Эдуард Седаков - Моисей в Египте

Однако от него не ускользнуло, что кое-кто из сидящих поодаль, кривит губы в злобном шепоте отнюдь не только оттого, что приустал от ходьбы: один, тот, что вчера прятал нож, и второй, черный с лысиной, были отмечены Магрубетом.

Снова шли довольно скоро и как раз к назначенному часу сумерек оказались между Урду и Асирофом. Один из молодых пастухов глядел влево, другой вправо с наказом дать знак, как только увидят приближающихся людей. В случае чего, переговоры должен был вести Ефрон. Все были готовы сразу замедлить шаг и изображать полоумных больных и бедствующих скитальцев.

Почти одновременно показались конники с той и с другой стороны. Обоз едва тащился, все брели с нарочито понурым видом, разбившись по нескольку человек, держась друг за друга, как калеки.

Получилось так, что рядом с Магрубетом и Ефроном, помимо Масара, оказались и те двое из людей Якова, отмеченные Магрубетом. Побледневший Ефрон явно почуял неладное. Молча он семенил робким шагом и все заглядывал в лицо вожаку, не чувствует ли тот в происходящем что-либо неприятное. Но Магрубет шел спокойно, все так же доверчиво и любезно разговаривал с Масаром и ни на что больше не обращал внимания.

Конники слева остановились, наверное видя, что другие, со стороны Асирофа подъедут к каравану быстрее, потом повернули коней назад и стали удаляться. Больше числом, справа все приближались. Вот уже совсем близко они скрылись за курганом, чтобы через несколько мгновений оказаться у самой дороги.

В этот момент черный с лысиной вдруг свернул с пути и быстро побежал в сторону подъезжающих. Словно ожидая этого мгновения, Магрубет резко повернулся назад ко второму. Выхватил из-под одежды свой боевой кинжал и видя, что тот также занес руку с ножом вверх, он первым обрушил ему на голову удар рукояткой. Краем глаза Магрубет заметил, что Ефрон присел от неожиданности и что в руках у Масара вдруг появилась небольшая белая веревочка. В следующие мгновения Магрубет широкими прыжками настиг черного с лысиной локтей за сорок от дороги и также ударом по голове свалил с ног. Двое лежали бездыханные. Никто из людей в обозе, кроме Масара и Ефрона, не успел ничего заметить. В это время из-за кургана показались первые всадники.

— О, милостивые боги! — громко нараспев закричал по-египетски Магрубет. — Сразу двое пали от проклятой черной болезни!

Он наклонился, взял за ноги черного и поспешно потащил его волоком обратно к дороге. Обоз стоял. Все молчали. Вооруженные всадники окружили их, но не подступали совсем близко.

— Что за люди? Что везете? — спросил предводитель отряда.

— Милостивые воины! — выступил вперед Ефрон. Он запричитал, схватившись руками за голову: — Мы бездомные больные! Отовсюду нас гонят. Мы идем в Египет. Нигде нам не дают ни пищи, ни пристанища! Вот уже двое сразу умерли от проклятой заразы!

Всадники молча сидели на конях. Затем несколько человек съехались вокруг предводителя и тихо начали совещаться. Потом разъехались, и предводитель, подняв руку с копьем, прокричал:

— Мы вас забросаем копьями издалека и оставим на съедение воронам, если вы все до утра не уберетесь из наших пределов! Немедленно все уходите прочь!

Вслед за этим всадники повернули коней и поскакали назад к городу, становясь все менее различимыми в темноте, спускающейся на степь. Обоз не медля двинулся в путь. Обоих убитых положили на телеги. Магрубет, уже нисколько не церемонясь, стал отдавать громкие и резкие команды.

До полной темноты нужно было покрыть еще довольно большое расстояние. Снова пошли очень быстро. Впереди Магрубет поставил одноглазого хетта вместе с юношей-пастухом, несущим маленький тлеющий факел. Замыкал путь он сам. Рядом с собой он вежливо-ледяным тоном попросил идти Масара. На задней повозке, обратясь к ним лицом, сидел Ефрон.

Примерно через полчаса один из четверых людей Якова, тот, что накануне затеял драку с поножовщиной за свой символ веры, вдруг начал отставать. Он приблизился к Маса-ру, по-видимому собираясь начать с ним разговор и идти рядом.

— Вперед, черная сволочь! — словно хлестнул бичом Магрубет. — Займи свое место! Если повернешь в сторону, я тебя убью на месте!

Черный человек вздрогнул всем телом и, вобрав голову в плечи, поспешил на место. Ефрон одобрительно покачал головой и молча проводил его взглядом. Такому приказу нельзя было не повиноваться. Можно было сопротивляться лишь силой оружия, но теперь уже, зная кое-что о своем вожаке, никто из путников не решился бы на это.

Теперь Магрубет мог чувствовать, что волей и страхом он держит всех этих людей в кулаке. События захватили его и избавили на время от страшной сердечной тоски. Теперь он как прежде излучал энергию и нависал каменной глыбой над своим окружением.

Ефрона, который и раньше знал, кто такой Магрубет, происходящее, как видно, нисколько не удивляло, но Масар был потрясен всем, что этот хетт преподнес ему за время не более, чем от луны до луны. Идя в темноте, он с трудом различал дорогу в слабом свете факела, который нес идущий сзади него этот ужасный человек. С содроганием Масар ощущал на своем затылке его дыхание. Он дрожал всем телом то ли от усталости, то ли от нехорошего предчувствия. Когда черный попытался с ним заговорить, он не промолвил решительно ни слова. Давящая из-за спины сила парализовала его волю.

Когда вязкая темнота легла совсем плотно, а сквозь облака начал изредка проглядывать серп ночного светила бога Яха, остановились в глубокой лощине, заросшей низким колючим кустарником.

Перед кратким отдыхом и ночлегом Магру-бет повелел разжечь три небольших костра. Возле одного уселись втроем с Ефроном и Масаром. Нескольким доверенным людям Ефрона приказано было раздеть обоих мертвецов, всю одежду и вещи принести для осмотра, а тела отнести подальше в сторону и закопать. Платье убитых Магрубет принялся молча внимательно осматривать при свете костра, перебирать в руках, часто поглядывая при этом нехорошим взглядом на Масара.

Когда он побросал в огонь все тряпье, перед ним остались четыре кинжала, воткнутые в землю, три мешочка с серебром и с каким-то сыпучим порошком, а также маленький тугой свиток папируса, испещренный знаками.

Долго Магрубет разматывал и читал папирус, а потом наконец перевел взгляд на Масара. У костра воцарилась жуткая тишина. Лишь потрескивали в пламени, предвещая ветреную погоду, сучки и ветки кустарника. Взгляд Магрубета, светящийся зеленым огнем, был направлен не в лицо, а куда-то на горло Масара. Через минуту Масар почувствовал, что от этого взгляда повязка на его шее дымится и горит. Задыхаясь, Масар сорвал ее, чтоб загасить в руке тлеющую материю, но горло его еще сильнее и нестерпимее начал жечь огонь. Хрипя и спеша, он стал рвать на себе одежду и швырять ее под ноги. Оставшись голым, он сложил кучкой прямо перед Магрубетом свои вещи: мешочки, свертки, свиток папируса такой же, какой был найден у убитого, тонкий и острый, как бритва, кинжал и сверх всего небольшую белую веревочку.