Генри Хаггард - Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник)

Это было блестящее зрелище! Когда глашатай читал вслух новый закон, по жесту королев вступали трубы и королевская стража отдавала салют, звеня копьями по полу. Процедура заняла много времени, но наконец прозвучал последний закон: «знатным чужестранцам» королевы пожаловали чин сановников вместе с военными почестями и огромными правами. Снова загремели трубы, копья ударили о мраморный пол, и придворные, отвернувшись, начали шептаться, а Наста стиснул зубы. Им пришлись не по душе оказанные нам милости, которые сыпались на нас как из рога изобилия.

После короткой паузы Наста выступил вперед и смиренно, хотя глаза его вовсе не выражали смирения, попросил руки королевы Нилепты. Красавица повернулась к нему, несколько побледнев, грациозно поклонилась и только хотела ответить, как заговорил верховный жрец Эгон, описывая все преимущества предполагаемого брака.

— Этот брак укрепит королевство, — убеждал Эгон, — потому что владения Насты похожи на Шотландию, в то время как Цу-венди является Англией. Как приятно исполнить желание горцев, стать популярной королевой среди солдат великого генерала Насты! Как прочно утвердится династия на троне и снискает благословение солнца в лице его смиренного служителя Эгона!

Некоторые из аргументов жреца были, несомненно, справедливы, и с точки зрения политики многое говорило за этот брак. Но к несчастью, трудно вести политическую игру с молодыми и красивыми королевами, а не шахматными фигурками! Под улыбкой на лице Нилепты, пока Эгон произносил свою речь, чувствовалась каменная холодность, и глаза ее горели зловещим огоньком.

Наконец он замолчал, и Нилепта приготовилась говорить, как вдруг Зорайя наклонилась к ней и достаточно громко прошептала:

— Подумай хорошенько, сестра, прежде чем ответить; мне кажется, прочность нашего трона зависит от твоих слов! — Зорайя, улыбаясь, откинулась на спинку трона.

— Поистине, большая честь выпала на мою долю, — начала Нилепта. — Мне не только предлагают замужество, но и благословение солнца на мой брак! Возможно, в другое время я и согласилась бы… Наста, благодарю тебя! Я буду помнить о твоих словах, но теперь я не помышляю о замужестве, как о кубке с вином, вкус которого никто не знает, пока не испробует. Еще раз благодарю тебя, Наста!

Она сделала движение, словно хотела встать. Лицо Насты побледнело от ярости, потому что он понял, что слова королевы были окончательным отказом.

— Благодарю тебя, королева, за твои милостивые слова! — выдавил он с трудом. — Мое сердце будет свято хранить их! Теперь я обращаюсь с другой просьбой — позволь мне покинуть королевство и отправиться к себе, в мою бедную страну, на север, до тех пор пока ты не скажешь мне «да» или «нет»! Может быть, — прибавил он с насмешкой, — королеве угодно будет навестить меня вместе с иностранцами! — он кивнул на нас. — Правда, наша страна бедна и груба, но наши горцы — отважные люди! Тридцать тысяч солдат, вооруженных мечами, явятся приветствовать королеву!

Вызывающие слова Насты были встречены полным молчанием. Нилепта вспыхнула.

— О, я обязательно приеду, Наста, вместе с нашими гостями! — гордо ответила она. — И для каждого из твоих горцев, которые зовут тебя королем, я — законная королева! Увидим, кто из нас сильнее! Прощай!

Трубачи подали сигнал, королевы встали, и присутствующие разошлись в смущении. Я возвращался в наши апартаменты с тяжелым сердцем.

Несколько недель прошли спокойно. Сэр Куртис и Нилепта встречались редко и принимали все предосторожности, чтобы скрыть свою любовь. Но, несмотря на это, молва уже поднялась и жужжала повсюду, как муха, попавшая в темную комнату.

Маленькое облачко на нашем горизонте превратилось в тяжелую грозовую тучу — Зорайя любила сэра Генри! Я знал, что буря приближается, бедный сэр Генри также понимал это. Любовь прекрасной и высокопоставленной женщины не такая вещь, которую легко скрыть, а в положении сэра Генри она была тяжелым бременем.

Начать с того, что Нилепта, несмотря на всю обаятельность, имела довольно ревнивый характер и была способна излить свое негодование на голову своего возлюбленного. Таинственность отношений с Нилептой и усиленные предосторожности надоели сэру Куртису и побудили его положить конец фальшивому положению дел и сообщить Зорайе, что он будет супругом ее сестры. Счастье сэра Генри было отравлено сознанием, что капитан Гуд честно и глубоко привязался к прекрасной Темной королеве. В самом деле, наш Бугван исхудал и походил на тень прежнего толстого капитана, его лицо так вытянулось, что монокль едва держался в глазу. Зорайя небрежно кокетничала с ним, ободряла его и держала при себе, несомненно видя в нем только жертву своей красоты. Я пытался предостеречь его, насколько возможно деликатнее, но он не захотел ничего слушать.

Гуд был смешон в своей любви и проделывал всевозможные глупости, надеясь завоевать благосклонность Зорайи. Однажды он написал, — конечно, с помощью наших почтенных наставников — длинное любовное стихотворение с бесконечно повторяющейся строкой: «Я хочу целовать тебя, я хочу целовать тебя!» У народа Цу-венди существует обычай, по которому молодые люди поют ночью дамам серенады, и даже женщины высшего сословия не обижаются на это и принимают так же, как английские девушки любезный комплимент. Капитан Гуд решил спеть серенаду Зорайе, комнаты которой находились как раз напротив наших, в отдаленном конце узкого двора, разделявшего дворец на две половины. Вооружившись лютней, на которой он играл благодаря умению играть на гитаре, он дождался ночи — самый подходящий час для кошачьих концертов и любовных серенад — и отправился под окна прекрасной Зорайи. Едва заснув, я подскочил от неожиданности — у Гуда ужаснейший голос и абсолютно нет слуха — и побежал к окну узнать, в чем дело.

Капитан Гуд стоял в свете луны с огромным страусовым пером на шляпе, в развевающемся шелковом плаще, и пел свои отвратительные стихи с аккомпанементом. Из помещений прислужниц Зорайи донеслось хихиканье, но в комнатах Зорайи — я искренне пожалел бы ее, если бы ей пришлось выслушать эту серенаду, — царила тишина. Пение, казалось, длилось вечность. Наконец мы — я и сэр Генри, которого я позвал любоваться зрелищем, — не выдержали. Я высунул голову в окно и крикнул:

— Ради Неба, Гуд, поцелуйте ее и дайте нам спать!

Мои слова подействовали, и серенада прекратилась.

Это был единственный смешной случай в нашей трагедии! Юмор — весьма важная часть жизни и действует очень благотворно в тяжелые минуты.

Чем дальше старался держаться сэр Генри, тем благосклоннее относилась к нему Зорайя. По какой-то странной случайности она не догадывалась о настоящем положении дел, и я со страхом ожидал момента ее пробуждения. Зорайя была опасной женщиной, и шутить с ней было нельзя. Наконец момент истины настал. В один прекрасный день капитан Гуд уехал на охоту, а я и сэр Генри сидели и беседовали, как вдруг появился слуга с запиской, которую мы с трудом разобрали. Королева Зорайя требовала к себе в апартаменты лорда Инкубу.