Алла Гореликова - Серебряный волк

— Собирайся.

Хронист суетится. Из потайных ящичков один за другим появляются на свет кошельки, мешочки, сверточки — и исчезают в недрах объемистого дорожного мешка. Между тем гость неуловимо быстрым движением разворачивает камень в одном из перстней… взмах руки… хронист дергается, хватается за грудь… тихо опускается на стул, с глухим стуком роняет голову на высокую конторку.

— Сердце, — вздыхает гость. — Что ж, придется Грозному поискать себе другого хрониста.

Накидывает плащ, надвигает на глаза шляпу. Подхватывает мешок умершего. И выходит, аккуратно прикрывая за собой дверь.

— И все-таки, Серж, зачем я тебе там понадобился? Дело-то пустяковое.

Серж широко улыбается:

— Согласись, друг Анже, вдвоем мы смотримся вдвое солидней. К тому же ты и с подземельными дела имел, и в их работе худо-бедно смыслишь.

— Серж! Это ты светлейшим наплел, да? Чтобы меня отпустили? А сам, небось, решил, что мне развеяться полезно?

— Да уж не вредно, — подтверждает Серж.

Я, пожалуй, и сам рад отвлечься. Жаркое летнее солнце, дорога, истекающая зноем, ослепительно голубая Реньяна… Я чувствую, как отпускает меня предзимняя стынь последнего дня правления короля Анри, при жизни названного Грозным, а после смерти — Лютым. Как меркнет в памяти заливающая ворот рубашки темная кровь, и страшный, дикий, нечеловеческий вопль, от которого я то и дело просыпался этой ночью, уходит в сумерки прошлого, где ему и место.

Мы идем в Корварену, в представительство Подземелья. Отец Николас велел Сержу пригласить в монастырь гномьих мастеров — заново украсить приемную и кабинет отца предстоятеля. Только и всего… Ну серьезно, зачем для такого дела нужен помощник?! Разве что — дорогу болтовней скоротать. Этим мы и занимаемся.

— Знаешь, друг Анже, я думаю, наши светлейшие отцы получили какие-то известия. Ты заметил, что тебя совсем перестали по хозяйству дергать?

— Я думал, это ты…

— Да брось! Что от меня зависит? Они не хотят тебя торопить, но делают все, чтобы ты поторопился сам. Верно, пресветлый уже в пути…

— Но если так, мне взаправду надо поторопиться.

— Куда? Карел стал королем, с гномами договорился… я так понимаю, окончено твое дознание, друг Анже!

— Не знаю, — вздыхаю я. — Странное у меня ощущение, Серж. Будто что-то я упустил или чего-то не заметил. Будто на самом деле — далеко еще до конца. И еще… я вот вспомнил вчера, и все теперь думаю и думаю… — Я запинаюсь.

— Что, Анже?

— Капитулу нужны были доказательства, что именно Анри Грозный в ответе за бедствия Смутных времен. Все, что мог я об этом узнать, — узнал. Понимаешь?

— Ты боишься стать ненужным?!

— Вот уж нет. Я боюсь не узнать до конца историю Карела, Леки и Сереги. И еще… не хочу, чтобы потом меня приспособили в лазутчики. Уж лучше и впрямь забыть о даре и жить как все.

Серж качает головой:

— Нет, хорошо, что я тебя прогуляться вытащил! Ты, друг Анже, как начнешь вокруг сущей ерунды мысли разводить, так хоть стой, хоть падай. Навыдумывал себе…

А я думаю: наверное, надо бы посмотреть, как хоронили Лютого. Да, надо. Вернется пресветлый — все равно ведь спросит, что говорили люди, провожая навсегда виновника Смутных времен. Но, спаси меня Господь, я не хочу снова видеть его лицо, даже в смерти перекошенное яростью и болью…

Вот спросит, решаю я, тогда и посмотрю. А пока — займусь лучше живыми.

— Пока мы искали гномов, — мрачно сообщает Карел, — отец отдал империи Полуденные острова.

— То есть как это — отдал?

— Так. Вот, гляди… — И Карел бросает через стол, завязанный серебряной лентой, пергаментный свиток. — Дарственная по всей форме.

