Александр Дюма - Черный тюльпан. Учитель фехтования (сборник)

После этой декларации я вижу свой священный долг в том, чтобы покорнейше просить Ваше императорское величество принять от меня первого клятву верности и повиновения и позволить мне заявить, что я не питаю желаний, направленных на получение каких-либо новых почестей и титулов, а хотел бы просто сохранить за собой единственный титул царевича, которого мой августейший отец меня удостоил за мою службу. Отныне для меня единым счастьем станет благосклонное принятие Вашим императорским величеством моего глубокого почтения и безграничной преданности, залогом коих прошу считать более тридцати лет усердия и непрестанного рвения, коим я пылал на службе покойным императорам, моему отцу и моему брату. С теми же чувствами я вплоть до моего последнего вздоха не перестану в том же качестве и на своем нынешнем месте служить Вашему императорскому величеству и его преемникам.

С глубочайшим почтением Константин».

Два посланца разминулись. Тому, кто от великого князя Николая направлялся к царевичу Константину, было поручено пустить в ход и доводы, и мольбы, чтобы добиться его согласия принять венец. Во исполнение этой миссии он как мог молил и уламывал царевича, но Константин был тверд и заявлял, что его желания остались неизменными с того дня, когда он отрекся от своих прав на престолонаследие.

Тогда к нему явилась его жена, принцесса Лович. Бросившись к его ногам, она сказала, что поскольку он отказался взойти на царский трон ради нее, чтобы стать ее мужем, она готова добровольно признать их брак недействительным и счастлива тем, что может отплатить ему такой же жертвой, какую он принес для нее. Но Константин поднял ее и, не желая позволять ей дальнейших настояний на эту тему, повторил, что решение его непреклонно.

Великий князь Михаил тем временем прибыл в Петербург с письмом от царевича, но Николай не пожелал воспринять его отказ как окончательный: он выражал надежду, что настойчивость его посланца приведет к счастливому результату.

Однако и посланец прибыл с категорическим отказом, а поскольку оставлять дела государства в таком неопределенном положении было рискованно, великому князю невольно пришлось принять отречение брата.

К тому же на следующий день после отправления курьера, которого Николай послал к царевичу, ему было сообщено, что в распоряжении Государственного совета находится документ, отданный туда на хранение 15 октября 1823 года и скрепленный печатью императора Александра, к коему приложено собственноручное письмо его величества, где содержится распоряжение сохранять конверт вплоть до нового приказа, а в случае смерти царя распечатать его на экстренном заседании.

Государственный совет повиновался – и обнаружил в конверте отречение великого князя Константина. Выглядело оно так:

«Письмо Его императорского высочества царевича и великого князя Константина императору Александру.

Ваше величество!

Ободренный многочисленными свидетельствами благосклонности ко мне со стороны Его императорского величества, я дерзаю просить о ней еще раз и повергаю к его стопам мою нижайшую просьбу. Не находя в себе ни достаточного разума, ни способностей, ни сил, необходимых в случае, если когда-либо я буду облечен высоким саном, к коему призван по своему рождению, настоятельно умоляю Его императорское величество передать эти права тому, кто следует непосредственно за мной, навеки обеспечив тем самым стабильность Империи. Что же касается меня, я этим отречением даю новые гарантии и новую силу тому, на которое я торжественно и по доброй воле согласился в пору развода с моей первой супругой. Все обстоятельства дня нынешнего чем дальше, тем больше укрепляют меня в решимости принять эти меры, дабы доказать Империи и всему свету искренность моих чувств.

Да примет Ваше императорское величество мое волеизъявление благосклонно! И да сможете вы убедить нашу августейшую матушку так же принять его и освятить своим высочайшим согласием! Я же, оставаясь в кругу частной жизни, всегда буду прилагать усилия, дабы служить добрым примером для ваших верных подданных и всех тех, кого одушевляет любовь к нашей дорогой родине.

Остаюсь с глубочайшим почтением Константин.

На это письмо Александр дал следующий ответ:

«Дражайший брат!

Я только что прочитал ваше письмо со всем вниманием, коего оно заслуживает; я не нашел там ничего, что могло бы стать для меня неожиданностью, ибо всегда умел оценить возвышенные чувства вашего сердца; это послание дало мне новое доказательство вашей искренней привязанности к Державе и ваших предусмотрительных забот о сохранении ее спокойствия. Следуя вашему желанию, я показал это письмо нашей возлюбленной матушке; прочтя его, она прониклась теми же чувствами, что и я, и с благодарностью признала великодушные мотивы, которые вами руководили. Исходя из соображений, на которые вы ссылаетесь, нам обоим остается лишь предоставить вам полную свободу следовать вашим неуклонным намерениям и молить Всемогущего, чтобы чувства столь чистые по милости его принесли самые благодатные плоды.

Итак, вторичный отказ Константина, возобновленный примерно в тех же выражениях около трех лет спустя, настоятельно побуждал великого князя Николая принять решение. 25 декабря на основании вышеприведенных писем он опубликовал манифест, в котором объявлял, что принимает императорский венец, возложенный на него отречением старшего брата; принесение присяги ему и его старшему сыну Александру должно было состояться на следующий день, 26-го.

Теперь Петербург вздохнул с облегчением: царевич Константин во многом напоминал Павла I, его характер внушал большие опасения, тогда как характер великого князя Николая, напротив, сулил основательные гарантии стабильности.

Все предвкушали назавтра праздничные торжества, но к вечеру по городу стали распространяться странные слухи: говорили, что отречение царевича Константина подложное, сам вице-король Польши, напротив, движется с войском на Петербург, дабы потребовать то, что причитается ему по праву. Добавляли также, что офицеры разных полков, в том числе Московского, во всеуслышание заявили, что отказываются приносить Николаю клятву верности, поскольку их единственный законный государь – Константин.

Эти слухи застали меня в одном из домов, где я вечером был в гостях. Вернувшись к себе, я нашел письмо от Луизы с просьбой немедленно прийти к ней в любое время. Я тотчас поспешил туда и застал ее крайне обеспокоенной: граф по обыкновению пришел к ней, но был настолько взбудоражен, что, как ни старался, не смог этого скрыть. Когда же Луиза стала его расспрашивать, он, хоть ни в чем не признался, отвечал ей с тем особым глубоким чувством, которое проявляется в самые серьезные моменты жизни. Привыкшая к его любви и доброте, она была поражена этой мучительной нежностью, подтвердившей ее подозрения: вне всякого сомнения, на завтра готовится нечто неожиданное, и что бы это ни было, граф в этом замешан.