Богдан Сушинский - Остров обреченных

Вернувшись к костру, Рой выхватил новую головешку и бросился бежать с ней по восточному берегу, но обнаружил, что буквально в нескольких шагах начинается прибрежная гряда. Не переставая кричать во всю мощь своих легких, он перескакивал с камня на камень, пробирался сквозь кустарник… Но гряда начала уходить круто вверх, и вскоре ни он – корабельный огонь, ни его факел – на палубе корабля, видеть уже не могли.

– Может, Бастианна тоже заметит этот огонь, а?! – в отчаянии крикнул он Маргрет, тщетно пытавшейся взобраться на тот, первый, валун, с которого начал свое восхождение Рой. – Может, твоя всезнающая и премудрая Бастианна все же заметит этот огонь и разведет костер? Она просто может взять горящую ветку из костра у хижины и разжечь костер на жертвеннике!..

– Она сделает это, Рой, – как можно спокойнее заверила Маргрет, понимая, что парень находится на грани истерики. – Вот увидишь, она это сделает.

– Какого черта мы оказались здесь, а не там, у жертвенника?! Если бы мы там развели огонь, моряки, наверняка, заметили бы нас. Просто не могли бы не заметить, понимаешь?!

– Конечно, понимаю, Рой. Теперь мы редко будем уходить от нашей хижины, а разжигать свой костер станем как можно чаще.

Но даже такое успокоение женщины не помогло: сойдя с валуна, д’Альби зашвырнул свой факел, закрыл глаза и, запрокинув голову, то ли заплакал, то ли просто по-волчьи взвыл. Нет, это и в самом деле был звериный, волчий вой. Словно вся мыслимая и немыслимая тоска, накопившаяся в душе этого мужчины, вдруг начала вырываться наружу, а выйти из него она могла только вот так: через плач, стон, через зубовный скрежет, через вой!..

И, подражая ему, как молодая волчица – вожаку стаи, Маргрет тоже завыла. Сначала неумело и тихо, потом все настойчивее, все громче и отчаяннее…

Все, что было на этом острове – Острове Обреченных – живого, в эти минуты притихло и насторожилось, пытаясь понять, что это за стая появилась в их, доселе таких тихих, ночных дебрях.

– Неужели никто из команды, ни один, не заметил нашего костра?! – вновь возмутился шевалье. – Ведь он намного ярче, намного сильнее любого из марсовых фонарей!

Уловив, что вожак прекратил вытье, Маргрет тоже притихла и, лишь немного поскулив, спокойно, рассудительно объяснила ему:

– Ночь, Рой. Матросы спят. Там одни мужчины, им не с кем – как тебе – заниматься ночью плотскими игрищами… Тем более – на палубе.

На рассвете Рой и Маргрет подбросили в угасающий костер немного сухих веток, отогрелись и пошли искать проход, которым можно было бы взойти на вершину гряды. Они понимали, что шансов никаких, и все же где-то в глубине души теплилась едва уловимая надежда: «А вдруг, Бастианна, действительно!.. И на корабле заметили костер! Теперь он стоит у побережья острова, готовясь высадить группу матросов, чтобы осмотреть его».

В конце концов они нашли подходящий участок склона, поднялись на одну из куполоподобных вершин, но никакого паруса в той стороне, где должен был находиться их лагерь, не увидели.

Спускаясь по ту сторону вершины, они заметили у подножья небольшую лужицу, которая, как оказалось, подпитывалась едва-едва пульсирующим родничком. Вода показалась чуть-чуть солоноватой, но пить, в общем-то, можно было.

Наполнив привязанную к поясу флягу, Рой уже собирался оставить это место, чтобы искать проход к бухте. И был несказанно удивлен, когда, ступив несколько шагов, наткнулся на… хижину! Это было настолько неожиданно, что д’Альби даже не сразу поверил в то, что они видят перед собой. Выхватив меч, единственное оружие, которое у них было, он оглянулся на герцогиню.

– Это ведь хижина, Маргрет, – проговорил он, словно бы ждал подтверждения, что перед ними действительно какое-то строение, а не островной мираж.

– В которой кто-то живет.

– Или жил.

– Или… жил, – с явной дрожью в голосе согласилась Маргрет.

– Эй, есть здесь кто-нибудь?! Я спрашиваю: есть кто-нибудь в этой хижине живой?

Ни звука, ни шороха.

Хижина была очень примитивной, сразу же видно, что строил ее человек, который не только не имел навыков какого-либо обращения с топором и прочим плотницкими инструментами, но и не рассчитывал основательно обживаться здесь. Обе боковые стенки строения были выложены из отесанных бревен, но из тех, что достались островитянину после кораблекрушения.

«Может, именно здесь и нашел свой приют кто-то из спасшихся моряков «Бригитты», – подумалось Рою. – Но почему тогда он не использовал все то, что оставалось на корабле и от корабля? Крыша, вон, покрыта ветками, – наспех, кое-как, и явно рассчитана на лето. Бревна, хотя и врыты в грунт, но между собой связаны канатом. А вместо двери – парусиновый полог».

Решительно сорвав его, чтобы осветить то, что находится внутри, Рой увидел примитивную, прямо на полу устроенную лежанку и полуистлевший скелет человека.

– Оказывается, мы здесь не первые, Маргрет, – проговорил он, едва сдерживая отвращение и тошноту.

– Что там? – спросила она, благоразумно не решаясь приближаться к хижине.

– Этого тебе лучше не видеть.

– Да? Там скелет? И не один? Сколько же их там?

– Один. Моряк.

Передохнув от затхлости и смрада, наполнявшего это жилище-склеп, Рой вновь заглянул в него и заметил, что на камне, лежащем справа от входа и служившим отшельнику столиком, чернеют какие-то вещи. Присмотревшись, он нашел там кожаный ремень и подвешенные к нему ножны, в которых покоился кинжал с рукояткой из желтой кости какого-то животного; баклажку и дощечку, на которой гвоздем было выжжено по-испански: «Изабелла» – что, очевидно, означало название корабля. – Плот. Один. Смерть. Родр…» – слово обрывалось, поскольку заканчивалась дощечка. Зато рядом с ней стояла аккуратно выложенная стопочка золотых монет – все состояние скитальца.

Хотя на дощечке было всего несколько слов, но ими была передана драма жизни и смерти испанского моряка по имени Родригес. Его «Изабелла» потерпела крушение. Спасся только он один. На плоту. После долгих скитаний оказался на этом острове, но уже больным и без оружия, а также без топора и всего, что помогло бы ему выжить здесь, на этом холодном северном острове.

Строя хижину, он уже знал свою судьбу и никаких иллюзий относительно своего будущего не питал. Единственное, на что он надеялся, так только на то, что когда-нибудь его останки все же обнаружат. Тем, кто их обнаружит, он и адресовал свое послание. Пояс с ножом и золотые монеты должны были стать его вознаграждением.

– Что ж, Маргрет, теперь у тебя есть настоящий боевой пояс, а кроме того, нам завещано добрый десяток золотых, с которыми можно будет начинать новую жизнь.

– Может, не стоит брать их?