Николай Дмитриев - Рубин из короны Витовта

Дом Скочиляса прятался в лесном распадке и был поставлен на склоне таким образом, что со стороны двора было два этажа, причём вдоль второго тянулась длинная деревянная галерея, защищённая от дождя навесом. Едва фаэтон заехал в ворота, как сверху, с той самой галлереи, прозвучал трубный сигнал. Разглядев загнутый конец охотничьего рога, торчавший над балясинами, Гашке усмехнулся.

– Смотри… Встречают, как в рыцарском замке…

Однако развить эту тему не удалось, так как с галереи спустился пожилой огрузлый здоровяк и, держа в руке пустой кубок, мутными глазами посмотрел на немцев:

– Вы кто?

– Пан Бобровник-Скочиляс? – не отвечая, поспешил уточнить Вернер.

– Так, это я… Шляхтич Бобровник-Скочиляс!

– Пан Вильк-Заставецкий передаёт вам привет, – в свою очередь вежливо сообщил Гашке.

– О, если вы от самого пана Вилька, то прошу! – и Скочиляс, не выпуская кубка, широко повёл правой рукой, одновременно левой открывая двери.

Заведя нежданных гостей в просто обставленную комнату, хозяин, бывший уже в добром подпитии, без лишних слов налил каждому по полному бокалу и предложил:

– Выпьем!

Ради скорейшего взаимопонимания гости охотно испробовали напиток, и Минхель в полном восторге поинтересовался:

– Пане Скочиляс, а что это?.. Уверен, это нечто похожее на нектар…

– Это, я перепрошую, не что иное, как мёд питный, которым лакомились ещё наши предки!

– Я вижу, пану нравится жить в лесу? – поробовал завязать контакт и Гашке.

– Так, – Скочиляс за раз выдул бокал и, поглаживая усы, гордо ответил: – Когда-то мой предок, простой охотник за бобрами, жил в этих местах… Но так случилось, что он покинул своё жильё и стал оруженосцем у пана Вилька из Заставцев. А позднее, оказав услугу самому королю, по воле Ягайло и сам был посвящён в рыцари.

– О-о! – гости дружно высказали своё восхищение, и Вернер, не скрывая заинтересованности, спросил:

– А когда именно это произошло?

– С того времени, как мой предок был нобилитованный [199]самим королём Владиславом, прошло ровно четыреста десять лет… – Скочиляс снова гордо раздул усы.

Такая точность чётко указывала на то, что все события, которые тогда происходили при участии его предка, простого охотника Скочиляса, были хорошо известны старому толстяку.

– Чем же он так отличился? – осторожно поинтересовался Гашке.

– Я же говорил. Он оказал большую услугу самому королю Владиславу!

– Какую? – попробовал уточнить Вернер, но хозяин сердито глянул на немца и отрезал:

– Не скажу. Это великая тайна нашего рода…

Тогда Вернер, проглотив обиду, зашёл с другой стороны:

– Я видел у пана Вилька драгоценный перстень. Откуда он у него?

– О, – Скочиляс поднял верх палец. – Славный рыцарь пан Вильк из Заставца получил его за услугу самому цесарю!

– Не может быть! – искренне удивился Вернер, который сейчас больше всего боялся, что Скочиляс прекратит свою пьяную болтовню.

Однако этого не случилось. Наоборот, Скочиляс со всё большим жаром продолжал бахвалиться:

– Во времена Витовта наши предки имели дело с королями! Именно с той поры роды Вильков и Скочилясов связаны неразрывно. Вот и сейчас, когда капитан Вильк шёл на войну с вами, он оставил мне на хранеие самое дорогое!

– Что именно? – не сдержавшись, воскликнул Гашке, которого уже трясло от нетерпения.

– Сейчас…

Скочиляс тяжело поднялся со стула и, держась то за стол, то за стенку, вышел из комнаты. Как только он исчез за дверями, Вернер радостно подтолкнул Гашке. Скочиляс вернулся на удивление быстро и, держа в руках старинную, богато украшенную драгоценностями саблю, торжественно провозгласил:

– С этой саблей рыцарь Вильк вошёл до почта рыцаря коронного гетмана славного Шомоши, а сопровождал его верный оруженосец мой предок Бобровник-Скочиляс…

Это известие было таким ошеломляющим, что Вернер не удержался и рубанул прямо:

– Пан Скочиляс, скажите откровенно: где «королевский камень»?

– Ну как где?.. – Скочиляс пьяно качнулся. – Ясное дело, в Луцке, он должен был быть у Витовти, но…

Пан не договорил, нашёл глазами кубок, вволю глотнул, посмотрел осоловевшими глазами на Гашке и, что-то пьяно бормоча, прикрыл веки… Впрочем, это уже не имело никакого значения. Главная цель была достигнута. Теперь Минхель и Гашке точно знали, где следует искать «королевский камень»…

Громко перекликаясь, кмети весело рубили в чаще ветви, тащили их на берег и там лозой стягивали в пучки. Готовые вязанки соединяли попарно и, уложив возле самой воды, брались за следующие. Пока кмети при помощи воинов собирали импровизированые плотики, старший бродник с берега присматривался к реке.

В месте, выбранном им для переправы, река казалась слишком широкой, однако течение здесь было небыстрым, и только по самому стрежню изредка возникали маленькие водовороты. В то же время стрежень подсказывал броднику, что благодаря небольшому изгибу русла вода должна сама вынести плотики к противоположному берегу.

Общие усилия быстро дали результат, и подготовительная суматоха понемногу заканчивалась. Оставалось связать три последние плотика, которые должны были быть поосновательнее. Чтобы они могли поднять груз, их собирали не из двух, а сразу из трёх вязанок, причём к средней крепко привязывали длинный сыромятный ремень.

Когда кмети, наконец, управились, старший бродник осмотрел все приготовления, а потом, подойдя к князьям, наблюдавшим за работой со стороны, доложил:

– Ваша милость, всё сделано.

Князь Свидригайло посмотрел на князей Острожского и Ниса, стоявших рядом, и, не услыхав возражений, кивнул:

– Хорошо. Начинаем…

Бродник повернулся и громыхнул так, что, наверное, было слышно и на другом берегу:

– Спускай!..

По этой команде кмети, кто в одном исподнем, кто совсем голый, принялись стягивать только что связанные плотики в воду и пристраивать на них узлы с одеждой, оружием и припасами. А потом сами уселись сверху на эти вязанки и, взмахивая заранее выбранной веткой с густой листвой на конце, начали дружно выгребать к середине реки.

Князья, внимательно следившие за переправой, убедившись, что наиболее шустрые кмети уже приближаются к противоположному берегу, также спустились к воде, где воины и оруженосцы действовали уже по-другому. Спустив большие плотики на воду, они подвели к ним трёх расседланных коней и, сделав из кожаных ремней, привязанных к вязанкам, петли, захлестнули их за конские хвосты поближе к репице.