Александр Зеленский - Чекан для воеводы (сборник)

— Это один из самых почитаемых у нас святых, — пояснил Николас, стоявший у штурвала и зорко вглядывавшийся вдаль. — Из-за него греки так уважают русских людей.

— А у нас, в России, об этом святом ничего неизвестно… — удивленно пожал плечами бывший гусар. — Как такое может быть?

— Это потому, что вас, русских, очень много. И святых у вас много. Где вам уследить за всеми угодниками Божьими, которые совершают свои земные подвиги далеко от России. А у нас есть такая поговорка: все дороги ведут в Рим…

— У нас такая пословица тоже есть! — воскликнул Громов.

— …Если ее перфразировать, то можно сказать, что все дороги на острове Эвбея ведут к святому Ивану Русскому. Там еще нет большого храма, но со временем его обязательно построят.

— Да кто он такой, этот Иван? — не сдержал своего любопытства, которое разожгли слова пиратского атамана, Громов.

— Этот святой — русский, — ответил Николас.

— Понятно, что не еврей, но…

— У нас вообще подозрительно относятся ко всем ксеносам, то есть иностранцам, но к этому русскому наши люди расположены всей душой. Он бывший пленный!

— Объяснил! — возмутился Петр Громов. — Откуда пленный? Когда пленный?

— Он пленный русский солдат из войска Петра Первого.

— Уже понятнее, — кивнул Громов.

— Когда и в каком уголке большой России он родился мы не знаем, — продолжал Николас Красный. — Знаем только, что солдатом петровской армии он стал тысяча семьсот одиннадцатом году.

— Совсем недавно! — снова подивился Громов.

— Семь лет он честно тянул солдатскую лямку, пока не оказался в плену у турок во время сражения под Азовом.

— Так. И что дальше?

— Его доставили в Стамбул, а затем продали в рабство в город Прокопио, что в Малой Азии. Хозяином его стал турецкий ага, командовавший большим отрядом янычар. Он пожелал сделать из русского солдата магометанина, но ничего не получилось, русский оказался истым почитателем нашего Господа Бога Иисуса Христа. Его били палками, душили, жгли раскаленным железом, но ничего не добились. Сам грозный паша пытался образумить русского. Бесполезно! И его стали истязать еще сильнее, пока он не скончался. Это произошло двадцать седьмого мая тысяча семьсот тридцатого года…

— Каких-то тридцать девять лет назад, — прошептал Громов, которого задела за живое житие неизвестного ему святого.

— Местные христиане с достойными почестями предали останки русского земле, но через три с половиной года, когда могилу Ивана вскрыли, то его тело оказалось не тронутым тлением. Турки, узнав про это, пришли в ярость. Янычары бросили тело Ивана в костер. И огонь не тронул мощей русского солдата! Они только немного потемнели от копоти. Тогда-то христиане и убедились в святости русского Ивана. В Прокопио стали стекаться поломники со всей Малой Азии. А потом из-за зверств турок грекам пришлось покинуть восточное побережье Эгейского моря и бежать в Грецию. Наши люди не имели ничего более ценного, чем мощи святого Ивана. И они забрали их с собой. Сейчас от святых мощей происходят многие чудесные исцеления. Вера в Господа Бога и заступничество святого Ивана на небесах приносят болящим людям полное выздоравление. Думаю, что святой Иван Русский будет помогать нам и дальше так же, как помогает вам теперь святитель Николай Мирликийский.

— Нет святого в своем отечестве, — с грустью произнес Громов, переиначив известную поговорку о пророке.

А впереди показался далекий еще остров Эвбея, к которому века и века будут плыть болящие и немощные, от которых отвернулись все врачи, как от безнадежных…

Каждое утро перед завтраком сэр Стефенс совершал прогулку в окрестностях резиденции, чтобы нагулять аппетит.

Новый день не стал исключением из правил. Филипп Стефенс в хорошем настроении сел за стол, ожидая подачи привычной овсянки, но вместо нее получил от слуги письмо, доставленное только что. «Наверное, срочное сообщение из штаб-квартиры», подумал сэр Стефенс и вскрыл письмо. Каково же было его удилвение, когда он прочитал изысканное приглашение посетить дворец «графа Острова» с целью «визита вежливости».

Завтракать расхотелось — аппетит пропал. Швырнув салфетку на стол, сэр Стефенс недовольно пробурчал:

— Кошка играла с мышкой, теперь мышка играет с кошкой. Господин Остров-Орлов, выступая в роли мышки, делает определенные успехи…

Главному британскому шпиону доносили, что «главнокомандующий из России время от времени приглашает к себе резидентов иностранных разведок», устраивая для них грандиозные попойки. Напоив их до бесчувствия, он отправляет их домой в своей шикарной карете. Видимо, во время застолья русский хитрец пытается выведать у подвыпивших гостей секреты. «Стало быть, теперь наступила моя очередь быть подвергнутым допросу с пристрастием под видом ни к чему не обязывающей светской беседы, — догадался сэр Стефенс. — Мышка собирается задать пару хитрых вопросов кошке. Это смешно. Конечно же, я приму приглашение и сам допрошу эту русскую «мышку».

Визит был назначен на вечер того же дня и сэр Стефенс хорошо подготовился, наметив наиважнейшие вопросы, которые будет задавать графу.

В самом начале визита «кошка с мышкой» обменивались приторными любезностями. После первых тостов за процветание двух стран, их властелинов и народов, сэр Стефенс почувствовал себя гораздо раскованнее. Ему уже не так явно бросались в глаза солдафонские шуточки собеседника и его, иногда показная, грубость с прислугой.

Понимать друг друга обоим помог переводчик из окружения графа — приятный молодой человек, иногда позволявший себе излишнюю вольность в переводе, добавляя отсебятину в виде «частушек», показавшихся сэру Стефенсу несколько фривольными. Переводчик представился гостю как «господин Иванов».

Для затравки разговора граф Алехан, дабы показать свою осведомленность в вопросах истории Англии, попросил сэра Стефенса сообщить его точку зрения на события, происшедшие в Лондоне при короле Якове в первой половине семнадцатого столетия, а именно о «казни безвинного сэра Уолтера Рейли — выдающегося британского путешественника и ученого». При этом Филипп не заметил одной важной детали — короля Якова граф Остров-Орлов назвал «Его Свинячеством». Этим «титулом» короля Якова наградила царствующая в тоже время королева Елизавета. Переводчик нашел нужным пропустить графскую вольность, не переводя ее гостю.

— Вы не правы, граф! — без всякой наигранности произнес сэр Стефенс. — Сэр Рейли тринадцать лет находился в тюремном заключении за свои вольнодумства. Ему даже вынесли смертный приговор, тут бы ему и покаяться, пасть на колени перед монархом, но гордыня, свойственная большинству недалеких людей, заставила Рейли предпринять попытки к незаконным действиям, а именно к освобождению из-под стражи нечестными путями. Он даже придумал, как обмануть самого короля, пообещав подготовить и провести экспедицию в Эльдорадо за золотом…