Леонид Влодавец - Рыцарь Шато д’Ор

— П-под-думаешь, принц! — завизжала девка. — Дерьмо ты, вот ты кто! На ногах не стою, вишь ты! А ты ч-что, п-плясать со мной, что ли, собирался?! Блин коровий, дерьмо собачье!..

— На, выпей! — предложил ей Ульрих, зачерпнув кружкой прямо из бочонка, и девка присосалась к кружке, словно дитя к материнской груди.

— Л-ложиться как, — деловито спросила она, — передом али задом?

— На спину ложись! — сказал Альтенбрюкке. — Да поживее!

Девка плюхнулась жирной спиной на шершавую, мокрую от вина и пива столешницу и, втащив на стол задницу, свесила вниз ноги.

Между тем Альтенбрюкке, смущенно потупясь, отошел в сторонку.

— Что там, Хлодвиг? — спросил из-под стола Мессерберг, видимо разочарованный в своих ожиданиях.

— Он… — дрожащим голосом, чуть не плача, проговорил Альтенбрюкке, — он… не… стоит!!!

— Ну вот! — злорадно хихикнула девка, болтая ногами. — Вставить нечего? Эх… А еще благородные!.. Говорил, я на ногах не стою, а у самого-то! Ну, пусть тогда кто другой, что ли. Не пропадать же? Вон хоть тот, рыжий…

— А почему я? — оскорбился Гуммельсбах. — Что я, хуже других?

— Ты с-самый лучший! — приподнимаясь на локтях и призывно помахивая руками, просопела девка. — Иди ко мне, любезный мой, утешу…

— Дозвольте мне, ваша милость! — попросил Марко, почесывая что-то у себя под хламидой. — Раз уж никто не желает, так я и сам могу…

— Слушай, Марко, — спросил Ульрих, — а ты заразы не боишься?

— Зараза на заразу не пристает, ваша милость… Мы народ простой, нам про заразу тверди, а мы все равно бабу хотим… Давай, что ли, милая?

Марко достал из-под хламиды нечто ужасное, поражающее воображение своими размерами. Девка, увидев сей предмет, восторженно завизжала:

— Миленький мой, да я тебе сама бы заплатила, только нечем! Иди скорее…

— За мной не пропадет, — солидно проговорил Марко и, набрав в горсть желтого гусиного жира, смазал им предмет своей гордости.

— Да и так пройдет, — заметила девка, — у меня дорожка проезжая, не бойся…

— Мне-то бояться нечего, девонька, — заявил Марко, вытирая жирные руки о хламиду. — А вот одна этак храбрилась да чуть не отдала Богу душу, без смазки-то… Туда-то, понимаешь, зашел, а как обратно стал вынать — все кишки ей переворошил.

— Верно, — подтвердил Ульрих, зачерпывая из бочонка. — Это полгода назад было, в Иллирии… Уж и орала эта шлюха! Как будто на кол ее сажали! Полчаса без памяти провалялась, полкварты пива на нее выплескали, но ожила…

— Ну, держись, девонька! — сказал Марко, пристраиваясь к девице и взявшись за ее ноги, словно за рукоятки плуга. — И-оп-па! — выдохнул он, крепко дернув девку на себя. Альтенбрюкке с нескрываемой завистью наблюдал за ним.

— Как по маслу! — взвизгнула девка. — Только уж больно глубоко… и толстый он, как полено неколотое…

Стол затрясся, словно началось землетрясение. Марко стоял у торца стола, навалившись могучей грудью на пухлую девку, которая, раздвинув ноги, болтала ими за спиной клиента. Ягодицы ее смачно шлепали о стол, а жирные голые руки вцепились в Марко.

Де Бриенн, фон Альтенбрюкке и Гуммельсбах сели рядком на скамью за спиной Марко и, словно зрители в театре, или, вернее, в цирке, обсуждали это любопытное зрелище. Бальдур фон Визенштайн цу Дункельзее залег на освободившуюся скамью и заснул. Ульрих, мелкими глотками прихлебывал вино, пил и не пьянел. Он ждал возвращения Франческо и Андреаса.

