Сергей Бортников - Восточная миссия (сборник)

Кавалерийская битва, о которой так мечтали два старых рубаки – Келлер и Заремба, стала неминуемой…

Ужасно хотелось курить, и старший урядник Федулов еле-еле удержался от искушения. На дворе – чертовская жара, а вокруг – кукуруза. Сухие стебли могут вспыхнуть как бикфордов шнур. И тогда – провал всей операции!

Взоры казаков обращены на соседнюю высотку. Именно оттуда должен прозвучать сигнал к атаке. Горнист – Тимоха Гаврюшкин – родом из соседней станицы. Где он – там и комполка Леонид Петрович Тимашев. Скорее бы! Скорее бы!

Ну наконец!

«Пики к бою! Шашки вон! Рысью в атаку – марш! Марш!»

Оренбургцы набросились на вражескую пехоту, как коршуны на беззащитную добычу. Окровавленные шашки свистели в воздухе и с силой опускались на головы таких же простолюдинов – рабочих и крестьян, только облаченных в иную униформу. Отовсюду доносились крики и стоны. Но жалости в казацких сердцах они не находили, напротив, будоражили кровь, заставляя верить в собственную лихость и непобедимость…

Одна из лучших в мире армий быстро превращалась в неуправляемое стадо, панически несущееся в сторону Волчковцев, где находился мост через речку Стрипу, охраняемый артиллерией. Дальше отступать было некуда…

И тут вступили в бой основные русские силы.

Их колонну возглавил лично генерал Келлер.

Первым, кто заметил врага, был капитан австрийской армии Кицинский, командир тылового эскадрона 13-го уланского полка. Он сразу подал надлежащий сигнал голосом и саблей. Но было поздно.

Сорокалетний Иван Барбович летел впереди ингерманландцев, сметая всех на своем пути. Он видел, как под полковником Богородским упал подстреленный конь, и, ничего не зная об участи командира полка, стремился личным примером вдохновить остальных гусар.

Обезумевшие австрийцы в поисках спасения бросались к реке, да так и оставались навсегда в болотистых верховьях Стрипы. К обеду все было кончено.

Убито 814 солдат противника и 224 коня. В плен взято 250 кавалеристов и 400 пехотинцев. Среди трофеев – 300 коней, 8 пушек, пулеметы, штабные документы…

По сравнению с этим, потери русских казались ничтожно малыми: всего 164 человека убитыми. Среди них – 59 элитных гусар-ингерманландцев.

Граф был доволен.

Он снова опередил и превзошел своего вечного соперника – князя Бегильдеева, войска которого появились на поле битвы только после Его Победы.

Позже за бой у Ярославиц генералы Келлер, Марков и командиры донских конных батарей будут награждены орденами Святого Георгия, командиры полков, а также ротмистр Барбович и ряд других офицеров – Георгиевским оружием.

Кроме этого Иван Гаврилович заработал, как тогда говорили, «две звезды, две дороги» и стал подполковником. А значит, – получил право называться вашим высокоблагородием. Что тоже немаловажно.

Григорий наклонился над телом молодого венгерского гусара.

Только что тот был противником, едва ли не злейшим врагом, и вот теперь лежит, окровавленный, в затхлом галицийском болоте. На груди зияет сквозная рана, голова надвое расколота, может быть, даже его – старшего урядника Федулова – рукой.

Лишь глаза – открыты, даже широко распахнуты. В них – синь бездонного неба, отблески ласкового солнца и какая-то неземная тоска… По Родине, по любимой девушке, наконец, по жизни, которую у него так рано и так несправедливо отняли…

А ведь дома наверняка парня ждет невеста, а может, и жена, дети. Волнуются старые родители. Где ты, наш любимый, родная кровинка?

Через несколько дней почтальон принесет им страшную весть. Так, мол, и так, пал ваш сыночек смертью храбрых. Только за что? За что?

Григорий поднял руки к небу и застыл в недоумении. Раскаленное августовское солнце, так нещадно припекавшее всего несколько мгновений тому назад, куда-то исчезло. Вместо него по небу ползли зловещие черные тучи.

Начала раскалываться голова, в конечностях появилась какая-то странная ноющая боль.

Несмотря на все разъяснения командиров, он так и не понял, что стал свидетелем полного солнечного затмения. А если бы и понял, то вряд ли бы поверил, что это, в общем-то, вполне заурядное природное явление сможет так круто изменить его устоявшуюся жизнь…

На плечо легла чья-то рука.

Федулов обернулся.

Рядом с ним стоял хорунжий Антонов.

– Идем, Гриня. Граф всех угощают…

– Чей-то расхотелось мне, ваше благородие…

– Эй, братец, очнись! Мы же с тобой еще в Корее пили на брудершафт! После чего перешли на «ты»…

– Вот и пошел ты!..

Обиженный Владимир резво вскочил на коня и рванул прочь, подняв за собой столб пыли…

Тихова разыскали в Ставидлах, когда он уже паковал свою аппаратуру.

– Разрешите представиться! Капитан Бесарабов Олег Иванович. Контрразведка Юго-Западного фронта! – лихо козырнул молодой офицер.

– Очень приятно. Гавриил Андрианович. Чем могу быть полезен?

– Вы знаете таких господ – Френдлиха и Дунка?

– Конечно! Мы не раз встречались за границей. На всяких научных мероприятиях…

– Опознать сможете?

– Их что – убили?

– Да нет же! Взяли в плен…

– Ну, слава богу, слава богу! Бедный Фриц, бедный Эрвин… Ведите же меня к ним!

– Легко сказать – ведите… До них – верст и верст!

– Скажите, а как там, на фронте? – глаза Максименко вдруг вспыхнули неистовым огнем.

– Простите, а вы кто будете?

– Ассистент…

– Поедемте – сами увидите-с…

– А можно?

– Ну, ежели вы этот ас-ас…

– Ассистент… Профессор сами аппаратуру носить не смогут. А без ней они – никуда… Правда же, Гавриил Андрианович?

– Так точно! – улыбнулся астроном.

Сцена «братания» российских и немецких ученых откровенно потешила генерала Келлера.

– Эрвин! Фриц!

– Гавриил!!!

Френдлих и фон Дунк были немедленно освобождены из-под стражи; русские офицеры, в том числе Барбович и Богородский, немедля, по очереди принесли им свои извинения, и хотя астрономы по-прежнему очень сожалели о том, что так и не смогли стать свидетелями уникального природного явления, им хватило мужества и мудрости, чтобы оценить благородство противника и простить его.

Война есть война!

Немцев отправили на родину, их спаситель – Тихов – вернулся назад в Пулково, и только Максименко не покинул расположения дивизии, вымолив благословение самого Келлера.

– Ваше превосходительство, разрешите мне остаться на фронте!

– А что ты умеешь?

– Все!

– Конкретней…

– Стрелять, рубить!

– Для этого достаточно солдат, Никита!

– Могу водить машину…

– Да ну?

– Точно! Могу быть наводчиком, наблюдателем… Лучших наблюдателей, чем астрономы, на свете не найти… Ну чего же вы молчите, Гавриил Андрианович, подтвердите скорее мои слова!