Виктория Дьякова - Маркиза Бонопарта

– Но вы? Вы-то! – воскликнула Анжелика и вскочила с кресла. – Почему вы не удержали его?! Вы же были здесь! А потом… Вы же могли спасти его, очень просто!

– Увы, – скорбные складки на лице княгини стали еще глубже. – Пока был жив император Александр Павлович, я ничего не знала ни о самом заговоре, ни тем более об участии Алексея в нем, – проговорила она. – Когда же Александр умер… Все изменилось, я не имею никакого влияния нынче. И если я наподобие Анны уйду в монастырь, при дворе нового государя только вздохнут с облегчением…

– Что же теперь? – упавшим голосом спросила Анжелика и снова села в кресло. Руки ее безвольно упали на колени. – Он никогда не вернется оттуда? Будет жить в Сибири?

– Вы не понимаете до конца, – мрачно усмехнулась Потемкина. – Жить в Сибири… Алексей – не просто ссыльный. Он – каторжник. Он – в кандалах. Он больше не генерал, не граф. Он – никто…

– И это все он сделал с собой из-за меня? – маркиза потрясенно сжала руки. – Из-за вины, которую он испытывал? О боже! – На ее глазах выступили слезы. – Но разве невозможно было ему приехать в Прованс и просто встретиться со мной? Ведь я простила, я давно простила его…

– Теперь уж поздно сожалеть обо всем, что сделано, и что не сделано – тоже, – заключила Лиз Потемкина. – Остается только оказать ему ту помощь, которую нам позволено ему оказать свыше – больше ничего…

– Да, да, – спохватилась Анжелика, – говорите, я на все готова…

– Подождите, – остановила ее Потемкина. – Ведь вы еще не знаете, что я намереваюсь вам предложить. Что мне позволено предложить вам императором Николаем Павловичем, – уточнила она и показала бумагу, которую держала в руке.

– Что там? – спросила ее маркиза.

– Там разрешение для вас поехать в Сибирь и увидеться там с Алексеем Анненковым, – проговорила Лиза не без усилия. – При вашем желании, вы можете даже остаться с ним на проживание сроком на год. Пока это все, что мне удалось добиться от императора, чтобы хоть как-то облегчить страдания Алексея. И то при участии государыни Марии Федоровны. Но я неустанно хлопочу о его возвращении…

– Поехать в Сибирь? – Конечно, маркиза не ожидала ничего подобного и ощущала себя ошеломленной.

– Несколько жен сподвижников Алексея, также осужденных на ссылку, отправились вслед за мужьями, – продолжала Потемкина. – Увы, это позволено только женам, иначе мне не пришлось бы звать вас из Прованса, я бы ни мгновения не раздумывала и отправилась бы сама… Я понимаю все ваши чувства ко мне, – признала она, – и поверьте, сама испытываю к вам такие же. Между нами стоит один мужчина, которого мы любим, или хотя бы любили. Поверьте мне, я много пережила здесь за минувший год и много передумала, – тяжелый вздох вырвался из груди княгини, – но я решила. Я обещаю вам, что если за тот год, который вам дозволено императором находиться с Алексеем, вы поймете окончательно, что жизнь рядом с ним невыносима для вас, то известите меня, я помогу вам вернуться в Прованс и продолжу борьбу одна. Если же вы найдете в себе участие к его судьбе и теплые чувства, которые вы испытывали прежде, то не сомневайтесь, я помогу вам остаться с ним надолго, продлив пребывание в Сибири, и буду добиваться от императора Николая возвращения для вас обоих. Я никогда больше не появлюсь в вашей судьбе. – Зеленые глаза Лиз потемнели, но она держала себя. – Считайте, что я отказываюсь от него. Только молю вас, спасите. Спасите его. У Алеши четыре ранения в войну. Он не выдержит в ссылке долго. Я молю о сострадании к нему. Спасите его и спасите меня. Его – чтобы он узнал в жизни хотя бы немного счастья. А меня… – Она сделала паузу. – Ну хотя бы, чтобы я могла умереть спокойно, не мучаясь совестью за свои грехи… Вот разрешение императора, – Лиза протянула Анжелике бумагу, – подумайте. Я оставлю вас. Если вы согласитесь, – завтра же приготовят экипаж, а княгиня Орлова выделит вам сопровождающих. Препятствий не будет. Император велел всем своим чиновникам по пути до Тобольска оказывать вам всяческое содействие…

– Благодарю, – тихо произнесла Анжелика, подавленная всем услышанным, – признаться, я никогда не думала прежде, что вы способны на такую жертву. Я полагаю, лояльное отношение императора ко мне вызвано вовсе не его симпатией – меня он не знает, а вашей стойкостью, Лиз… Мне незачем думать до утра, – решила она и смахнула со щеки слезу, – я поеду в Сибирь. Так и сообщите Его императорскому Величеству…

– Я верила, что вы согласитесь, – ответила Потемкина и тут же добавила: – Только я прошу вас, когда вы увидите его, не упоминайте обо мне. Скажите, что всего добились сами и что Анна Орлова помогла вам. Если же он будет настаивать, скажите, что я весела при дворе и живу как прежде. Пусть он думает, что я забыла о нем. Ему легко будет в это поверить, – она грустно улыбнулась, – и тогда я навсегда уйду из вашей жизни. Наконец-то.

Без слов Анжелика обняла княгиню. Они обе плакали. А утром, написав Биариц письмо, Анжелика де Траиль села в предоставленный ей экипаж и отправилась в дальнюю дорогу – через всю Сибирь в Нерчинск.

Иная Россия открывалась маркизе в долгом пути: густые заснеженные леса, кишащие волками, и огромная белая равнина, без единой возвышенности вплоть до Тобольской губернии, пронизанная ветрами. Не доезжая несколько верст до главного города Сибири, Анжелика и сопровождающие ее слуги княгини Орловой едва не оказались похороненными под толщей снега во время бурана. Наконец, измученные тяжелой дорогой, они добрались до Нерчинска.

Завидев поселение, Анжелика приказала вознице остановиться, и выйдя из саней, огляделась. Ей предстал унылый, бесконечно белый пейзаж. Деревушка в несколько изб, покосившаяся над оврагом, недалеко – дома с решетками на окнах. Вокруг него виднелись часовые…

Закрывая лицо платком от колючего ветра, Анжелика подошла к дому и спросила у часового – она с трудом вспоминала русские слова:

– Здесь ли живут преступники?

– Здесь, – угрюмо ответил ей солдат и внимательно оглядел с ног до головы. – А чаво надо? Сейчас нету их – на работе оне.

– А где это? – снова спросила у него маркиза.

– А тама! – часовой махнул рукой в сторону небольшого снежного холма. – Под землей…

Озадаченная, Анжелика направилась туда. Вскоре она увидела небольшую дверцу, действительно ведущую внутрь холма, наверное, под землю. Сторожевой солдат штыком преградил маркизе путь:

– Куды прешь? Не велено пускать!

– Пустите, пустите меня, – попросила его Анжелика, молитвенно сложив руки на груди, – я приехала из Франции. Это так далеко… Я проделала такой длинный путь. У меня муж там. Вот разрешение государя императора, – дрожащими пальцами она выдернула из-за шубы документ и, борясь с ветром, показала его солдату. Но тот, сжалившись, и без бумаги готов был впустить женщину, он распахнул дверцу.