Нина Строгая - В аду

Поздно, поздно в ночи, в тревоге и сомнениях постоянные обитатели замка все же заснули, и в это время ловкому Гриффиту и его помощникам не составило большого труда открыть ворота и впустить Кестера с вооруженным до зубов войском. Верхом они быстро расправились с охраной, а затем учинили жестокую бойню в покоях.

К тому времени, когда Карен, ступая босыми, по щиколотку в крови, ногами, зашла в конюшню, Кестер повесил графа и собственноручно пытал здоровенного детину, который с отрубленной по самое плечо рукой и вытаращенными, казалось, вываливающимися из орбит, глазами, орал истошно, катался по земле. Кестер ходил вокруг него, примеряясь к следующей конечности. Воображая убийство конюха, барон думал, что обязательно напомнит ему о себе – поговорит с ним немного по душам, однако слова как будто застряли у него в горле, не было и мыслей в голове, только охватившее тело возбуждение, нарастающее с такой же силой, с какой брызгала кровь из артерий мученика.

После того, как Кестер отрубил конюху одну и сразу же другую ногу, тот к его великому сожалению, издох.

– Теперь всего – на мелкие куски и скормить свиньям! – приказал барон своему воину и, наблюдая за процессом членения ненавистного туловища, отошел и оперся плечом о стену. Он все же немного устал, за одну ночь перерезав столько народу! Но, глядя на то, как кромсают тело, вновь чувствовал накатывающуюся волну удовольствия, и в какой-то момент, когда, жадно захрюкав, отталкивая друг дружку грязными пятаками, свиньи набросились на деликатесный продукт, Кестер застонал, сильно сжав руку стоявшего рядом Гриффита.

– Ты ранен? – шепотом спросил тот.

Но Кестер лишь отрицательно мотнул головой. С трудом держась на ногах, он чувствовал, как сильными, мощными толчками из него извергается горячее семя.

– Зачем, зачем ты не оставил меня там? – отчаянно вопрошала Кестера сестра. Она смотрела на замок, стремительно пожираемый пламенем, и представляла себе младенца, задыхающегося в тяжелом дыму. Она хотела бы заплакать, но слезы иссякли и больше не капали из глаз, а сердце так медленно билось, что почти застыло в груди. От пережитого ужаса Карен превратилась в истукана, в мумию, холодный пустой сосуд и предпочла бы лежать в гробу, нежели продолжать изображать из себя живого человека.

– Ты все-таки моя сестра. Но если хочешь – ступай. Бросайся в пекло. Я не стану мешать тебе, – ответил Кестер с жестокой усмешкой. Он развернул лошадь и знаком приказал людям отправляться в дорогу.

– Если задумала умереть, можешь сделать это в любой момент. Но давай сначала доберемся до дому. Он просто создан для этого. В нашем замке высокие башни и глубокие колодцы, – от всей души, громко и злорадно рассмеялся Гриффит.

И воины двинулись в обратный путь, а вместе с ними и Карен, несчастная, слабая невольница Кестера.

Проезжая мимо того места, где его до полусмерти искусали осы, и вспомнив о бесчеловечном поступке фермера, Кестер решил навестить и последнего, но воплотить в жизнь еще одну справедливую казнь барону не удалось. На месте процветающего некогда хозяйства, где жил и выращивал своих овец фермер, возвышался теперь один лишь обгорелый остов. Как и предполагал хозяин, отбиваясь на дороге от жалкого попрошайки, напасть, поразившая скот, стала началом гибели всей его семьи.

конец первой части

Свершив свой страшный суд, Кестер мог, наконец, спать спокойно и так же спокойно жить, с радостью предаваясь обыкновенным человеческим забавам. Теперь они с Гриффитом частенько ездили в город и там, в вихре праздников и карнавалов проводили недели. Несмотря на ходившие по всей округе слухи о жестокости нового хозяина Харшли, городские жители при случайном с ним столкновении были почтительны и смиренны. Ведь так же, как и людей, живущих на землях Харшли, Кестер покорял их своею необычайно прекрасной внешностью и повадками умного, хищного зверя, а также, конечно, деньгами, которыми «затыкал» случавшиеся все же, время от времени, недовольные рты, не хуже, чем раскаленным свинцом, – и страх в людских душах уступал место любви и покорности.

Как-то раз Кестер со своим другом прогуливался по ярмарочной площади, наблюдая за представлением изящной молодой танцовщицы и жонглеров в лоскутных одеждах. Девушка не двигалась – плыла, и будто вовсе не касалась земли. Всплескивала тонкими руками и грациозно изгибалась всем телом. Ее выступлению помогали двое музыкантов, которые, играя на своих инструментах, расхаживали по площади: приплясывали и подпевали в такт [3].

Кинув танцовщице по горсти монет и пробравшись сквозь плотную, разражающуюся восторженными возгласами толпу, друзья очутились в первом ряду зрителей перед поводырем с медведем. Подстегиваемый дрессировщиком зверь вставал на задние лапы и высоко подпрыгивал, а рядом, вертлявая, юркая, скакала и кривлялась маленькая обезьянка. Иногда хозяин сажал ее на спину к медведю, и там, продолжая свои фокусы, она щипала и кусала зверя за загривок.

– Поймаем такого же? И устроим свое представление в замке, – спросил Гриффит, указывая на медведя.

– Угу. В том дивном лесу, – согласился Кестер.

– А обезьяну? – улыбаясь, продолжал Гриффит.

– Обезьяна нам не понадобится. У нас есть собаки – злые, натасканные, – улыбнулся Кестер, предвкушая новое кровавое зрелище.

Не откладывая надолго, Кестер с Гриффитом отправились на охоту, которая, однако, не стала удачной. Словно почуяв жестокого врага, все зверье попряталось по норам и берлогам и сидело там притаившись, – не пискнув, не высунув носа. Посему охотникам пришлось прекратить утомительное и бесполезное выслеживание. Наступал вечер, и они снова нагрянули в дом Калисты.

Въехав во двор, Кестер обратил внимание на привязанную у ограды фыркающую лошадь, а также на сбрую ее – дорогую, добротную.

– У тебя кто-то есть? Чья лошадь во дворе? – строго спросил он, войдя в хижину.

– Одной даме понадобился целебный сбор, – тихо ответила Калиста, не глядя на Кестера. Она медленно помешивала зеленовато-бурую, словно водоросли, булькающую и выплескивающуюся за края огромного котла жидкость.

– Заканчивай со своим варевом! – приказал следовавший за бароном Гриффит, морщась и зажимая нос. – И тащи все съестное на стол!

Калиста поспешила исполнять повеление, а гости, скинув гауны, расселись за столом.

– Интересно посмотреть на эту даму, – Кестер разломил буханку хлеба.

– Да верно такая же ведьма, – процедил сквозь зубы Гриффит, с нетерпением выдергивая из рук Калисты кувшин с вином.

– Моя госпожа – баронесса Анна, – грустно добавила Калиста, понимая, что хозяйка вот-вот вернется и скрывать это уже ни к чему.