Дмитрий Агалаков - Полет орлицы

Именно поэтому в сырую осеннюю ночь 1433 года, после очередного пира, он удирал по пустым коридорам шинонского замка Кудрэ в сторону своих покоев, держа в руках меч и выкрикивая за спину: «Именем короля, остановитесь! Именем короля!» — а за ним гнались трое молодых людей, также вооруженных мечами. Один из охранников Ла Тремуя лежал позади, истекая кровь, сам первый министр свободной рукой зажимал рану на животе. Часть охраны предусмотрительно сняли с постов, а Карл Валуа, на которого так рассчитывал Ла Тремуй, весьма опьянел на пиру. К тому же Мария в эту ночь готова была заласкать мужа до смерти. Что до Реньо де Шартра, так архиепископ и совсем сказался больным и предался молитве в одной из дальних часовен.

Одним словом, думать о несчастном Ла Тремуе было некому.

И все же план Иоланды Арагонской оказался сорван. В затеянной ссоре был заколот охранник первого министра, самого Ла Тремуя легко ранили в живот. Рыцарь дю Бюэй, если бы не одел кольчугу под сюрко, оказался бы сражен мечом ловкого Ла Тремуя. Только поняв, что перед ним — убийцы, настоящие ассасины, чистые фанатики, Ла Тремуй дал деру. И спасся. Подоспевшая охрана остановила трех рыцарей, приставила к их горлу копья и разоружила, а Ла Тремуй заперся в своей части дворца.

Шинон затаился. Королева четырех королевств, узнав, что ее рыцари арестованы, несмотря на сдержанность, ломала руки. Узнав о случившемся, скоро подоспела и Мария, оставив мужа в крепких объятиях Морфея.

— Мы должны нанести еще один удар, — четко сказала Иоланда. — И нам стоит торопиться. Если Тремуй найдет подход к королю, быть беде.

Пока спал Карл Валуа, молился де Шартр и затаился в своих покоях Ла Тремуй, зализывая нанесенную ему рану и лихорадочно обдумывая отмщение, наиболее авторитетным вельможей, наделенным властью, в Шиноне являлся Рауль де Гокур. За ним и послала Иоланда Арагонская. Губернатор Шинона полностью разделял ее взгляды на фигуру первого министра, но без решения короля он не мог покуситься на свободу Ла Тремуя. Все, что он смог сделать, так это освободить трех молодых рыцарей, напавших на первого министра, формально вызвав их на допрос.

…Карл Валуа вздрогнул, когда его лица коснулись. Он сонно открыл глаза и увидел над собой лицо жены. Мария улыбнулась, но улыбка вышла странной. Напряженной.

— Что случилось? — спросил король.

— Тебе необходимо принять решение государственной важности, милый, — проговорила молодая женщина.

— Сейчас? — нахмурился Буржский король. — Что, англичане высадились в Кале? — Он был совершенно серьезен в своих предположениях. — Что случилось?

— Они обязательно высадятся в Кале, если вы немедленно не примите этого решения, — сказал по другую сторону от его постели знакомый голос. — Немедленно, Карл.

Валуа обернулся — там стояла теща, сцепив руки под грудью.

— Вам опять не спится, матушка? — попытался съязвить он, еще окончательно не протрезвев.

— Не спится, Карл, потому что за вашей спиной совершается предательство.

— Предательство? Но кто предатель?

— Сейчас вы все узнаете, государь. Войдите, господа! — громко сказала Иоланда. — Его величество ждет вас!

— Жду — кого? — хрипло спросонья вопросил король.

Он настороженно уставился в темноту. В его опочивальню, в свет факелов и мерно горевшего камина, входили люди. Король хотел было вознегодовать, даже успел испугаться, но это были его придворные. Лучшие из лучших! Верные из верных. Кто не жалел для него крови и десятки раз ради него рисковал своей жизнью. Рауль де Гокур, маршал де Буссак, друг детства Орлеанский Бастард, Ксентрай и могучий Ла Ир, младшие товарищи — Жан дю Бюэй и Пьер де Брезе.

