Дмитрий Агалаков - Солдаты эры Водолея

— Тогда почему он не сделал этого раньше? — не унимался Варений.

Аристарха тоже волновал этот вопрос. И Александр хмурился, не находя ответа. А больше других хмурился Павлиний Коралла.

— Думаю, что-то мешает ему! — ответил Лонгин. — Но мы узнаем — что!

Наконец трибун не выдержал:

— Скажите, сенатор, о каком мече идет речь?

— О мече Марса, трибун, — как ни в чем не бывало ответил Лонгин.

— Бога Марса?

— Именно так! А вы не верите в богов Рима?

Павлиний Коралла усмехнулся, покачал головой:

— Верю, конечно, но чтобы существовал меч самого Марса…

— Если существует Марс, то должен существовать и его меч, не так ли?

Трибун решил отмолчаться — как видно, сенатор не желал посвящать его в государственные дела.

— И все же лучше было бы сжечь этот город! Весь оазис! — заключил Варений. — Весь Шамсур со всеми наложницами князя. Они — товар испорченный! Кто поклоняется Дракону — всех в огонь!

Отряд выехал на дорогу, ведущую прямиком к башне ворот замка. Что и говорить, каждый из тех, кто был посвящен в тайну Шамсура, в эти минуты чувствовал себя неуютно!

Уже столетие перед римлянами беспрекословно открывались настежь все двери в империи. Стоило только заметить сверкающие доспехи с фактурным рисунком тела, золотые гребни шлемов с короткими алыми хвостами, короткие римские мечи и копья!

На них была кровь всех племен мира обетованного!

Отряд римских легионеров, минуя окраины оазиса, въехал в ворота Шамсура. Замок утопал в зелени, недаром он вырос в самом центре оазиса, где били родники, густо росли банановые пальмы и акация, лимоны и апельсины, финики и фиги.

Уголок рая, да и только!

Из дворца вышли вельможи и слуги в длинных сирийских одеждах.

— К князю Шахамсуру сенатор Рима Константин Корнелиус Лонгин! — громко выкрикнул Аристарх, представляя своего патрона.

Вельможи и слуги Шамсура поклонились, римляне спешились.

Лонгин вошел во дворец впереди отряда, в полном вооружении, в алом плаще, грозный и величественный, как и подобает высокопоставленному римлянину.

Римляне прошли мимо фонтанов, поднялись по мраморным ступеням дворца, позвякивая обмундированием, устремились за царедворцами дальше. Охраны по дороге им попалось немало! Сирийцы в остроконечных шапках, с длинными мечами, ливанцы с копьями.

Наконец они вышли на большое пространство. Это была зала, по обе стороны которой шла колоннада, а в глубине ее стоял трон.

Римляне не церемонились со своими подданными — этому их учил еще великий победитель карфагенян Публий Корнелий Сципион. Хотите решить дело миром и стать другом римлян — склоните головы. Нет — пожнете войну и бесславие. И не нашлось бы во всей империи такого вассального царька, что лично не приветствовал бы посланца столицы мира — поклоном и подобострастной улыбкой.

Лонгин дошел только до середины зала, выложенного мрамором, и остановил рукой своих людей. Остальной путь должен был проделать князь Шахамсур. Это означало, что Рим недоволен своим подданным. И князь Шахамсур в окружении своих вельмож осторожно двинулся к непрошеным гостям.

Он оказался коротышкой, этот Шахамсур! Круглым коротышкой с огромной лопатообразной бородой, в золотой одежде и золотой шапке, похожей на рог, унизанной драгоценными камнями. Его черные глаза горели, точно угли, по-мавритански полные губы расплылись в улыбке. На пальцах так и сверкали перстни! Золотые серьги переливались алмазной крошкой в его ушах.

— Мы приветствуем князя Шахамсура! — кивнув, сказал Лонгин. — И да ниспошлет ему Юпитер всех благ!

— Да ниспошлют боги процветания величайшему императору Нерону, великому Риму и всей его империи, частью которой являемся и мы, скромные жители Шамсура! — сцепив пухлые пальцы, увитые золотом, на груди, цветасто ответил князь. — Чем заслужили мы такой чести, сенатор Лонгин?

— У Рима есть вопрос, который нам стоит решить немедленно, — ответил тот.

— Не подобает добрым людям решать дела на пороге, — заворковал князь. — Да и боги противятся такому приему. Вначале я хочу предложить в вашу честь обед, но чуть раньше мы приготовим для вас купальни и лучших наложниц! А когда вы отдохнете, мы решим и наши дела…

— Нет, — возразил Лонгин. — Мы решим вначале то дело, с которым меня послал сюда Рим. От его исхода будет зависеть, станем ли мы обедать и примем ли все другие лестные ваши предложения, князь!

— Хорошо, — с недоумением развел тот руками, — если так хочет великий Рим…

Шахамсур похлопал в ладоши, и десятки слуг немедленно принесли лежанки и подушки сюда, в середину залы.

Князь указал на ложе:

— Прошу вас, сенатор.

— Эти удобства тоже излишни, — сухо сказал Лонгин. — Нас будет только двое: я и вы, князь. Впрочем, пусть каждый из нас возьмет двух свидетелей. Со мной будет мой юный помощник, патриций Александр Лонгин, — он кивнул на племянника, — и военный трибун Третьего Галльского легиона Павлиний Коралла. — Сенатор указал рукой на своего помощника в этом походе. — Кто будет с вашей стороны?

Князь Шахамсур развел руками:

— С моей? Пусть это будут мой астролог и прорицатель Мехмед Ахвал и моя воспитанница Ханаш!

Он хлопнул еще три раза, и его придворные стали пятиться назад. Лишь только седеющий мужчина в пышной одежде, с черной повязкой через левый глаз, и смуглая юная женщина шагнули вперед. Они уже подходили к своему повелителю, вставали за его спиной. Астролог и прорицатель, косой на левый глаз, мало заинтересовал обоих Лонгинов, другое дело — чернобровая девушка с глазами-углями! Ее по-царски пурпурное платье с рукавами было сплошь расшито золотом, черные косы с плеч перетекали на высокую грудь. Золотая диадема мягко обнимала чело, кольца и браслеты украшали тонкие смуглые руки.

Александр затрепетал — сердце зашлось от ее встречного взгляда! Он даже не сразу сообразил, что над верхней губой молодой женщины была родинка! Нежная, чувственная. «От гадюки рождается только гадюка, — услышал Александр женский голос. — Сейчас, верно, ей лет пятнадцать…» Все, как и сказала сирийка из горной деревни. Девушке было шестнадцать лет, не больше! Ханаш! Дочь колдуньи!

— Странный выбор! — глядя на молодую женщину, проговорил Лонгин. Он тоже понял, кто перед ним. — Но это ваш выбор, и Рим его уважает.

— Верно, сенатор, это мой выбор! — с плохо скрываемым вызовом ответил ему князь. — Мой!

А юная женщина склонилась к низкорослому хозяину, взяв его за плечи. Глядя на Лонгина, она что-то нашептывала князю Шахамсуру — шептала и шептала в его оттопыренное прокопченное ухо, пронизанное тяжелым золотым кольцом. Александр, как зачарованный, смотрел на ее алые губы и, как ему казалось, слышал угрожающее шипение змеи. И лицо у князя от ее шепота становилось все темнее, и взгляд наливался свинцом. Шахамсур точно не верил ее словам — и холод и угроза исходили от него…