Гарри Тертлдав - Оружие юга

Он приподнялся в кресле. Казалось, мысленно он был уже в лаборатории.

— Вы уверены? — спросил Ли. Рэйнс энергично кивнул — было видно, что ему не хотелось тратить время в качестве извозчика. Ли склонил голову.

— Вы настолько щедры, сэр, я у вас в долгу.

Рэйнс отрицающе замахал руками. Когда Чарльз Маршалл взял в свои руки поводья, полковник в явном нетерпении ждал их отправления, чтобы поспешить обратно, к своей работе.

— Он напоминает мне собаку, взявшую след, — сказал Маршалл.

— Удачное сравнение, — согласился Ли, задумавшись, а сколько же подобных собак на Севере шли по тому же следу.

Карета катила уже по улице, поднимая клубы пыли позади нее. Мужчины на улице, приветствуя его, махали руками, а одна женщина даже сделала ему реверанс. Он неизменно приподнимал шляпу на каждое приветствие. Когда Маршалл проезжал мимо книжного магазина, который они видели раньше, Ли сказал: — Выпустите меня здесь, майор, может, все же куплю какой-нибудь роман. Отель ведь всего в нескольких кварталах. Отсюда я доберусь пешком.

— Да, сэр.

Его помощник натянул поводья. Повозка замедлилась и остановилась. Когда Ли спустился, Маршалл сказал: — Пока вы будете просматривать книги, сэр, я поеду к железнодорожной станции и организую наше возвращение в Ричмонд.

— Это было бы отлично, — и Ли вошел в магазин. Экипаж отъехал. Книготорговец поднял глаза на вошедшего человека. Когда он увидел, кто у него в магазине, его глаза расширились. Он начал было что-то говорить, но прервался, увидев, что Ли направился прямо к полке с книгами. После некоторых колебаний, тот вытащил книгу Вальтера Скотта «Айвенго» и отнес ее к продавцу. Ее толщина обещала ему долгие часы чтения во время длинной, медленной поездки в поезде.

Книготорговец выглядел несчастным, это выражение как будто прилипло к его длинному узкому лицу.

— Я боюсь, что это невозможно, сэр.

Ли недоуменно уставился на него.

— Что? Почему же нет, мистер эээ…? — Он увидел имя на табличке за прилавком — мистер Арнольд.

— Это мой последний экземпляр, — сказал Арнольд, как будто это все объясняло. Набравшись уверенности, он продолжал: — Если я продам его вам, сэр, то другого у меня не будет, и Бог знает когда я смогу его еще увидеть.

— Но…

Ли решил уступить, когда еще раз взглянул на огорченное лицо книготорговца. Стараясь не рассмеяться, он повернулся и поставил книгу обратно на полку, взяв взамен «Квентина Дорварда».

— Этих у вас несколько, мистер Арнольд, — сказал он, пытаясь быть невозмутимым.

— Да, сэр, — сказал Арнольд. Теперь он казался настолько счастливым, насколько его печальный облик вообще допускал такого. — Это будет три доллара банкнотами или семьдесят пять центов монетами.

Он закивал, когда Ли, стараясь выглядеть серьезным, вручил ему три американских четвертака.

Вернувшись в отель, Ли рассказал Маршаллу о книготорговце Арнольде. Его помощник фыркнул и сказал: — Это прямо солдат, который дрожит над своей амуницией, а не книготорговец.

— Похоже, — сказал Ли. — Вы договорились насчет нашего возвращения в Ричмонд?

— Да, сэр. Отправление завтрашним поездом в девять через Колумбию, Шарлотту, Гринсборо, и Дэнвилл.

— Вот как, — сказал Ли.

— Что-то не так, сэр?

— Не совсем так, майор. Было бы лучше проехать через Ривингтон, вот и все. Мне было бы интересно посмотреть.

— Простите, сэр, основываясь на вашем замечании полковнику Рэйнсу, я предположил, что вы хотели проехать по самому прямому маршруту. Двигаясь через Уилмингтон, а затем через восточную часть Северной Каролины, мы проходим как бы через два катета прямоугольного треугольника, а не по его гипотенузе. Но если вы хотите, я вернусь к железнодорожной станции и поменяю наши билеты.

Ли на мгновение задумался.

— Нет-нет, не надо, майор. Как вы сказали, чем быстрее, тем лучше. И, вообще, мне, возможно, следует держаться подальше от Ривингтона.

Маршалл кинул на него любопытный взгляд, но не стал вдаваться в подробности.

Лето подошло к концу. Школа снова открылась. Как обычно, дети, особенно младшие, уже забыли многое из того, чему учил их Коделл предыдущей весной. Он смирился с этим и провел первую пару недель занятий в повторении. Это также позволило ему начать обучать нескольких новых пяти- и шестилетних учеников азбуке и цифрам. Некоторые из них смотрели на грифельные доски и мел так, как будто они никогда не видели таких вещей раньше. Впрочем, скорее всего, так оно и было.

Укрепление дисциплины, как обычно, давалось с трудом. Когда он поймал одного из пятилетних, пинающего одного из своих маленьких одноклассников, мальчик просто посмотрел на него с вызовом и сказал: — Отец колотит меня еще сильней, что такого?

— Хочешь, чтобы я тоже попробовал? — спросил Коделл, повышая голос. Он мог бы поклясться, что мальчик еще задумался, прежде чем, наконец, покачал головой.

Всякий раз, когда он отпускал их в конце дня, дети разбегались во всех направлениях, крича так радостно, как будто их только что выпустили из лагеря военнопленных, неважно северного или южного; он вспомнил скелеты в лохмотьях, уезжающие в Соединенные Штаты из Андерсонвилля. Коделл чувствовал, что раньше ему было легче работать в школе, чем сейчас. Зачастую он чувствовал себя просто разбитым. Однажды вечером, когда лесная нисса и клены уже начали желтеть, он вернулся в дом вдовы Биссетт и обнаружил Генри Плезанта, который сидел на крыльце и ждал его. Улыбаясь, он поднялся вверх по лестнице, чтобы пожать руку своего друга.

— Как тебе удалось выкроить время, чтобы навестить меня? — спросил он.

— Теперь у меня много свободного времени, — ответил Плезант. — Когда Коделл сделал удивленное лицо, он сказал: — Меня уволили с железной дороги.

— Да что это они? — возмутился Коделл. — Почему такой идиотизм? Где они собираются найти хотя бы наполовину такого же ценного специалиста, как ты?

— Вот уж не знаю. И они тоже, я уверен. Так или иначе, меня уволили, — сказал Плезант. — А почему… может, мы прогуляемся?

Его взгляд скользнул к дому. Коделл услышал, как Барбара Биссетт возится в гостиной. Он поймал взгляд Плезанта, кивнул, и вышел на улицу. Плезант пошел за ним. Обернувшись, Коделл увидел вдову, разочарованно стоящую за окном.

— Рассказывай, — сказал Коделл после того как они отошли за пределы слышимости. Он понизил голос. Как и Плезант.

— Это из-за моего отношения к неграм, сказали они.

— Что? — уставился Коделл на него непонимающе. Воспоминания о Жозефине, ее испуганное лицо — и ее сладкое, спелое тела всплыли в нем. — Ты обращался слишком грубо с ними?

Он не мог себе представить Плезанта, нагоняющего на кого-нибудь страх.