Понсон дю Террайль - Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

Вереница траурных карет стояла около отеля.

За колесницей следовала карета, где сидели герцог де Салландрера и испанский священник – духовник герцогини.

Герцог был угрюм и убит горем и как будто провожал смертные останки своего единственного сына.

Когда поезд подъехал к церкви Маделэн, где должно было происходить отпевание, все провожавшие гроб были поражены бледностью герцога и нервною дрожью всех его членов.

В толпе пробежала зловещая фраза:

– Герцога убила смерть дона Хозе, он не проживет и трех месяцев!..

Во время печальной церемонии Рокамболь с зятем стояли позади всех гостей, рядом с прислугой герцога, которая переносила гроб с колесницы в церковь.

Мнимый маркиз выбрал с намерением это место.

Он надеялся встретить здесь черного грума Концепчьоны.

И не ошибся.

Негр стоял в первом ряду ливрейных лакеев, и в ту самую минуту, как Рокамболь, по примеру прочих, подошел и окропил катафалк святой водою, негр взял кропилку из его рук и проворно сунул ему бумажку.

После отпевания тело дона Хозе поставили во временный склеп, так как оно должно было быть отправлено в Испанию, – и потом все присутствующие молча разъехались.

Герцога де Салландрера внесли в карету на руках. Он был без чувств.

Через час после этого Рокамболь вернулся домой и прочитал сэру Вильямсу записку от Концепчьоны, которую ему сунул негр.

«Маркиз и друг! Мы уезжаем завтра в Салландрера провожать тело дона Хозе д'Альвара, которое должно быть погребено в фамильном склепе герцогов де Салландрера.

Я не могу и не хочу уехать, не повидавшись с вами. Сегодня в полночь приходите к калитке у бульвара Инвалидов.

Концепчьона».

– Что ты на это скажешь, дядя? – спросил Рокамболь.

Сэр Вильямс написал:

– Надо идти!..

– Еще бы… но я спрашиваю относительно этой записки?

– Я скажу, – написал слепой, – что ты сделаешь очень хорошо, если припрячешь все эти письма. В случае неудачи, если Концепчьона вздумает забыть тебя в Испании или даже выйти замуж за герцога де Шато-Мальи или за кого-нибудь другого, ты тогда будешь иметь возможность положить их в свадебную корзинку. Это производит всегда надлежащий эффект.

– Шутник! – заметил, улыбаясь, Рокамболь и, простившись с своим мудрым наставником, вышел из дому.

Ровно в полночь мнимый маркиз де Шамери был у калитки на бульваре Инвалидов и при помощи негра проник во второй этаж отеля, где его ждала Концепчьона.

Из свидания с ней он вынес глубокое убеждение в том, что она его любит, и потому вышел от нее через час такой походкой, какой обыкновенно в древние времена римские триумфаторы входили в Капитолий.

– Она любит меня, – пробормотал он, – и с помощью черта я умру в шкуре испанского гранда. Нужно отдать полную справедливость, что это довольно приличная оболочка.

С такими-то размышлениями он вышел на бульвар Инвалидов, который был положительно пуст. Мелкий и частый дождь резал лицо.

Рокамболь поспешно зашагал к набережной, где он оставил свой купе, но его внимание было привлечено криками и бранью мужчины, который бил какую-то женщину.

Рокамболь вступился за нее, ударил мужчину и потом прогнал его. Оставшись с женщиной, он подошел с ней к фонарю и чуть не вскрикнул от ужаса. Перед ним стояла Баккара или ее живой портрет.

Эту несчастную звали Ребеккой, и она была побочной сестрой графини Артовой.

– Ну, булочник положительно желает услужить сэру Вильямсу, – проговорил Рокамболь, – иначе он не натолкнул бы меня на эту тварь!

И, сказав это, Рокамболь посадил Ребекку в свой экипаж и привез ее к себе на квартиру.

– Ну, а теперь расскажите мне свою историю, – сказал он, сажая ее в кресло в своем кабинете.

– Моя история очень обыкновенна, – ответила она с грустной улыбкой, – и очень похожа на историю всех бедных девушек.

– Все равно – говорите все, может быть, само небо послало вам во мне покровителя.

– Вы так добры.

– Вы дитя любви?

– Да.

– Ваша мать любила вашего отца?

– Просто обожала…

– Вы ненавидите вашу сестру?

– О, всей душой!

– Я тоже, – произнес холодно Рокамболь.

– Вы?

– Да.

– Что же она вам сделала?

– Я слишком много любил ее.

– А она?..

– Пренебрегла мною.

– Понимаю.

Ребекка задумалась.

– Так вы ее ненавидите? – повторил еще раз Рокамболь.

– О!..

– И вы согласитесь отомстить ей и за себя и за меня?

– От всего сердца! – вскричала Ребекка.

Через четверть часа после этого маркиз де Шамери был уже у сэра Вильямса.

Пробило два часа ночи, но слепой не ложился, он нетерпеливо поджидал Рокамболя. Сэр Вильямс до того вошел в роль своего ученика, что даже мысленно влюбился в прекрасную Концепчьону де Салландрера. А так как Рокамболь ушел от него на свидание с молодою девушкой, то сэр Вильямс горел нетерпением узнать результаты этого свидания.

Рокамболь, приберегавший эффекты к концу, не сказал ему о своей странной встрече, но передал ему подробно про свое свидание с Концепчьоной и про свои успехи в отношении ее сердца.

Сэр Вильямс был просто в восторге.

– Бедный мой старичок! – сказал Рокамболь, видя, как подействовало на слепого его торжество… – Согласись, что ты с большим талантом сыграл в Буживале любовную сцену с твоею будущею belle-soeur, графиней Жанной де Кергац?

– Согласен, – написал сэр Вильямс.

Тогда Рокамболь рассказал сэру Вильямсу про свою встречу с Ребеккой.

– Разумеется, – добавил он, – что ты, как человек гениальный, найдешь, вероятно, средство воспользоваться ею.

Сэр Вильямс кивнул головою и задумался. Наконец, грифель слепого снова заходил по доске и Рокамболь прочел:

– Ложись спать, мой милый, и приходи завтра.

– А ты что-нибудь придумаешь!

– Да, я уже нашел путь.

Повинуясь своему наставнику. Рокамболь воротился к себе, припрятал письма Концепчьоны и лег спать.

Ровно в девять часов на другой день он уже был у сэра Вильямса.

Слепой не спал всю ночь. Он сидел на кровати. Лоб его был покрыт крупными каплями пота.

– О-го. – пробормотал Рокамболь. – Ты, кажется, обдумывал все дело?

– Да.

– Ну, и нашел?

– Да. Слепой написал:

– Когда возвратится Баккара?

– Через неделю.

– Наверное?

– Да.

– Отлично.

И затем из-под грифеля сэра Вильямса вышла следующая фраза:

– Нужно найти восторженного, пылкого юношу, который бы мог серьезно влюбиться в графиню Артову. Найди такого юношу – и Баккара не возрадуется больше,

– Э! э, мне кажется, что я начинаю смекать. Что же касается до юноши, то я уже придумал кое-что и немедленно отправлюсь завтракать к виконтессе д'Асмолль.

И, сказав это, Рокамболь ушел от сэра Вильямса.

Чтобы объяснить последние слова Рокамболя, необходимо передать читателю разговор, происходивший накануне между виконтом Фабьеном д'Асмоллем и его шурином, когда они возвращались с похорон.