Алла Бегунова - Звенья разорванной цепи

Текст первой из четырех подписанных в течение «Рейхенбахского пуффа» конвенций поистине рождался в муках. Это был договор между Австрией и Турцией о сепаратном мире. Австрия отказывалась от своих завоеваний в Османской империи и бросала прежнего союзника, Россию, в разгар летней кампании на придунайских равнинах. Среди разных пунктов этого договора, который предполагалось подписать 27 июля 1790 года, был один, совершенно секретный.

По настоянию англичан австрийцы делали бывшим противникам роскошный подарок. Они обязывались не пропускать через свои боевые порядки дивизию генерал-аншефа графа Суворова-Рымникского, которая базировалась в румынском городе Галац. Таким образом русские попадали в ловушку. За спиной у них находился Дунай, имеющий здесь ширину свыше полутора километров и глубину до тридцати метров. Перед ними и справа располагались австрийские военные части, теперь уже бывшие союзники, слева — турки, старые заклятые враги.

Переписывая согласованный всеми сторонами текст конвенции, Януш Кропачек улыбался. Прелестная Лора-Грета, или как там ее зовут по-настоящему, в предыдущие дни слушала его без особого интереса. Она брала записи, сделанные им на заседаниях, и явно неохотно отсчитывала за них деньги. Канцелярист понимал: это — не то, что ей нужно.

Да, дискуссии за закрытыми дверями ратуши протекали увлекательно. Распри между австрийцами и пруссаками, неожиданные маневры сынов Туманного Альбиона, надежды посла султана Омар-паши на бесплатный гешефт, ожидание глупых поляков подарка от европейских держав в виде провинции Галиция. Мало ли о чем могут бесконечно болтать люди, специально для высокоумных разговоров собравшиеся в одном месте?

Но документ — дело абсолютно другое.

Вскоре его подпишут дипломаты, и жизнь тысяч и тысяч людей пойдет по-иному. Например, солдаты императора Леопольда Второго переберутся из Турции в Бельгию и начнут разгонять толпы недовольных, запрудивших улицы Брюсселя. Русские у Галаца попадут в плен к османам и будут проданы в рабство. Турки, не опасаясь более за свой тыл, направят огромную армию к границам России и нанесут ей сокрушительный удар…

Кропачек спрятал копию текста договора за подкладку камзола, надел треуголку, взял трость и вышел из ратуши. Время было обеденное. По своему обыкновению он направился в сторону пивной Греты Эберхард. Его маршрут хорошо изучили солдаты, которые патрулировали главную деревенскую улицу. Они приветствовали чиновника, вскидывая ружья «на караул». Канцелярист, человек сугубо штатский, отвечал им: «Д-добрый д-день, господа!»

Глухонемой слуга Лоры-Греты, детина высокого роста и могучего телосложения, распахнул перед ним дверь заведения. В зале царила прохлада и легкий полумрак. Леонард Клебек уже занимал место за столом у окна и пил пиво из стеклянной кружки. Кропачек ему вежливо кивнул. Хозяйка, улыбаясь, вышла навстречу постоянному посетителю. Обед для него всегда накрывали в одном и том же месте — недалеко от винтовой лестницы, поближе к входу на кухню. Пока молодая женщина хлопотала вокруг него, канцелярист успел шепнуть ей про новые бумаги.

Потом под пристальным взглядом майора они поднялись наверх. Конфиденциальные разговоры происходили обычно в маленькой комнатке с окном. Сын пивовара передал Лоре-Грете копию договора. Она тут же прочитала его и спокойно сказала:

— Да, любезный Януш, сие весьма интересно. Наконец-то они пришли к соглашению.

— Но с к-каким трудом, л-любезная Лора! — он рассмеялся.

— А вы уверены, что документ будет подписан именно в таком виде?

— Уверен. Обратите в-внимание: все п-предварительные визы по н-нему уже собраны. Я их д-даже воспроизвел. Вот здесь, с-сбоку.

— Как-то сомнительно. Неужели австрийцы разорвут традиционные союзные отношения с русскими? — спросила она.

— Р-революция в Бельгии с-страшнее.

— Возможно, вы правы, — Флора вытащила из комода ящик и достала оттуда кожаный мешочек с золотыми монетами.

— Текст д-договора, — заметил Кропачек, — более ценная в-вещь, чем протоколы з-заседаний.

— Согласна с вами, любезный Януш. Назовите вашу сумму.

— Сто д-дукатов! — рубанул чех с плеча, не очень-то веря, что у нее есть такие деньги.

— Считайте, — курская дворянка подала ему мешочек с монетами. — Здесь пятьдесят дукатов. Сейчас достану еще один. Итого будет — сто. Давайте вашу копию, но прежде напишите на ней: «С подлинным верно. Януш Кропачек» — и поставьте сегодняшнюю дату.

— Т-тогда я могу п-пострадать! — заупрямился канцелярист.

— Отчего же, любезный Януш? — она улыбнулась ему своей обворожительной улыбкой. — Предположим, копию у вас выкрали. Ведь в Рейхенбахе теперь полно шпионов… Или деньги вам не нужны?

— Н-нужны! — буркнул он и высыпал из мешочка монеты на комод.

Анастасия терпеливо ждала. Кропачек, не спеша, считал монеты, составлял их в столбики по десять штук, каждый столбик аккуратно заворачивал в бумагу и затем укладывал в какой-нибудь из внутренних карманов в камзоле или кафтане. Только после этого он поставил нужную надпись на документе. Затем они спустились обратно в зал. Там Аржанова предложила своему конфиденту рюмку анисовой настойки бесплатно, так сказать, в ознаменование удачной сделки. Сын пивовара не отказался. Он выпил настойку с удовольствием, громко сказал: «Д-до завтра, м-милая Грета!» — и покинул заведение.

Канцеляристу и в голову не пришло, что красавицу он больше никогда не увидит. Наоборот, теперь их сотрудничество он находил чрезвычайно выгодным, хотя и немного опасным. Международная конференция продолжалась. Подписание трех следующих конвенций при этаком щедром денежном подходе сулило ему немалые барыши. Дом будет не только достроен, но и шикарно меблирован. Чех уже мечтал о гарнитуре из орехового дерева с гобеленовой обивкой.

Глядя ему вслед, курская дворянка с трудом удерживалась от того, чтобы не пуститься в пляс, не запеть какую-нибудь разудалую русскую песню, не закричать во весь голос: «Ура!» Тяжкая ее служба в пивнушке сегодня закончится. Дальше — горы, лес, река, свобода.

Правда, до полного торжества далеко. Бесценный текст австро-турецкого соглашения с секретным пунктом, неопровержимо свидетельствующим о подлом предательстве австрияков, требуется поскорее доставить из силезской глуши в Россию. Но в первую очередь — генерал-аншефу графу Суворову-Рымникскому, дабы вовремя вывести из-под удара его двенадцатитысячную дивизию.

Наверное, что-то необычное все же мелькнуло в глазах Флоры, потому как командир батальона, оставив недопитое пиво на столе, вдруг подошел к стойке и спросил:

— Чему вы радуетесь, Грета?

— Хорошей погоде, господин майор, — смеясь, ответила она.