Вернемся на несколько часов назад, к тому моменту, когда оруженосцы, нахлестывая коней, пустились вскачь по дороге, ведущей к Шато-д’Ору. По молодости лет юноши быстро утомили лошадей, и те вскоре перешли на шаг.

— Еле тащатся! — негодовал Франческо. — Так мы дотемна не успеем…

— Успеем. Осталось полпути, — уверенно сказал Андреас. — А в замке сменим коней…

— Я свою Пери менять не собираюсь, — заметил Франческо. — Арабская, чистокровная… Я ее у сарацин отбил.

— Врешь, — спокойно возразил Андреас, почесывая плеткой спину (комары донимали и их).

— Святой крест! Я тогда был с мессиром Ульрихом в атаке, и один легкоконный налетел на меня. Я его ка-ак р-р-рубану…

— Тихо! — перебил Андреас. — По-моему, что-то хрустнуло…

— Ну и что? — беспечно хмыкнул Франческо. — Неужели они уже и на нас засаду поставили?.. Мы ведь здесь уже проезжали сегодня.

— Засады разные бывают, — возразил Андреас. — Иногда ставят на одних, а попадаются другие… Вон они!

Впереди них на дорогу высыпали несколько человек самой неприятной наружности. Бородатые и немытые, они явно принадлежали к славному племени разбойников, любителей пограбить на большой дороге.

— А-а-а! — весело заорал зверообразный верзила, обмотанный тряпьем, очевидно, главарь шайки. — Приехали, милые, хо-хо-хо! Раз приехали, давайте знакомиться… Я — Петер Конрад, понятно?

— А я — Франсуа де Шато-д’Ор! — гордо отвечал Франческо, переделавший свое имя на французский лад.

— Вот как? — удивился Конрад. — И поболтал бы я с тобой, парень, да некогда вранье слушать! Я всех Шато-д’Оров знаю… А ты не ихний…

— Вот рубану по башке, тогда узнаешь! — заявил Франческо. — С дороги, мужичье! Купцов грабьте, а к нам не лезьте!

Лесные бродяги были плохо вооружены — в основном дубинами, кольями и ножами. Правда, у троих имелись луки, но Франческо издали видел, что из этих луков они, даже стреляя в упор, не пробьют его кольчугу. Если не считать лица и кистей рук — железных перчаток у Франческо не было, — то от оружия врага он был надежно защищен. Правда, его можно было оглушить или стащить с коня, но для этого требовалось подойти достаточно близко. Андреас держал на изготовку свой смертоносный лук, наложив на тетиву отравленную стрелу из колчана убитого разбойника.

— Похоже… Верно, они… — пробормотал Петер Конрад, поковыряв пятерней в своей бородище. — Уж больно задиристые. Может, уйдем от греха подальше?..

С достоинством, чтобы не потерять перед разбойниками репутацию храбреца, главарь сошел с дороги и направился в лес. За ним поплелись все остальные…

— Лихо! — сказал Франческо. — Как мы их, а?

— Дядюшка Конрад не трус! — ехидно заметил Андреас. — Он просто ленивый. Был ленивым мужиком, стал ленивым разбойником. Наш он, из Швайнфурта, первый пьяница и драчун. Пороли его чуть не каждый день, да все без толку. Сбежал в лес, легкий хлеб искать. А, видишь ли, и здесь работать надо, драться, грабить… А ему опять лень! У нас ни одна девка за него замуж не хотела…

— А ты разве из мужиков?

— Я подкидыш, понял? Меня Корнуайе подобрал.

— Понятно. Значит, Корнуайе у тебя за отца?

— Вроде того. Он хороший, только строгий…

— Порет?

— Порет, — смущенно признался Андреас. — Он, между прочим, и твоего мессира Ульриха порол, когда тот молодой был.