Георг Борн - Евгения, или Тайны французского двора. Том 2

— Низкие убийцы, — задыхаясь, проговорил Валентино, лежа на полу; но вдруг неминуемая смертельная опасность удвоила его силы, он уперся руками в грудь врага, который высвободил из тисков его горло.

Видя перевес со стороны неприятеля, Эндемо прицелился из револьвера, выжидая удобной минуты, чтобы раздробить голову Валентино. Закипела страшная равносильная борьба. Стрелять было невозможно: пуля вместо Валентино легко могла попасть в хозяина.

— Проклятие, — зарычал хозяин, чувствуя, что не в состоянии долее выдерживать сильных ударов Валентино, — помогите мне!

Бросив револьвер на постель, Эндемо подбежал на помощь к хозяину.

— Туда его, — вскричал последний, указывая головой на отверстие.

Страшная ярость и отчаяние овладели Валентино, когда он почувствовал удары Эндемо; напрягая все силы, он рванулся из рук врагов и быстрым неожиданным ударом повалил хозяина на пол, потом выхватил кинжал и замахнулся им на Эндемо, в руке которого также блеснуло оружие.

— Столкните его вниз, — простонал хозяин, пытаясь проткнуть ножом грудь противника, но последний предупредил его.

— Вот награда тебе, негодяй! — вскричал Валентино, всаживая нож по самую рукоятку в его горло.

Слыша предсмертное хрипение хозяина, видя кровь, брызнувшую из его раны, Эндемо снова схватил револьвер, казавшийся ему удобнее кинжала.

Валентино обернулся к другому врагу, который угрожал ему; опасность была велика, но не страшила Валентино. Слабый лунный свет не давал Эндемо прицелиться наверняка.

— Сдавайся! Бросай оружие, негодяй! — вскричал Валентино, кидаясь на герцога. — О, на этот раз ты так легко не отделаешься! Убийцы, что сделали вы с доном Агуадо, что означают эти кровавые пятна на полу и постели?

Эти страшные знаки, свидетельствовавшие о смерти Олимпио, привели Валентино в такое неистовство, что он уже ничего более не страшился.

Раздались два выстрела, и пули, просвистев над головой слуги, попали в стену; с диким язвительным смехом готовился Валентино броситься на своего противника, которому удалось еще раз выстрелить.

Послышался слабый крик, свидетельствовавший, что слуга ранен; но пуля ошеломила его только на секунду; побледнев и скрежеща зубами, схватил он за руку Эндемо, стараясь вывернуть ее.

Боль была такой сильной, что заставила герцога застонать. Валентино хотел уже убить негодяя, но опомнился, ибо только от него одного мог узнать, что сталось с Олимпио и где находится сеньора. Он вырвал у него кинжал и револьвер.

— Ты в моих руках, презренный! — вскричал он. — Не шевелись, или я переломаю тебе обе руки! Признавайся, дон Агуадо умер?

— Не знаю, — отвечал Эндемо едва слышно, с трудом сдерживая нестерпимую боль и ярость.

— Говори, ради всего святого! Не смей лгать, иначе я раздроблю твою подлую голову. Говори, что сделали вы с благородным доном?

— Хозяин столкнул его в подполье!

— После того как вы обезоружили его во время сна; говори, где находится сеньора, возлюбленная невеста моего господина.

Глаза Эндемо засверкали, вопрос этот пробудил в нем надежду на спасение.

— Ты колеблешься…

— Я скажу и это.

— Скорее, если еще дорожишь жизнью!

— Я сведу вас туда, где находится сеньора, — отвечал герцог тихим голосом.

— Чтобы бежать и замышлять новые подлые планы! Нет, шутишь! Признавайся, или…

— Ответ мой не поможет вам; без меня вы не отыщете сеньоры!

— Если ты нашел ее, то и я сумею отыскать. Даю тебе три секунды, — грозно проговорил Валентино, стискивая руку Эндемо.

— Она в Мадриде, — проговорил тот наконец.

— Мадрид велик, говори яснее.

— Спросите отца Кларета, духовника королевы.

— Негодяй! Мне кажется, что даже в ту минуту, когда нож приставлен к твоему горлу, ты замышляешь дьявольские планы. Говори правду!

— Убейте меня, я ничего не знаю более, клянусь вам вечностью!

— Не клянись, эта вечность наступит для тебя очень скоро.

— Убив меня, вы ничего не узнаете.

Валентино задумался на минуту, он понимал, что негодяй был прав, что его следовало связать, помочь дону Агуадо и потом взять с собой в Мадрид.

Долго размышлять не было времени; конечно, самое лучшее было бы предать его заслуженной смерти, потому что пока он жив, никто не мог поручиться за свою собственную безопасность. Валентино остановился на том, чтобы крепче связать его, оставить на полу и как можно скорее отправиться разыскивать своего господина.

— Не трогайся с места! — приказал он, выпуская руку Эндемо, чтобы нагнуться к кровати и наделать веревок из простыни.

Но едва Валентино отвернулся от него, как Эндемо, подобно дикому разъяренному животному, бросился на него и попытался столкнуть в отверстие.

Слуга предвидел это движение, и им овладела такая сильная ярость, что он позабыл все свои расчеты. Он не колебался более: схватил Эндемо и со всего размаху бросил его на пол, так что тот не успел даже вскрикнуть и в судорогах упал замертво.

— Так тебе и надо, убийца! — вскричал Валентино и сильно толкнул его ногой, чтобы убедиться, что перед ним лежит труп. — Я не мог поступить иначе; да простит Господь все его преступления, — прошептал Валентино, отворачиваясь от трупа.

Уже совершенно рассвело, когда он, после многих попыток заглянуть в отверстие и узнать, в каком состоянии находится его господин, вышел из комнаты.

Во всем доме царствовала глубокая тишина, наводившая ужас на Валентино, который хотел проникнуть в подвальный этаж, куда бросили Олимпио.

Горе и отчаяние овладели верным слугой, не замечавшим своей раны, которая, к счастью, была не опасна, так как пуля не пробила ребер Валентино.

Он думал только о своем господине, уныло и боязливо переходя из комнаты в комнату и отыскивая вход в подземелье, где находился Олимпио, который, может быть, давно уже умер и которому его помощь не была нужна.

Самые ужасные картины представлялись его воображению, и он все отчаяннее и торопливее перебегал из одного коридора в другой, внимательно осматривая все углы и стены.

— Презренные! Убийцы! — шептали его губы.

Вдруг в задней части дома он заметил лестницу, ведущую в подвал, где царил глубокий, непроницаемый мрак.

— Дон Агуадо?! — вскричал он громким голосом, припадая к полу. — Сжальтесь, дон Агуадо, где вы? Валентино спешит к вам на помощь!

Ни одного звука, ни малейшего шороха, — глубокая тишина стояла в подвале и во всем доме.

Воротясь в общий зал, Валентино зажег фонарь и при его свете принялся спускаться с лестницы.

Но вдруг он остановился.

— Что если войдут в дом чужие, — прошептал слуга. — Что если они найдут убитых и подумают, что это ты, Валентино, умертвил своего господина? Но будь что будет, я немедленно должен отыскать его…