голова, но вы можете расспрашивать меня без всякого опасения.

– Сегодня мы поговорим совсем немного – только о вашем положении и отъезде.

– О моем отъезде я совершенно ничего не помню.

– Постарайтесь припомнить. Оставшись одна в Лионе с состоянием, заключавшимся в драгоценностях, обстановке и экипажах, вы, может быть, захотели перевести их в деньги?

– Погодите, – воскликнула женщина. – Я припоминаю – я продала все с аукциона, не желая подвергаться оскорблениям несчастных, которых разорил Барлидур, и которые начали бы возмущаться, зная, откуда у меня все взялось. Поэтому меня уговорили превратить все в деньги и уехать в Париж.

– Вы хорошо помните все это?

– О да, я как сейчас помню мою квартиру и аукцион, о котором даже говорили.

– А ваше состояние?

– Какое состояние?

– Те деньги, которые у вас были?

– Деньги? Разве у меня ничего не нашли?

Директор и доктор рассмеялись.

– Ах, да. Конечно, – сказала она, краснея. – Я забыла о моем костюме Евы. Какая странная возникла у меня идея… Теперь я припоминаю, что аукцион дал мне восемьдесят две тысячи франков, но я их на руки не получила. Они лежат у нотариуса.

– Отлично, вот человек, который даст нам какие-то сведения.

– Нет, я припоминаю – у меня было с собой пятьдесят тысяч франков, а остальные лежат в «Лионском кредите».

– Все это очень важно, – сказал директор, записывая, чтобы не забыть.

– Но ведь вы сами присутствовали на распродаже? – спросил доктор.

– Да.

– По окончании ее вы уложили чемоданы и поехали в Париж?

– Погодите, – проговорила молодая женщина, задумавшись. – Нет-нет. Я осталась в Лионе на несколько дней, чтобы окончить все дела. На это время я поселилась в отеле Коле. Это странно, но я не помню, каким образом уехала.

– Постарайтесь вспомнить.

– Я пытаюсь вспомнить и признаюсь, что очень удивлена. Вот все, что я помню: я все продала, чтобы уехать из Лиона и переселиться в Париж, но только к зиме, а до тех пор я хотела попутешествовать – посмотреть Швейцарию, Италию и вернуться через Марсель. Проезжая через Лион, я должна была остановиться там, чтобы закончить оставшиеся дела, и только тогда уже навсегда уехать в Париж.