Беатрикс Маннель - Затерянный остров

— Он такой… — Вильнев попытался улыбнуться и пожал плечами. — Но я в это не верю.

— Но мы же не имеем права сдаваться, мы должны продолжить поиски. Может, кто-то из носильщиков окажет нам помощь, — предложила обеспокоенная Паула. — На этот раз я пойду с вами. Мне понадобится пара минут, и я готова. — Она запнулась, потом решительно добавила: — Раньше мне не удалось из-за костра.

Спустя три недели пути и теперь, даже тревожась за Ласло, ей все еще было неловко говорить об отправлениях организма, и ей были неприятны грубые шутки ее попутчиков по этому поводу. Она сама считала себя слишком щепетильной и проклинала воспитание своей матери. По крайней мере, она больше не краснела, когда речь заходила об этом.

Она спряталась в джунглях и нашла подходящее место, что из-за множества насекомых каждый раз было испытанием. Когда она возвращалась, она споткнулась из-за развязавшегося шнурка и наклонилась, чтобы его завязать. Ей в нос ударил знакомый запах. Черная амбра. Она встала, привела в порядок одежду и наклонилась. Точно, Ласло был здесь. Она принюхалась, и у нее было такое чувство, что аромат усиливается по направлению на восток. Она последовала за своим обонянием. Не было следов того, что здесь кто-то проходил, и, не чувствуя запаха, она никогда бы не подумала, что человек мог бы идти через эти чащи.

Дорога резко уходила вниз.

— Ласло? — крикнула она, затем еще раз громче: — Ласло!

Никто не ответил. Но Паула была уверена, что она на правильном пути, и начала спускаться. Это было непросто, потому что ей приходилось держаться за лианы, поверхность которых была такой скользкой из-за влажных лишайников, что она постоянно теряла равновесие. Склон был каменистым, камни едва держались за красную почву. С каждым шагом они отваливались и катились вниз. Вскоре ее руки покрылись царапинами и ссадинами, и из-за того, что она постоянно спотыкалась и скользила, ее одежда стала грязной и сырой. Затем, прежде чем ей удалось спуститься, ей пришлось еще перелезть через два пня. Она крепко взялась за ствол дерева, и через ладонь по всему телу пронеслась резкая боль. Она с трудом перевела дыхание и увидела, правда, слишком поздно, муравьев на стволе, на который она опиралась. Боль в ее руке была такой сильной, что сравнить ее можно было лишь с укусом трех ос, на глазах у нее появились слезы. «Спокойно, Паула, это на самом деле не опасно, есть боль и пострашнее, намного страшнее».

Влажными глазами она огляделась в поисках алоэ, которое иногда встречалось и в джунглях. Конечно же, не здесь, слишком мало света. Она проклинала себя, проклинала этот жалкий остров, и прежде всего она проклинала Ласло и свой нос, который заманил ее сюда. Ей нужно было продвинуться немного дальше, чтобы добраться до выступа. Она тяжело дышала, ее рука распухла, стала в два раза больше.

Внизу протекал узкий ручеек. Он выглядел так, будто это был отток переполненной реки или ручья. Паула больше не чувствовала запаха черной амбры, только запах илистой земли, грибов и сладковатую вонь гниющих грейпфрутов. «Ну, браво, Паула, — похвалил ее внутренний голос, — замечательно, зря старалась, теперь тебе нужно карабкаться вверх, и, поднявшись, ты выслушаешь комментарии по поводу твоего плохого пищеварения и невнимательности». Она вернулась к утесу, но краем глаза что-то уловила. Паула обернулась и попыталась найти то, что привлекло ее внимание.

Следы, это были следы. Здесь кто-то шел. Это были следы не босых стоп, а отпечатки подошв обуви. Она поставила свои стопы рядом, и отпечатки оказались намного больше, а так как они были свежими, это могли быть следы только кого-то из их группы, Вильнева, Мортена или Ласло. «Я должна посмотреть, куда они ведут, прежде чем позову остальных, — решила она, — все равно я уже здесь».

Ей стало нехорошо. Паула больше не слышала птиц и насекомых, только шелест своей одежды. Здесь, внизу, было еще темнее, чем обычно бывает в тропическом лесу, солнечные лучи задерживались наверху листьями высоких деревьев, которые пропускали вниз только немного темно-зеленого света. С каждым шагом, который она делала по следам вдоль ручейка на юг, ее подавленность возрастала. Она постоянно осматривалась, как и тогда в лагере, но, кроме нее, тут никого не было. «Мне следовало бы вернуться, — подумала она, — и как можно быстрее». Но ноги несли ее вперед. Она не могла громко позвать Ласло, потому что это прозвучало бы как призыв духа из могилы, здесь можно было говорить только шепотом.

Паула остановилась, вытерла слезы и наклонилась вперед за влажным листком, который приложила к руке, чтобы унять боль. «Если я не найду его в ближайшие минуты, мне придется вернуться». Ручей становился шире, и вдруг следы исчезли, будто их и не было.

Паула растерянно смотрела на воду. Прочь. Просто прочь. Следы смыло водой, или Ласло сменил в этом месте направление?

В ее ушах зазвучал тихий стон. Ласло! Она попыталась сосредоточиться: откуда он доносился? Ей нужно отойти от ручья и продвинуться влево, дальше в лес. Как это удалось Ласло? Она пролезла под двумя сваленными деревьями, пошла быстрее, протискиваясь сквозь густые зеленые ветви, все время в том направлении, откуда доносился стон.

Видимо, Ласло ранен, а у нее с собой нет оружия, чтобы дать знать остальным. «Я же просто хотела сходить по нужде, — успокаивала она себя, — эти поиски не планировались». Ищут ли ее остальные? Нориа и носильщики точно нашли бы ее, они увидели бы сломанные ветки, свежие следы. «Ласло тоже оставил следы», — пришло ей в голову, но казалось, что человек не ступал в этом лесу, только стон становился все громче. Она сделала глубокий вдох и приложила еще один влажный прохладный лист к своей горячей пульсирующей ладони.

Никаких следов Ласло. Ничего.

Он должен быть где-то поблизости. Паула еще раз обернулась. Ласло не было.

Она рассержено прокричала его имя: «Ласло?!» Ничего. Посмотрела вверх: может, он сидит на дереве, там, наверху, и тихо посмеивается над ее нерасторопностью?

Она провела глазами по гладким чешуйчатым стволам, по веткам с листьями, по одеревенелым лианам, которые обвивали деревья, словно пеленки новорожденного.

Нет, его здесь не было, а стон ей послышался.

«Что я здесь делаю? Мне не нужно ничего, кроме как выращивать ваниль на плантации моей бабушки, а я стою здесь, все еще в милях от того места, в окружении смертоносной природы. Мне нужно выбираться, пока я не потерялась. Но где, черт побери, был этот ручей, в каком направлении? Я должна сохранять спокойствие, — уговаривала она себя, — это будет несложно, просто посмотреть, где сломаны ветки и где есть свежие следы».

Она взглянула на землю и увидела след скольжения на кусочках опавшей коры и листьях. С облегчением она двинулась по нему назад. В этот момент она опять услышала стон. «Нет, — подумала она, — нет, этот стон — всего лишь дьявольский мираж в моих ушах. Его здесь нет!»