Василий Веденеев - Двести тысяч золотом

— Туда? — махнув рукой в сторону чистого поля, откуда они пришли несколько дней назад, спросил капитан.

— Нет, — хитро усмехнулся китаец. — Там не пройдем, по дороге надо, кругом обходить.

— Как так? — удивился Саша. — Ночью прошли, а днем не сможем?

— Не сможем, — согласно закивал Вок. — Тогда нас вели духи неба, помогавшие спасти жизнь девушки. Они закрыли нам глаза, но зато открыли зрение души, а душа безошибочно находит нужную дорогу. Сейчас другое дело, и лучше отправиться в обход.

— Ерунда, — раздраженно бросил Лобанов. — Сказки! Прошли ночью — пройдем и сейчас. Веди.

— Придется возвращаться, — сокрушенно вздохнул китаец. — Потом не сердись, помни: сам захотел.

— Ладно, ладно, — смеясь, похлопал его по спине Юрий. — Не стоит тратить время. Пошли!

Старик оказался прав: выйдя в поле, они вскоре наткнулись на огромный клубок ядовитых змей, шарахнулись в сторону и сделали большой крюк; потом начались глубокие, длинные овраги, по краю которых вились узкие, неровные, осыпавшиеся под ногами тропки; за оврагами виднелись бескрайние россыпи каменной крошки и хаотические нагромождения крупных камней, похожие издали на застывшие волны грозного моря, которые хлынули некогда на пыльные поля, на холмистую предгорную равнину и вдруг остановили свой бег, обращенные в гранит колдовством беспощадного солнца.

Сильно припекало. Мокрая от пота одежда прилипала к спине и плечам. Приходилось то взбираться по каменистым осыпям, то спускаться вниз с огромных растрескавшихся валунов. Оглядев окрестность с одного из них и прикинув свои возможности, Лобанов наконец сдался.

— Хватит, не то действительно переломаем ноги. И как это мы не свернули себе здесь шею в темноте?

— Может, рискнем все-таки? — ни к кому конкретно не обращаясь, предложил Саша, потому что подумал: возвращаться — дурная примета.

Но стоит ли говорить об этом вслух? Юрий не упустит случая высмеять его за предрассудки, от которых не избавили ни фронт, ни годы скитаний, а реакцию Вока вообще трудно предвидеть: кто знает, в какие приметы верит или не верит старик китаец? У людей Востока достаточно сильно развито мистическое чувство. Они верят, что судьба человека предопределена с самого рождения, но противоборствующие силы тьмы и света, злые демоны и добрые духи могут несколько изменить ее в ту или другую сторону. Поэтому если проводник сочтет возвращение дурным предзнаменованием, то разубедить его потом будет крайне трудно.

— Овчинка выделки не стоит, — спрыгнув с камня, ответил Лобанов.

— Что? — непонимающе уставился на него китаец. Руднев как мог объяснил ему смысл поговорки, и старик улыбнулся.

— Да, день потеряли, — согласился он, поглядев на солнце.

— Не совсем, еще много успеем отмахать, — возразил капитан. — Куда теперь? Вернемся к монастырю?

— Зачем? Минуем овраги и свернем. К закату выберемся на хорошую дорогу, — пообещал Вок. — Вечером остановимся, сварим рис, отдохнем, а с восходом снова в путь.

— Опять рис, — в сердцах сплюнул Юрий. — Ладно, это я так. Веди, Вергилий!

Последней фразы Саша не стал переводить беспомощно улыбавшемуся старику и следом за ним поплелся по тропке к оврагам. Позади, замыкая маленькую цепочку, широко шагал Лобанов, старательно делавший вид, что он нисколько не виноват в случившейся задержке, как будто не его упрямство заставило их забраться в каменные россыпи.

Часа через два, как и обещал Вок, действительно выбрались на довольно приличную тропу и шагали до вечера, жадно разглядывая подернутые знойным маревом отроги далеких гор. Казалось, они слегка колеблются, как мираж в пустыне, манят усталых путников, обещая долгожданный конец путешествия, но с каждым шагом не приближаются, а таинственным образом удаляются и дразнят, дразнят: ну, еще немного, еще день или два, и ты дойдешь! Обманутый путник торопится, сбивает ноги об острые камни, глотает пыль, жарится на солнцепеке, а коварные горы по-прежнему недостижимы.

— Долго еще? — не вытерпев, вечером у костра спросил Саша. — Когда будем на месте?

Китаец отставил пустой котелок, закрутил трубку и начал бормотать, загибая пальцы, чтобы не сбиться со счета.

Друзья напряженно ждали ответа и многозначительно переглянулись, когда Вок начал загибать пальцы на второй руке. Наконец, закончив считать, старик важно сообщил:

— Пять дней. Потом будем подниматься наверх, а там еще два дня, и спустимся в пещеры.

— Неделя, — поворошив веткой подернутые сизым пеплом угли, протянул Юрий. — Идем, идем, а никак не дойдем. Слушай, старик, помнится, недавно ты утверждал, что осталось всего три дня пути.

— Это по старой дороге, — выбив пепел из трубки, покачал головой китаец. — Но мы с нее ушли, когда заболела твоя сестра. Здесь дольше идти, зато легче подниматься в горы. Сам увидишь.

— Поглядим, — заворачиваясь в одеяло, бросил Саша и сладко зевнул в предвкушении сна.

Осторожный Лобанов, опасаясь новых неожиданностей, решил не отказываться от ночных дежурств и сегодня заступил в караул первым. Он будет сидеть у костра до полуночи, а потом его сменит Руднев. Саше хотелось вздремнуть, чтобы не клевать носом перед рассветом. Да и отдохнуть не мешает, сегодняшний тяжелый переход измотал его: ныли натруженные ноги, ломило плечи. Днем он тащил неудобный котел, на каждом шагу елозивший в мешке, как живой.

Закрыв глаза, Саша представил себе Ольгу: вот она расчесывает волосы, шепчет вечернюю молитву, прося святых угодников сохранить живыми и невредимыми путешествующих брата и любимого. Может быть, рядом с ее топчаном сидит сейчас сестра Магдалена и они потихоньку шепчутся, делясь сокровенными женскими тайнами? Наверное, им есть что поведать друг другу в призрачной тишине и полумраке сонного лазарета.

Скорее бы дойти до гор, разрубить одним ударом гордиев узел загадки золотого клада и вернуться, лететь как на крыльях к ней — единственной, любимой. И не важно: с золотом или без него!..

Дни походили друг на друга, как близнецы: зной, пыль, камни, безлюдье, потная спина, короткие привалы, глоток теплой, слегка отдающей болотом воды из нагревшейся фляжки, тяжесть револьвера, скупые фразы, белесое небо над головой и дорога, дорога к желанным горам…

Вечером костер да булькающий котелок с неизменным рисом. Кашеварил теперь Вок, заявивший, что он справится с этим лучше русских, потому что под рукой у него небольшой, но привычный набор продуктов и, кроме того, спит он вдвое больше Юрия и Саши, стало быть, чувствует себя бодрее… Ночью чужие звезды над головой, прохладный ветер, которого так ждешь весь день, а он не дует, блаженство нескольких часов сна — и вот уже занимается мутный рассвет, возвещая продолжение дороги…