Джеймс Купер - Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами

— Может, он потаватоми, оттава или из оджибвеев?

— Отнюдь. Питер происходит от племени несравненно более благородного, чем все, тобой поименованные.

— Значит, он индей из Шести Наций? note 88Мне говорили, что после Революции note 89они добрались до этих мест.

— Быть может, это правда, но Питер не родственник ни потаватоми, ни оттава, ни оджибвеям.

— Едва ли он из сауков note 90или фоксов; note 91по виду он не похож на индейцев из областей Дальнего Запада.

— Ни то, ни другое, ни то, ни другое, — ответил пастор Аминь, чья тайна, видимо, сама просилась наружу и вот-вот готова была вырваться. — Питер — сын Израиля; один из потерянных сынов страны Иудейской, как и многие его краснокожие братья, — заметь, я не сказал все, но многие его краснокожие братья, — хотя сам он, быть может, и не знает, какого он племени. Обратись к Книге Бытия, глава сорок девятая, стихи тринадцать и четырнадцать, и найдешь там все обетования и предсказания. «Завулон при береге морском будет жить, и у пристани корабельной». Это, совершенно ясно, относится к другим краснокожим братьям, обитающим ближе к побережью. «Иссахар осел крепкий, лежащий между протоками вод» «и преклонил плеча свои для ношения бремени и стал работать в уплату дани» note 92. Это, без сомнения, относится к чернокожим из южных штатов, и здесь речь идет не о Питере. «Дан будет змеем на дороге, аспидом на пути» note 93. Вот тебе и краснокожий, изображенный кистью истины! «Гад, — толпа будет теснить его» note 94. Капрал, подойдите к нам и поведайте нашему новому другу, как Бешеный Энтони со своими толпами потеснил краснокожих. Вы же там были и все об этом знаете. Все сказано яснее ясного: до той поры, пока в леса не пришли «длинные ножи» и «кожаные чулки», индейцы жили на приволье. Но против них они устоять не смогли.

— Да, — подхватил капрал Флинт, для которого не было ничего приятней, чем разговоры о войне, — все так и было, как говорит пастор Аминь. Поначалу дикари, пронырливые и ловкие, устраивали нам засады и удирали прежде, чем мы успевали их атаковать; да только генерал надумал вызвать в эти места кавалерию. До такого никто бы не додумался, это придумал Бешеный Энтони. Как только дикари стали нас обстреливать, мы напали на них и спугнули, а стоило им подняться, как кавалерия рванулась в бой, сверкая «длинными ножами» и тесня врага на своих скакунах в «кожаных чулках». Мистер Аминь сыскал в Писании слова, которые точно предсказали нашу победу, да и описали ее почти так же точно, как донесения в штаб армии.

— Гад, — толпа будет теснить его, — вставил миссионер, торжествуя.

— Так точно — так точно; кавалеристы их и потеснили! Бешеный Энтони так и сказал, что хватит одного эскадрона, после того как мы выбьем краснокожих из засады, да и из любого укрытия; так оно и вышло. Признаюсь, я стал еще больше уважать Священное Писание после того, как пастор Аминь прочел мне те слова.

— Склони свой слух к этим словам, друг бортник, — добавил миссионер, который наконец-то оседлал любимую лошадку: он воображал, что видит сынов Израиля в краснокожих сынах американского Запада, — и скажи мне сам, знаешь ли ты более пророческие слова: «Вениамин note 95хищный волк, утром будет есть ловитву и вечером будет делить добычу» note 96. Никакое человеческое искусство не в силах дать более верный портрет этих индейцев.

Боден был не слишком силен в Священном Писании и едва ли понимал, что все сие значит. Идея о том, что американские индейцы — потомки потерянных колен дома Израилева note 97, была ему в новинку; не мог он также представить себе, чем стоит гордиться в истории этих племен, даже в самые благодатные дни, когда они владели землей обетованной; note 98хотя некоторые смутные воспоминания о том, что он читал в детстве, — а какой американец не читал Писания? — позволили ему задать несколько вопросов относительно только что полученных сведений.

— Значит, вы принимаете американских дикарей за иудеев? — спросил он, поняв основную идею миссионера.

— Это так же неоспоримо, как и то, что вы здесь, передо мной, друг бортник, хотя вы не должны полагать, что я считаю Питера Оноа потомком колена Вениаминова. Нет, для определения племени Питера я прибегаю к стиху двадцать первому. «Неффалим… „ — Неффалим предок этого рода. — „Неффалим — серна стройная; он говорит прекрасные изречения“. Ну, может ли быть сказано лучше? Серна стройная — это лесной олень на воле, и, в смысле метафорическом, к оленю относится и человек, который на него охотится. А Питер был — да нет, и остается — великим охотником и имеет безусловное отношение к „сернам“, то есть оленям; а „он говорит прекрасные изречения“ — это окончательно подтверждает мое мнение, тут никаких сомнений быть не может, потому что Оноа — самый красноречивый из всех ораторов, каких мне приходилось слышать! Никто из тех, кому довелось его слышать, не станет сомневаться, что он — именно тот, кто «говорит прекрасные изречения“. Какие еще доводы привел бы достопочтенный миссионер в пользу своей теории, которую он издавна лелеял, мы не можем поведать, так как сам индеец подошел к беседующим и прервал их разговор. Питер решил без промедления отправиться на тот берег и пришел сказать об этом своим спутникам, которых брать с собой не собирался. Помешать осуществлению этого намерения Бурдон мог разве что применив силу; прибегать же к силе, как он считал, было неразумно и рискованно.

Питер вел себя настолько независимо, чтобы не сказать — властно, что возражать ему было, очевидно, бесполезно. Бортник вскоре имел случай убедиться, что и миссионер и капрал подчинялись воле индейца, так что спорить с ним не приходилось. Во всем он поступал как ему заблагорассудится: спутники повиновались ему так беззаветно, словно один из них видел в нем Иисуса, сына Навина note 99, а второй — даже самого Аарона note 100, великого первосвященника.

Питер вскоре покончил со своими приготовлениями. Все пожитки миссионера и капрала были выгружены из каноэ, и в нем осталось лишь личное имущество и запасное платье самого индейца. Не мешкая, индеец спокойно и бестрепетно направил каноэ к другому берегу, и оно легко и стремительно понеслось, подгоняемое попутным ветром. Как только он вышел из-под прикрытия зарослей риса, бортник и Марджери поспешили на высокое место, откуда могли наблюдать и его действия, и прием, который ему окажут потаватоми. Здесь мы их и оставим, а сами отправимся вместе с каноэ, несущим вождя к северному берегу.