Лека разворачивает свиток, пробегает глазами:

— Да, придраться не к чему. Безупречная работа.

— Их посольство будет в Корварене завтра днем, — напоминает сэр Оливер.

— Вот уж поговорим, — цедит Карел.

— Не советую, — говорит Лека, возвращая дарственную. — Лучше оставь все как есть. Они прекрасно знают, насколько ты слаб, и твои претензии прозвучат неуместно. И хуже того, смешно.

— Валерий прав, — вздыхает королева. — Это тебе, сын мой, придется отбиваться от их требований. И при этом исхитриться не испортить отношений.

— И так испорченных дальше некуда, — бурчит Карел.

— Воевать с ними ты не можешь.

— Верно. Ладно, подарил так подарил. Пусть подавятся. — И Карел, бросив свиток в гору просмотренных бумаг, придвигает к себе пачку докладов управителя.

В кабинет заглядывает гвардеец:

— Там Святой Суд… то есть из Святого Суда… аббат. Впустить?

— Конечно… — Карел с тоской оглядывает груду неразобранных документов и поднимается навстречу вошедшему: — Что скажете, святой отец?

— Церковь Таргалы и ее Святой Суд рассмотрели ваш вопрос, принц, — с официальной сухостью говорит аббат. — Скажу сразу, что обвинение в смерти короля Анри с вас снято. И с вас также, моя королева! — Аббат слегка кланяется королеве Нине.

— Благодарю, — выдыхает Карел.

— Не за что, сын мой! — Аббат кивает. — Ибо мы служим лишь истине и Промыслу Вышнему.

— А права Карела? — напряженно спрашивает королева.

— С этим было сложней, — признает аббат. — Отречение короля оформлено в соответствии с законом, кроме того, ты, сын мой, сам признал на разбирательстве факт дезертирства и умышленного сговора с врагом. Да и речи твои на площади весьма напоминают подстрекательство к бунту.

— Я понимаю, святой отец. — Карел гордо вскидывает голову. — Я готов принять ваш суд. В конце концов, кроме меня есть еще два законных претендента на корону Таргалы, и я знаю, что оба они поддержат мир с Подземельем.

— Один из них — Луи, племянник короля Анри… — Аббат помолчал. — Мы говорили с ним. А второй?

— Сын моей сестры Марготы.

— Валерий, наследный принц Двенадцати Земель? — Седые брови аббата ползут вверх. — Он станет претендовать на Таргалу?! Откуда такие сведения, принц?

Лека приметно вздрагивает:

— Карел, ты соображай, что говоришь! Я, знаешь ли, и обидеться могу.

— А что я сказал? — усмехается Карел. — Только то, что ты — второй законный претендент. Ничего больше. Скажешь, неправда?

— Постойте-постойте! — Аббат подходит к Леке. — Так вы, юноша?..

— Признаться, да. — Лека пожимает плечами. — Но я здесь… ммм, неофициально.

— Он мой личный гость, — насмешливо поясняет Карел.

— Что ж, рад знакомству! — Аббат задумчиво чешет переносицу. — И что вы думаете о короне Таргалы, принц?

— Что Карел ее достоин, — чеканит Лека.

— Вот и Луи сказал так же. Так что, приняв во внимание причины, побудившие принца Карела пойти наперекор воле отца и сюзерена своего… а также склад характера и душевные свойства как принца, так и покойного короля, — аббат поджимает губы, словно чуть не ляпнул чего-то неподобающего, — Святой Суд, скорбя о годах бедствий, во имя установления в Таргале мира и закона… хм… властью, данной ему Господом, очистил принца Карела от всех обвинений и признал его достойным королевского венца Таргалы. Что касается лично меня… Кстати, прошу прощения, я забыл представиться. Отец Готфрид. Так вот, я волею собратьев своих назначен надзирать за праведностью правления и наставлять короля, буде случится таковая надобность. К коронации все готово, ваше высочество! — Новый королевский аббат слегка улыбается. — Добавлю, что тянуть с этим я бы не советовал. Во имя спокойствия государства можно пожертвовать долгими приготовлениями.