Патрик О`Брайан - На краю земли

— Я чувствую себя прискорбно, видя, как братья мои трудятся в поте лица, а я бездельничаю, — произнес отец Мартин.

— А я вот не чувствую, — отозвался жизнерадостный, несмотря на бессонную ночь, Стивен. — Пойдемте прогуляемся. Мне сказали, что за мангровым болотом имеется тропинка, которая ведет через лес к открытой поляне, а на поляне растет пальма, название которой я, увы, забыл. Но я помню, что на ней растут круглые пунцовые плоды. У нас мало времени, будет жаль растерять его, напрасно бия себя в грудь.

Времени было мало, но вполне достаточно для того, чтобы отца Мартина укусила ночная обезьяна с совиной мордой; причем укус был опасным, до самой кости. Дело было так: миновав мангровое болото, они шли широкой лесной тропой, с обеих сторон окруженной стеной яркой зелени, прочное основание которой составляли деревья, переплетенные ползучими и вьющимися растениями, кустами, лианами и растениями-паразитами так, что внутрь не могло проникнуть ни одно существо, кроме змеи. Оба шли, улыбаясь как дети, пораженные бесчисленным количеством разнообразных бабочек, иногда им попадались колибри. После первых десяти-двадцати минут они так привыкли к стрекоту насекомых, что перестали обращать на него внимание и шли как бы в полной тишине, встречая очень мало птиц, да и эти немногие не пели. Однако, придя на поляну, где росли разбросанные далеко друг от друга деревья, они спугнули стаю разноцветных попугаев. Там на утоптанной тропе они увидели колонну марширующих муравьев, тащивших листья. Колонна была шириной в фут и такой длинной, что не было видно ни ее начала, ни конца. Разглядывая муравьев, Стивен увидел, что они состоят из двух видов — воинов и рабочих. Из любви к науке он на глаз определил количество насекомых на квадратный фут и возможный вес ноши, чтобы тем самым приблизительно установить размер груза, переносимого армией. Однако с арифметикой у него были нелады. Он царапал заостренным прутиком цифры на широком пальмовом листе, когда услышал испуганный крик отца Мартина: крик доносился от дупла в дальнем конце поляны.

— Тише! — воскликнул доктор, нахмурясь. — Три пишем, семь в уме.

Однако вопль повторился, в нем явственно звучало страдание. Повернувшись, доктор даже издали увидел, что рука отца Мартина залита кровью. Он бросился к нему, доставая перочинный нож и крича на ходу:

— Кто вас укусил? Змея?

— Нет, — ответил отец Мартин со странным выражением восторга и боли на лице. — Это была ночная обезьяна с совиной мордой. Она выглядывала отсюда. — Он показал на дупло. — У нее была такая милая полосатая мордашка с круглыми любопытными глазами, что я рискнул…

— До самой кости прокусила, — произнес Стивен. — Ноготь-то вы как пить дать потеряете, если только останетесь живы. Пусть кровь течет, дружище, пусть течет. Не сомневаюсь, что обезьяна была бешеной; и с кровью, Бог даст, яд выйдет. А теперь я вам перевяжу руку, и мы поспешим на корабль. Рану нужно как можно раньше прижечь. А где обезьяна?

— К сожалению, она сразу же убежала. Надо было позвать вас раньше.

— Давайте последуем ее примеру. Нельзя терять ни секунды. По берегу реки бежать легче, чем по мангровому болоту. Спрячьте руку за пазуху и имейте в виду, что платок мой.

На бегу под палящим солнцем отец Мартин, тяжело дыша, произнес:

— Не всякий может похвастать тем, что его укусила ночная обезьяна с совиной мордой.

Преодолев заросли молодого бамбука, путники выбрались на песчаный берег реки, ставший шире из-за отлива. Перед ними возникли два моряка — увалень Дэвис и Толстозадый Дженкс; с угрюмым видом они сжимали подобранные на берегу палки.

— Да это же доктор! — воскликнул Дэвис, который был посообразительней приятеля. — А мы подумали, что это индейцы-людоеды.

— Или тигры, — подхватил Дженкс. — Рыщут тут в зарослях, крови нашей хотят.

— Что вы тут делаете? — спросил Стивен, знавший, что оба матроса приписаны к дозорному баркасу.

— А вы слышали новость, сэр? — спросил Дэвис.

— Какую новость?

— Он ничего не слышал, — сказал Дэвис, пихнув локтем Дженкса.

— Так расскажи, — отозвался Дженкс.

Суть, извлеченная из горы словесного сора, заключалась в том, что «Норфолк» прошел мимо устья реки под незарифленными парусами, держа курс на зюйд-зюйд-вест, что капитан Пуллингс тотчас отправил баркас в Пенедо и что они с трудом отыскали фарватер. Поскольку прилив уже сошел на нет, то баркас на последнем участке так часто садился на мель, что чересчур грузным Дэвису и Дженксу, без которых можно было обойтись из-за наличия попутного ветра, велели добираться на своих двоих, наказав остерегаться тигров. Что касается мистера Моуэта, то его катер, прочно севший на песчаную банку, будет ждать, пока фрегат спустится вниз по течению.

— Баркас должен был добраться до места час назад, — предположил Дэвис. — Бьюсь об заклад, на фрегате теперь все носятся как угорелые.

Матросы действительно носились как угорелые и хлопотали как пчелы, причем под началом чрезвычайно активной матки. Обеды в капитанской каюте, кают-компании и кубрике мичманов были отменены, нижние чины довольствовались десятиминутными перекусами. Все работы по наведению внешнего лоска были прерваны; за собственный счет Джек, чтобы скорей покончить с бушпритом, нанял такую толпу плотников, что они, толкаясь, с трудом могли орудовать инструментами. С наступлением темноты работа продолжалась при свете огромных костров, разведенных на берегу; и, хотя еще многое предстояло довести до ума, Джек Обри был вполне уверен, что с вечерним приливом фрегат будет готов к плаванию.

— А вас не смущает, что это будет пятница? — спросил Стивен.

— Да неужто пятница? — вскричал капитан, который из-за жестокой спешки потерял счет дням. — Господи, и то правда. Ну, и что из того? Мы тут ни при чем, так уж получилось. Ничего страшного. Кроме того — только никому не говорите об этом, — в нашу пользу два фактора. Во-первых, «Норфолк» шел под незарифленными основными парусами, хотя мог бы поднять гораздо больше парусов, так что мы сможем его догнать, если поднапрячься. Во-вторых, приливы сейчас высокие и мы быстро и без помех выйдем в открытое море.

Ну а в-третьих, нежданно-негаданно прибыл Моуэт: матросы его баркаса чудом умудрились сняться с мели и появились в Пенедо перед самым рассветом. С их помощью — на баркасе были лучшие такелажники, — работа стала спориться куда быстрее. Новый бушприт поставили на место к половине одиннадцатого; к одиннадцати он был стянут бугелями и найтовами. Были установлены и новый утлегарь, а также все штаги и ванты. Джек Обри распорядился соединить сплеснением главный брас и, обратившись к Пуллингсу, произнес:

— Покрасочные и отделочные работы придется отложить до выхода в море. Конечно, у корабля вид неказистый, но я никогда не предполагал, что за это время мы успеем столько сделать. Попросите, пожалуйста, штурмана передать сеньору Лопесу, что мы будем рады принять его приглашение. Он знает, что мы должны расстаться с ним при смене прилива. Ей-богу, я бы не отказался от обеда, да и от бокала вина тоже!