Юрий Шестера - Бизерта

— Это почему же, папа? — изумленно спросила Ксения, глядя на него широко открытыми глазами. — Ведь я так мечтала увидеть Павлика в офицерском мундире!

Тот тяжко вздохнул:

— Потому что уже сейчас рассматривается вопрос о сокращении численности офицеров на кораблях Русской эскадры. И офицерам-выпускникам Морского корпуса просто не будет вакантных мест для продолжения их дальнейшей службы на флоте.

В каюте повисла мертвая тишина.

— Так что же, и тебя могут сократить, папа? — первой нарушила ее Ксения сдавленным голосом.

— Не волнуйся, Ксюша, командиров кораблей это не коснется. Ведь в соответствии с Морским уставом командир всегда должен покидать свой корабль последним.

— А что же тогда будет с Павликом? — никак не могла успокоиться Ксения.

— После окончания Морского корпуса он, возможно, будет направлен для поступления в одно из европейских высших учебных заведений. Благо, что для этого программа обучения в нем уже изменена.

— Так тогда ведь он сможет учиться в Париже и, может быть, даже вместе с Петей?

Братья, улыбнувшись, переглянулись. «Мыслит в том же направлении, что и мы с Андрюшей», — удовлетворенно отметил про себя Степан Петрович, а вслух ответил:

— Вполне возможно, Ксюша.

— Вот здорово! — воскликнула та, с восторгом глянув на отца.

И Андрей Петрович снова вздрогнул, а затем усмехнулся про себя: «Права была наша матушка, говоря, что яблоко от яблони далеко не падает».

— А как вы все оказались в Париже, Андрей Петрович? — заинтересованно спросила Ольга Павловна.

— Родители с моей семьей перебрались туда еще до октябрьского переворота большевиков, а я — сразу же после него. — Та понимающе кивнула головой. — Но это длинная история. Поэтому я о ней подробно расскажу Степе при нашей очередной встрече, а он уже перескажет об этом тебе, Оля. А посему разрешите откланяться, так как мне надо еще успеть где-то устроиться для проживания, чтобы не стеснять вас.

— Ты уж слишком щепетилен, Андрюша! — упрекнул Степан Петрович брата. — Ведь это ты же приютил нас с Олей, когда мы с ней еще только встречались в квартире, снятой тобой во Владивостоке.

— Снятой тобой, Степа, — заметил тот, улыбнувшись. — Правда, по моей просьбе, — уточнил он.

— А еще точнее, по твоему приказу — ведь тогда же ты был командиром крейсера «Богатырь», на котором служил и я, но в должности старшего вахтенного офицера, — рассмеялся Степан Петрович, многозначительно глянув на старшего брата.

Ксения с интересом посмотрела на мать, узнав очередную ее тайну, а та, в свою очередь, но уже с упреком, — на ее отца.

— Ты прямо-таки удивляешь меня, Степа! — воскликнул Андрей Петрович. — Как будто не знаешь, что я всегда был таковым. К тому же мы тогда были с тобой в одинаковом, несмотря на разницу, занимаемую нами с тобой во флотской иерархии, так сказать, социальном положении, — ностальгически улыбнулся он. — Сейчас же я располагаю определенными средствами, позволяющими мне устроиться здесь хоть и на время, но с определенным комфортом, — и, увидев проскользнувшую по лицу брата скептическую усмешку, пояснил: — Просто я хочу иметь возможность принять всех вас в соответствующих условиях, которые вам, в силу сложившихся обстоятельств, пока не под силу, — и смущенно заметил: — А я ведь, к своему стыду, не смог даже порадовать свою племянницу подарком.

— А я подожду, дядя Андрей! — заметила обрадованная Ксения.

— И как же ты думаешь решить этот не такой уж и простой вопрос, Андрюша, тем более без меня? — с ехидцей в голосе поинтересовался Степан Петрович.

— Ты, Степа, конечно, опытный квартирьер, проявивший свои выдающиеся способности еще во Владивостоке при поиске в очень сжатые сроки подходящей квартиры для наших подруг после их возвращения из японского плена.

Ольга Павловна смущенно потупилась.

Ксения же завороженно слушала дядю. Одно дело, когда мама хвалит ее горячо любимого папу, и совсем другое, когда это делает его старший брат, да к тому же еще и адмирал.

Андрей Петрович же как бы споткнулся на полуслове, заметив реакцию племянницы на его слова, и смущенно посмотрел на ее мать, как бы спрашивая, не наговорил ли он чего лишнего при ребенке.

— Ксюша знает и о японском плене, и о нашей встрече со Степой на перроне вокзала во Владивостоке при нашем возвращении из него, — успокоила его Ольга Павловна.

Теперь уже удивился Степан Петрович, никак не предполагавший о столь обширных познаниях дочери о тайнах его совместной жизни с ее матерью. «Хотя чему удивляться? — рассудил он. — Женщины — они и есть женщины, независимо от их возраста».

— Я, дядя Андрей, просто заслушалась, когда ты похвалил моего папу, — пояснила Ксения.

— А как же, Ксюша! Ведь твой папа не просто флотский офицер, а командир миноносца. Я же тоже в свое время командовал миноносцем, а уже затем — крейсером.

Ксения на секунду задумалась.

— Это такой корабль, который больше миноносца, но меньше линкора?

— Совершенно верно! Тебе бы с твоими познаниями в морском деле надо было бы учиться в Морском корпусе, — улыбнулся Андрей Петрович.

— Не издевайтесь над бедной девочкой, господин адмирал! — рассмеялась Ксения, польщенная словами дяди. — Ведь вы же прекрасно знаете, что девочек в Морской корпус не принимают.

— Не только не принимают в Морской корпус, а и вообще наши доблестные флотские офицеры не пускают нас, женщин, на свои корабли, считая, что мы, находясь там, приносим несчастье, — заметила, улыбаясь, Ольга Павловна. — Ведь тетя Маша и бабушка еле-еле уговорили дядю Андрея пустить нас на крейсер, которым он командовал во Владивостоке, да и то только потому, что тот стоял на ремонте в доке.

Ксения недоверчиво посмотрела на нее:

— Но ведь мы же с тобой, мама, несколько дней шли на папином миноносце из Севастополя в Константинополь, и с ним ведь так ничего и не случилось…

Ольга Павловна вздохнула:

— Это исключение из правил, Ксюша. Ведь другого выхода у нас просто не было — мы же с тобой не хотели оставаться в Севастополе под властью большевиков?

— Ни в коем случае! Тем более без папы… — чуть не заплакала та, представив себе разлуку с отцом.

Когда Ксения несколько успокоилась, Андрей Петрович продолжил:

— Поэтому я думаю обратиться к французскому морскому префекту, который, я надеюсь, поможет решить мой квартирный вопрос.

— Потому-то ты и надел адмиральский мундир? — усмехнулся Степан Петрович.

— И поэтому тоже, — без обиды подтвердил тот. — Ведь ты же, Степа, прекрасно знаешь, что во флотской среде, да и не только во флотской, — уточнил он, — это имеет большое значение. А то и решающее, да еще при нахождении на эскадре с неофициальным визитом.