Томас Костейн - Черная роза

Ниниан встревожился:

— Ты говоришь, что Ингейн не спорила? Ты лжешь, Ублюдок! Это означало бы, что вы симпатизируете друг другу, а я этому не поверю!

Уолтер снова засмеялся:

— Я, наверно, вызвал бы тебя на поединок, бывший господин студент. Но я невысокого мнения о рыцарских законах, мне, видимо, придется спустить с тебя штаны и как следует надрать задницу, как нашкодившему школьнику.

Ниниан поспешил отодвинуться от Уолтера, мрачно глядя на него. В этот вечер Уолтер был в красивом наряде, который привез из Венеции. Богатство одежды еще сильнее возмущало неудачливого претендента, желавшего занять место покойного графа.

— Ублюдок, ты похож на пеструю птицу, — пробормотал Ниниан. — Мне известно, что сейчас модно. Говорят, что так вскоре станут одеваться при дворе. — Он подошел поближе и ткнул Уолтера пальцем в бедро. — Господи, это твои мышцы, а я думал, что ты подложил тряпок в панталоны, чтобы ноги выглядели более крепкими.

— Мужчины с тощими ногами, — ответил Уолтер, глядя на кривые ноги Ниниана, видневшиеся из-под длинной накидки, — всегда считают, что те, у кого сильные ноги, что-то подкладывают.

В этот момент в комнату вошла Ингейн. Она улыбалась Уолтеру, но, увидев Ниниана, сразу нахмурилась. Траур еще не закончился, но большинство вдов снова выходили замуж в течение первого года вдовства, и Ингейн была в ярком наряде. Она надела ярко-зеленый бархатный корсаж на шнуровке, а поверх него блузу из синего шелка. Волосы поддерживала зеленая бархатная лента, на которой сиял огромный сапфир.

Она гордо проследовала в комнату, и ее пажу пришлось поспешить, чтобы не запутаться в длинном сверкающем шлейфе.

— Уолтер, мой кузен смеет тебе грубить? — спросила Ингейн и добавила: — Как всегда?

— Ниниан всегда был не очень приятным парнем. Если он изменился, то я этого до сих пор не заметил.

Ингейн нахмурилась и повернулась к своему поклоннику:

— Я не думала, что вы окажетесь здесь, и хочу, чтобы вы нас покинули.

— Милая кузина, я не собираюсь отсюда уходить, — возмутился Ниниан. — Неужели Уолтер из Герни для вас более приятный гость, чем я? Я давно должен был понять это. Ингейн, теперь мне ясно, почему вы искали убежища в Герни!

— Возможно, леди Ингейн не была уверена, что ей дадут приют в другом месте и не побоятся ее злобного мужа?

— С другой стороны, — продолжал Ниниан, — наверно, вам нравилось в Герни, моя милая кузина. Об этом в последнее время много сплетничали в провинции.

— Разговоры, сплетни! — Глаза у Ингейн засверкали. — Объясните мне сейчас же, в чем дело!

— Мне кажется, что вам и так все понятно. Везде идут пересуды, и нечего на меня злиться. Не я их распространял. Если бы не было очевидно, что Эдмонд погиб от рук крестьян, то Уолтеру из Герни было бы сложно доказать свою невиновность.

Ингейн взглянула на Уолтера, и тот по выражению ее глаз понял, что благородная леди считает, что на этот раз кузен зашел слишком далеко. Она сдержанно ответила:

— Кузен Ниниан, я стараюсь помнить об обязанностях хозяйки, но вы позабыли, как следует вести себя гостям. Чтобы я больше не слышала ничего подобного.

Издали послышался звук гонга. Ингейн повернулась к Уолтеру:

— Мне хотелось поговорить с вами наедине, но теперь придется подождать, пока закончится ужин. Вашу руку, мой милый гость.

Ниниан опять нахмурился. Он побрел за пажом, продолжая бормотать:

— Странные происходят вещи: безземельные искатели приключений ценятся больше, чем люди благородного происхождения.

— Он просто злобный сплетник! — сказала Ингейн. К ней вернулось хорошее настроение, и она слегка пожала руку Уолтеру. — Кто знает, Уолтер, может, он предчувствует, что у него будут причины поволноваться.

Уолтер никогда не видел Большой зал, и, помогая Ингейн сойти вниз по ступенькам, он с интересом осматривался. В длину зал был футов восьмидесяти, а в ширину — сорока. В центре одной из стен было прорублено огромное окно, сквозь которое Нормандская женщина и ее гости наблюдали, как кормили голодных детей. В конце было окно поменьше. Стены из темного камня были толщиной в двенадцать футов, а потолок так высок, что невозможно было различить верхние балки, и в зале стоял полумрак, потому что света свечей было недостаточно. Зал был бы холодным и неуютным, если бы не дубовые панели высотой до девяти футов. Их поставили при графе Рауфе, и не было никаких сомнений, что за панели заплатили из богатого приданого его жены. На возвышении в конце зала сидели менестрели. Когда Ингейн появилась в зале под руку с Уолтером, они настраивали инструменты. Музыканты начали исполнять веселую мелодию. На лице леди Ингейн появилась гордая улыбка. Уолтер понял, что ей нравилось показывать себя гордой хозяйкой замка.

— Мать Эдмонда будет с нами за ужином? — неуверенно спросил он ее шепотом.

Ингейн покачала головой:

— Нет. Она не часто покидает свою комнату, и, честно сказать, меня это вполне устраивает.

На стол подали множество блюд, стояли красивые приборы, но трапеза была скучной и напряженной. Уолтер сидел в конце возвышения и не принимал участия в разговорах. Он не расстроился, потому что ему они не были интересны. Ни на минуту не закрывал рта Жильбер Безьер, трубадур из Франции. Лицо этого человека сильно напоминало лошадиную морду, он постоянно твердил о былой славе трубадуров с континента и о том, как их осталось мало. Когда трапеза была закончена, Жильбер принес инструмент и запел куплеты, которые сам сочинил. Он пел гнусавым, неприятным голосом. Уолтер решил, что мелодия не была красивой, а стихи настолько наивны, что не делали чести знаменитому трубадуру. Уолтера поразило, как почтительно взирали на исполнителя все остальные гости, даже Ингейн, рядом с которой на шесте сидел ее любимый сокол, слушала певца, скармливая лакомые кусочки своему пернатому любимцу. Уолтер подумал, что гости считают этого ревущего клоуна великим артистом.

Наблюдая за присутствующими, Уолтер часто останавливал взгляд на оживленном лице хозяйки замка и нахмуренной физиономии Ниниана. Тот осушал кубок за кубком и вскоре совершенно опьянел.

Уолтер не собирался оставаться в Булейре на ночь и после ужина попрощался с хозяйкой. Она решила его немного проводить.

— Я очень рада, что ты к нам приехал, — сказала Ингейн, поднимаясь по лестнице. Мальчик-паж следовал за ними. — Но, Уолтер, это был очень короткий визит, тебе следует заезжать сюда почаще.

— Я приехал, чтобы поблагодарить тебя за то, что ты была щедра в отношении земли.

Она быстро взглянула на него, не поднимая головы:

— Я постаралась выразить вам таким образом благодарность. Земля по праву принадлежала твоему деду, и мне никогда не нравилось, что отец за нее так цеплялся. Уолтер, я все время что-то пыталась от тебя скрывать. Ингейн помолчала. — Приезжай ко мне, когда будет меньше гостей и нам никто не помешает. Нам следует о многом поговорить.