Мария взяла его за руку.

— Что все это значит? — садясь на постели, спросил король.

— Предатель, о котором вы спрашивали, ваш первый министр — Ла Тремуй, — грозно сказала королева.

— Глупости, — глядя на лица воинов, пробормотал Карл.

— Он сделает все, чтобы вы проиграли в этой войне, — также грозно и неумолимо продолжала королева четырех королевств. — Он делает все для этого, и уже давно.

— Где доказательства?

— Вы помните, Ваше Величество, — выступив вперед, поклонившись, проговорил Рауль де Гокур, — что четыре года назад, тридцатого июня, наша армия подошла к Оксёру, занятому бургундцами? Нашим требованием было — открыть ворота. Но горожане упорствовали. — Он усмехнулся. — Якобы город соблюдал нейтралитет! Чушь! Дама Жанна настаивала на штурме, но первый министр вызвался быть посредником между горожанами Оксёра и своим королем, то есть вами, государь. Тогда вы встали на сторону Ла Тремуя. Мы были так милостивы, что не взяли силой, а купили у враждебного нам города провиант. Ла Тремуя хорошо знали в Оксёре, поблизости у него много своих земель. Первый министр получил за эту сделку от наиболее богатых горожан взятку в размере двух тысяч экю. А ведь мы тогда оставили за спиной крепость с сильным вражеским гарнизоном — бургундским гарнизоном!

— Взятка? — вспыхнул Карл Валуа. — Это ложь…

— Нет, не ложь, — возразил Рауль де Гокур. — У нас есть свидетели из старейшин города. Есть список имен, участвовавших в этой сделке.

— Даже если это так, то ведь и впрямь все обошлось! Ни капли пролитой крови!

— Это под Оксёром — ни капли пролитой крови! — ворвалась в разговор Иоланда Арагонская. — Но было еще поражение под Парижем! Если бы он не убедил вас медлить, вы бы уже в сентябре того года, когда были коронованы, въехали в Париж триумфатором и освободителем Франции!

— Верно, государь, — поклонившись королю, вступил Орлеанский Бастард. — Мы то и дело шагали вперед, а потом отступали. И если бы не Жанна, боровшаяся с Ла Тремуем всеми силами, вечное отступление стало бы нашим призванием.

«Жанна, Жанна, Жанна!» — это имя так и вонзалось в его слух. Карл Валуа опустил глаза.

— Что же вы предлагаете, господа? — Он взглянул на тещу. — Дамы и господа, мои подданные!

— Необходимо немедленно арестовать Ла Тремуя, — ледяным голосом сказала Иоланда Арагонская. — Немедленно!

— Нет! — вырвалось у Карла.

Рыцари переглянулись.

— Это необходимо, — кивнул умудренный опытом Рауль де Гокур. — Он погубит нас. Ваше государство. Продаст его англичанам.

— Он погубит вас, государь! — вырвалось у Орлеанского Бастарда.

Все рыцари неожиданно стали опускаться перед ним на одно колено.

— Мы просим вас, государь, — склонив головы, произнесли они почти что хором.

Точно сговорились! Карл Валуа понимал: если бы не Оксёр, они придумали бы что-нибудь другое.

— Мы просим вас, — кивнула Иоланда, — потому что любим и болеем за вас, государь. — И тоже смиренно опустила голову.

Мария поцеловала его руку, сжала ее. Карл взглянул в лицо жены. Впервые он увидел в ее глазах отблески той воли, которая была у ее матери — Иоланды Арагонской. Он понял, двор уже вынес приговор его фавориту. И тогда же он насторожился — в какой-то мере этот приговор был вынесен и ему. Той его части, что еще боролась за первого министра. Вот когда он почувствовал ненависть ко всем этим людям. Даже к Марии — его прекрасной Марии, цепко державшей сейчас его за руку…