Лили Блейк - Царство. Пророчество

«Мы тут, по меньшей мере, восемь часов, – подумал Баш, глядя на Паскаля, свернувшегося на кровати в углу. – Мы уже пережили полдня, может и больше».

Мальчик, измученный испытаниями, немедленно уснул, оставив Баша в темнице наедине со своими мыслями. Место было в шаге от прошлой камеры, в которую он был заточен. У стены были раковина и огромная бадья, которую использовали в качестве туалета. Баша не покидала мысль о том, не станет ли это последним, что он увидит: затхлая комната, деревянный стул, кровать, на которой лежал Паскаль.

Баш подошел к мальчику и посмотрел на его спокойное лицо. Его бледная кожа была чистой, если не считать несколько грязных пятен на шее и щеках. Ногти выглядели нормально. Дыхание спокойное, рот немного приоткрыт.

Сколько пройдет времени, пока проявятся первые признаки чумы? Прежде чем под его глазами появятся темные круги, начнется кашель, от которого из легких будет идти густая кровь? Баш хотел верить, что опасность миновала. Ему нужно было верить. Иначе они оба были обречены.

Но что ему было делать? Как он мог бросить мальчика одного, зная, что тот умрет среди деревенских? Что он должен был сказать охране, мог ли отправить Паскаля в темницу одного? Как бы вернулся к Кенне и посмотрел ей в лицо, зная, что повернулся спиной к ребенку, который так в нем нуждался?

Баш прислонился к стене, прижав колени к груди. Он смотрел на свои ногти в поисках черно-синих кругов – первый признак инфекции, как он слышал раньше. Руки были чисты. Он закатал рукава, продолжая проверять руки на наличие пятен. На его правой руке было опухшее розовое пятно. Он потер его, почувствовав прикосновение.

«Это от веревки, – сказал он себе. – Это просто синяк на том месте, где ты поймал веревку. Ничего большего».

– Баш? – позвал мальчик. Он повернулся. Паскаль проснулся и сидел на кровати, потирая глаза.

– Ты долго спал, – сказал Баш, подвигая свой стул к кровати. Он указал на дверь камеры, на светло-розовые тени на камне. – Солнце садится. Ты долго спал. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – сказал мальчик. Потом на его лице появилась догадка. – Ты о том, не болен ли я чумой?

Баш глубоко вздохнул, глядя в огромные карие глаза мальчика. Он не был уверен, что из происходившего понимал Паскаль. Он испытал облегчение, что не придется ему объяснять.

– Да, – сказал он. – Чувствуешь себя как-то иначе? Я знаю, что ты упал с дерева, так что должно болеть тело. Но у тебя не болит грудь? Трудно дышать?

– Я поцарапал руку, – сказал Паскаль, указывая на рубашку, которая была порвана над локтем и окровавлена. – Но это все.

Теперь, когда мальчик сидел, Баш мог рассмотреть его поближе. Глаза были яркими и ясными. Щеки выглядели нормальными, не считая отпечатка от кровати. Дыхание казалось долгим и ровным.

– Знаю, я обещал тебе ванну и торт, – сказал Баш, откинувшись на стуле. Он указал на сырую комнату. – Бьюсь об заклад – это не то, что ты ожидал.

– Меня устраивает отсутствие ванной, – сказал Паскаль, слегка улыбаясь. – Уж поверь мне.

– Как только мы выберемся отсюда, я отведу тебя на кухню. Ты, наверное, жутко голоден. Уверен, там есть свежий хлеб, ежевичные пирожные, а может даже двойной сливочный торт с глазурью.

– А мы, – голос Паскаля был спокойным, взгляд сосредоточен на Баше, – выйдем отсюда?

Сводные братья Баша с легкостью верили во все, что он им говорил. Он мог сказать, что в лесу живут людоеды, или придумать истории о волшебных лошадях, которые летали в Англию и назад. Но он знал, что Паскаль был другим. Он не был обычным мальчиком. Он через многое прошел и выжил, даже через битву с Тьмой. Меньшее, что Баш мог сделать – сказать ему правду.

– Не уверен, – признал Баш. – Я надеюсь и молюсь об этом. Но я не знаю.

Паскаль кивнул. Он так сжал руки, что его пальцы побелели:

– Тебе страшно?

Баш вспомнил свое детство, как его пугало, когда боялись родители. Однажды он потерялся в лесу с Генрихом после того, как их провожатый на охоте заболел, и они часами водили лошадь по кругу, пытаясь найти выход. Отец пытался оставаться спокойным, но чем темнее становилось, тем он больше волновался и терял уверенность. Ничто тогда так не пугало Баша.

Баш наклонился вперед, притворяясь, что обнюхивает Паскаля.

– Я больше боюсь того, как ты будешь пахнуть через несколько дней, – подразнил он. – Тебе, правда, нужно помыться.

Он надеялся, что Паскаль засмеется или улыбнется, но он просто смотрел на него серьезными глазами.

– Бояться нормально, – сказал он Башу. – Это ничего. Я боялся, когда был с Тьмой в Вишгарде. Когда он держал меня в том доме.

Паскаль почти ничего не рассказывал о тех временах, когда был в плену. Кенна говорила, что даже она не может поднять этот вопрос, он немедленно менял тему, оказывался очень голодным или спешил играть на улицу. Он немного рассказал Нострадамусу, когда тот ухаживал за ним, но недостаточно, чтобы кто-то понял, через что он прошел.

Баш смотрел в огромные темные глаза мальчика. Он боялся сказать лишнее или давить на Паскаля.

– А почему ты испытывал страх в Вишгарде? – спросил он, стараясь сохранить обычный тон, чтобы Паскаль не чувствовал, что его спрашивают о слишком многом. – Что там случилось?

– Тьма причинял людям боль… – Паскаль смотрел на свои руки. Он сжал пальцы вместе. – Я слышал их. Слышал, как они кричали.

Он порывисто вдохнул, затем выдохнул:

– Хотя мне он не делал больно. Я думал, что он и со мной так поступит, но однажды ночью он пришел и сказал, что хочет, чтобы я делал то же самое. Он хотел, чтобы я причинял людям боль, – мальчик взглянул на Баша, его глаза блестели от слез. – Но я не хотел. Я не хотел, чтобы они кричали из-за меня. Я не хотел прикасаться к ножу. Везде было столько крови…

– Ох, Паскаль, – сказал Баш, обнимая мальчика за плечи. – Конечно, нет. Не думаю, что ты можешь причинить вред. Ты не такой.

Паскаль смотрел в пол, больше не встречаясь с ним взглядом. Через мгновение Баш продолжил:

– Но ты никому не навредил. Ты сбежал.

Паскаль кивнул:

– Я сбежал. Но когда я был там, я думал, что никогда не выберусь. Я думал, что умру… Так и случится с нами? Об этом ты переживаешь?

– Нет-нет, мы здесь не умрем, – сказал Баш, веря в это как никогда. – Я полон надежды. В конце концов, прошло несколько часов, а у нас нет признаков чумы. У одного из нас уже точно была бы сыпь. Мы бы начали плохо себя чувствовать. Так что, возможно, мы выберемся и с нами все будет хорошо.

– Надеюсь, – сказал Паскаль.

– И, слушай, раз уж мне пришлось здесь с кем-то застрять, то я рад, что это ты.

На губах Паскаля появилась улыбка, затем снова исчезла.

– Ты голоден? – спросил Баш, взяв поднос у двери. – Это не торт, но хлеб не плох. Правда, жаркое холодное.