Александр Быков - Стылый ветер

— Ну так что? Ты решила? — спросил голос у нее в голове.

— Ахмет! — Ольга откинулась на спину. Ногти до боли впились в ладони. — Скажи, что мне делать?

— Что случилось? — Он склонился над ней, поднял, обняв за плечи. — Не бойся. Я же рядом, я здесь... В чем дело?

— ОН тоже здесь. Он говорит со мной... Ахмет, я боюсь. Я ни в чем не уверена... Если я соглашусь, впущу его...

— Нет! — Ахмет обнял Ольгу так крепко, словно кто-то уже схватил ее и тащил в ночную жуть. — Держись. Если ты его впустишь, я должен буду убить тебя, понимаешь? Убить ТЕБЯ... Мы должны бороться. До моря. Продержись хотя бы до моря. Потом будет легче. Я найду этого дервиша-чудотворца, клянусь тебе. Я вытащу тебя из этой страны, из этого дикого, злого мира... Ты только держись. Только скажи, что мне сделать, как помочь тебе?..

— Уже помог. — Ольга слабо улыбнулась. Вздохнула.

«Ты все слышал?.. Надеюсь, ты понял?»

Только порыв холодного ветра в ответ. И щемящее чувство тревоги... Через несколько минут лошади встали. Тропинка была перегорожена упавшим со склона деревом.

— Черт! — выругался Ходжа, натягивая вожжи. — Словно кто-то нам назло...

— Потише, — прошипел сквозь зубы Ахмет, — не хочу тебя напрасно пугать, но тот, кого ты поминаешь, скорее всего, тебя сейчас слышит.

— Да пусть бы он лучше явился передо мной во плоти. Уж я знал бы, что делать. Головней ему промеж рог и прикладом по яйцам... Ночью нам не справиться с этим завалом. Распрягать коней?

— Да, — вздохнул Ахмет, — надо устраиваться на ночь. Не знаю, с чем еще мы столкнемся сегодня, но мне кажется, нам не повредит хорошо обустроенный ночлег и яркий костер.

Точный расчет — основа всякой магии. Профессор Бендетто провел последнюю черту в тот миг, когда солнце окончательно скрылось за громадой Альп. Тень накрыла долину. Ветер растрепал волосы последних прохожих, спешащих укрыться в домах, подхватил и понес дорожную пыль, закачал ветви деревьев и потянул холодным сквозняком в жилищах Зальцбурга. Испуганно затрепетали и стали гаснуть один за другим факелы в руках церковных прелатов и черные свечи на стенах собора. Ослепительно вспыхнуло что-то в серебряной чаше, поставленной профессором на пересечении линий, после чего пламя и там задрожало, источая теперь уже копоть, а не ровный огонь.

Стройные звуки хоровой литании сбились. Прелаты начали испуганно озираться. Кажется, тишина, столь внезапно обрушившаяся на них, смела, раздавила всех находящихся в зале собора.

Бендетто Кастелли устало выдохнул, прислонившись спиной к стенке, сполз и уселся прямо на пол:

— Видит Бог, я сделал все, что в моих силах.

Цебеш, вздрогнув, проснулся. Ему снилось странное: в зальцбургском соборе его злейшие недруги — инквизиторы служат черную мессу. Они в ужасе от происходящего, но уже не могут, не смеют остановиться. Когда гаснут факелы и, сбиваясь, замолкает хор, кто-то давно знакомый нервно машет холеной рукой, отдавая приказ — играть органу. И зал замирает в ожидании музыки. Но вместо нее над головами святош звучит лишь волчий вой.

«Он пришел! Он уже здесь, а ты все еще в стороне, Старый Ходок!»

Старик проснулся. Его глаза отчетливо видели каждую щелочку на плашках деревянного потолка, хотя в комнате было темно. Цебеш встал. Странно, но он нигде не чувствовал боли, словно и пожар в доме, и рана в боку приснились ему в страшном сне.

Цебеш протянул руку. Посох, подскочив, сам лег к нему на ладонь.

«Как все просто. Я не ошибся — лишь немного поторопился. Я обратился к НЕМУ, и ОН дал мне силу». Торжествующая улыбка скривила губы Старика. Взяв посох в правую руку, он начал чертить в воздухе перед собой каббалистические знаки.

Из-за порывистого ветра и отсыревших дров костер долго не хотел разгораться. Когда Ахмет все-таки сумел его зажечь, использовав немного пороха, Ольга облегченно вздохнула. Ровно горящий огонь словно вырвал ее из какой-то липкой пелены, дал силы, чтобы бороться. Она простерла руки к огню. Телега стояла в стороне, а где-то справа фыркали стреноженные лошади.

— Что?..

Только ветер. Вокруг тишина, только стонет в скалах ветер. И огромная полная луна, поднявшись над горами, заливает долину неестественным светом.

— Ты оглянулась?.. Испугалась. О крошка, ты задрожишь еще больше, когда узнаешь, ЧТО я тебе приготовил, — прошептал Цебеш и, отбросив посох, направил руку в глубину нарисованной прямо в воздухе фигуры. — Постой. Я сейчас вспомню, как их зовут. Я вспомню, уж ты не волнуйся.

— Ольга!

Холодный ветер растрепал ее волосы.

— Что тебе нужно?

— Ты не передумала?

— Нет!

— Ну, тогда меня впустит в свою душу другая… Удивлена? Ты живешь в чужом теле. Воспользовавшись силой, полученной от меня, Цебеш вселил тебя в это тело. Но его истинная хозяйка жива.

— Она сумасшедшая!

— Тем лучше. Я ее разбужу, и она меня с радостью впустит. Разве не так? Она проснется, я в этом уверен. Стоит мне только позвать. Вот так: «Мария!»

Цебеш увидел ее лицо. Она стояла у костра, с одной стороны залитая светом огня, а с другой — светом луны. И взгляд ее был испуган.

Рваные клочья сырой мглы постепенно заполняли долину внизу. Ахмет, поежившись, подбросил дров в огонь.

— Там, кажется, кто-то идет? — Ольга с ужасом смотрела вниз — на извивающуюся и исчезающую во тьме тропу.

— Никого там нет, — произнес Ходжа деревянным голосом и натянуто улыбнулся. И словно в ответ, с тоскливым скрипом рухнуло на тропу дерево, перегородив путь в долину.

Волчий вой откуда-то снизу, кажется прямо из-под земли, заставил стреноженных лошадей в ужасе захрапеть и забиться. Ахмет взял Ольгу за плечи и посадил ее у костра, между собой и Ходжой.

— Ну ты, свинорылый! — не своим голосом завопил Тэрцо. — Выходи, чего прячешься! Я припас для тебя пару фунтов свинца, сын шакала и дохлой ослицы!

— Не стреляй, пока не увидишь отчетливо цель, — Ахмет был абсолютно спокоен. — Я не вижу огня. Значит, стрелять в нас, скорее всего, не будут. Что бы это ни было, оно должно подойти к нам вплотную. Подпусти это как можно ближе и пальни в него из мушкета. Я не знаю ни одной твари, которая бы выжила после пары пуль и крупной картечи в упор.

— А Цебеш? — несмело поправил Ходжа.

— Именно так мы его тогда остановили. Остановим и сейчас, если это, конечно, он.

«Мария!» — зазвенело у нее в голове.

Ольга сжалась в комочек за широкими спинами мужчин. Голодная луна сверлила ее своим глазом, а в голове вновь и вновь звучал окрик.